— Сколько ей лет? — привычно осведомился младший сержант.
— Тринадцать. Зовут Зоя.
— Да она почти взрослая уже! — непонятно чему обрадовался он. — Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
— Или дома сидит уже давно, — добавил старший сержант.
— Говорю же вам, она исчезла! — лопнуло терпение у Навки.
Подлетевшая белая голубка вновь завертелась возле её ног.
— Кыш отсюда! — махнула на неё рукой Навка, и та обиженно отлетела в сторону.
— А если даже и исчезла? — предположил младший сержант. — По закону заявление о пропаже человека принимается лишь спустя трое суток после его исчезновения.
— Понятно, — всхлипнула Навка.
— И вообще, куда вы смотрели? — строго попенял ей напоследок старший. — Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! — в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.
За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум, Навка решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.
— Куда это вы? — тут же остановил её окрик младшего сержанта.
— Дочку искать, — обернулась она. — Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
— Ладно, — смилостивился старший. — Мы дадим сейчас ориентировку «Беркуту». Они наверху там сейчас патрулируют. Но вы и сами везде тут пройдитесь, поспрашивайте. Может, кто и видел вашу девочку.
— Хорошо, — кивнула Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. — Где же она, где же она? — тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.
Младший сержант почесал себе затылок:
— И какого, спрашивается, лешего она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.
— Да, тут на горе у всех крышу сносит, — кивнул старший. — Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.
— Ни черта себе. Как это?
— Я вот тоже не могу себе это представить, как? Но самое интересное — другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.
18. Пробуждение нежити
Внезапное ускорение, сдвиг, — и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, — к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на сгорбленную цаплю и упитанного барана, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».
Чего-то этот кактус… не цепляет совсем, — пожаловался Димон-А приятелю.
— Не жди ничего… всё придёт само, — уверенно ответил ему О'Димон.
— А меня чего-то, — вздохнул Димон-А, — уже на измену потянуло.
— Да ладно… ты чего? — усиленно задвигал челюстями О'Димон, — тема уже на подходе… обещаю… скоро начнутся мультики.
— Ничего… на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, — похвалился Димон-А, — чтоб не так стрёмно было.
— А что у тебя? — полюбопытствовал О'Димон.
— Круглые.
Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.
— Амфетамины? — ухмыльнулся О'Димон, прочитав название на этикетке.
— Нет, это только футлярчик от них. Там — кое-что другое.
Димон-А высыпал на ладонь две разноцветные таблетки и спрятал футлярчик назад в карман.
— Экстази?
— Ага, — кивнул Димон-А и предложил приятелю, — будешь?
— Не, — замотал головой О'Димон, — я химию не употребляю.
— Да я с тебя башли за это брать не буду, — не убрал он руку.
— И тебе не советую, — неуверенно продолжил О'Димон.
Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.
— Смотри, какие классные, — усмехнулся он, — второй раз предлагать не стану.
Одна таблетка была голубая, другая — розовая, на одной написано было «sky», на другой — «love». Глаза О'Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.
— А к чему нам здесь экстази? — деланно возмутился он. — Ты что забыл походу, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.
— Ну, конечно, — стал подначивать приятеля Димон-А. — Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются. Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут.
— Да, ладно, — не поверил О'Димон.
— Или тебя ведьмаки волохатые больше привлекают? — поинтересовался приятель.
Нет, только не это, — представив на секундочку, взвыл от ужаса О'Димон.
— А вдруг их голые торсы тебя возбудят? А вдруг это тебя дезориентирует?
— Не дай бог, — передёрнуло О'Димона, после чего он добавил со вздохом, — ладно, чёрт с ним, давай.
Он тут же потянулся к розовой таблетке на его ладони.
— Не люблю голубые, — пояснил он.
Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.
— Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.
— Как скажешь, — неожиданно согласился с ним приятель.
— А бес его знает, — засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, — может быть, лучше сейчас?
Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».
— Давай сейчас, — вновь согласился с ним приятель.
— Э… нет, — покачал головой Димон-А.
Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.
— Здесь они вряд ли найдут, — уверенно добавил он.
Искушённый в таких делах О'Димонзасомневался:
— А если всё же начнут обыскивать?
Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной улыбкой:
— А разве мы похожи на торчков?
О'Димонсмерил его оценивающим милицейским взглядом.
— Вроде нет, — покачал он головой.
— Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём. На крайняк, если что, у нас ведь ещё бутылка коки имеется.
Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:
— Походу не прёт пока.
— Сейчас попрёт, — вновь пообещал ему О'Димон.
— Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?
— Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.
Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.
В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.
— Что, началось? — с беспокойством спросил у него О'Димон.
Димон-А растерянно кивнул, а затем вновь махнул рукой позади себя, чтобы сбить пламя.
— Всё путём, — подбодрил приятеля О'Димон. — Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача — лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.
Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.
Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.
К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая кундалини, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.
Внезапное ускорение, сдвиг, — и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.
Димон-А закрыл глаза и вдруг почувствовал внутри себя движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно обвиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.
— Что это? — хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.
Изо рта его вылетали какие-то односложные фразы, которые отказывались складываться в предложения. Запахи же стали такими вязкими, будто он вдыхал гель. Ему захотелось глотнуть — ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открыватьсязакрываться.
— Что вообще… происходит? — пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз — слёзы.
Сквозь слёзы он увидел, что с О'Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.
Как только спиралевидная змейка-кундалини воспарила из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.
Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.
Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.
— Я уже умер? — спросил он, удивляясь тому, что может говорить.
— Нет, — ответил О'Димон откуда-то издалека.
— Я, точно, не умру?
— Это такая волна… она сейчас пройдёт.
Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешёптыванием последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.