— Не волнуйтесь так! — участливо сказала Лада. — Там всё под контролем.
— Ага! — засомневалась ведьмочка. — Почему ж тогда стреляют? Надо идти туда! Не дай бог, там с ней что-то случилось!
— Не, я туда больше не ногой, — покачала Лада головой. — Я этого нага даже видеть не хочу!
— А вдруг он удрал? Не зря же там стреляют!
— Тогда мне надо сматываться! — всполошилась Лада. — Шабаш ведь не закончен… а ему кровь из носу нужна сегодня девственница. О, боже…
Лада замотала головой и, не говоря больше ни слова, пошла прочь от ведьмочки, ускоряя шаг. Бегом, бегом отсюда! Если он, действительно, удрал! А если не удрал? Может, я зря только беспокоюсь!
Она обернулась назад. Ведьмочка, тем временем, уже поднималась вверх по тропинке, которая вела прямо в Нагиеву нору.
— Девушка, постойте! — крикнула ей Лада.
Ведьмочка сразу же оглянулась, и Лада показала ей рукой, что по этой тропинке ей лучше не идти, что ей лучше свернуть в сторону. Но та ничего не поняла и пожала плечами. Пришлось Ладе возвращаться к ней и всё объяснять словами.
— Безопаснее будет, — пояснила она, — если мы со стороны посмотрим, что там происходит.
— Мы? — удивилась ведьмочка.
— Ну да, вдвоём же ходить по горе намного безопасней.
— Это точно. Тебя, кстати, как зовут? — сразу перешла она на «ты».
— Лада.
— Ух ты, как богиню, — восхитилась ведьмочка. — А меня в честь другой богини назвали Живой.
— Живой? — удивилась Лада. — Ну у тебя и имечко!
Через минуту Лада и Жива уже карабкалась вверх по склону, свернув с тропинки на двадцать метров в сторону. Поднявшись к дороге, они осторожно выглянули из-за растущих над обрывом кустов и в просвете листьев увидели три милицейских джипа, один за другим отъезжающих от Нагиевой норы.
Как только шум моторов стих, вокруг них наступила непривычная тишина. Выйдя на дорогу и боязливо оглядевшись вокруг, они первым делом направились к потерне. Вся площадка перед аркой была усыпана пустыми алюминиевыми гильзами и бесформенными оплавами застывшего воска. Одни свечные плошки были раздавлены, от других вился дымок, третьи до сих пор ещё горели.
Внутри потерны, тускло освещаемой несколькими свечками, никого не было. Заходить внутрь, правда, они не решились.
— Майя? — на всякий случай, негромко позвала Жива. Ответа не последовало.
Выйдя из арки на дорогу, она позвала кузину громче, а затем, набрав воздуху, прокричала её имя так, что оно разнеслось по всей горе.
Услышав её голос, Майя, находившаяся совсем рядом на вершине вала, замерла и только собралась крикнуть в ответ: «Жива, я здесь!», как наг мгновенно придвинулся к ней и приставил указательный палец к её губам: «Тихо, молчи!»
— Майя! — тут же раздался ещё один девичий голос, не похожий на голос двоюродной сестры.
Лицо нага тотчас напряглось. Майя же не смогла внешне скрыть свою радость: её ищут!
Через минуту зовущие голоса послышались уже наверху. Видимо, Жива с другой девушкой поднялись на вал. Не мешкая, наг тотчас показал пальцем на дорогу.
— Спускайся вниз.
Хватаясь за ветки редких кустов, Майя начала спускаться по почти отвесному косогору. Поскользнувшись, она плюхнулась на пятую точку и, в конце концов, съехала вниз на своей красной юбке. Не отставая, следом за ней спустился и змееногий.
— Теперь туда, — кивнул он головой вперёд.
Отряхнув юбку, Майя двинулась прямо по дороге и вскоре оказалась перед входом в седьмую потерну. Её чёрные недра едва освещались немногими горящими свечами, беспорядочно расставленными на земле.
— Заходи внутрь, — велел он.
Сообразив, что, зайдя сейчас в потерну, она оттуда уже не выйдет, Майя дёрнулась было бежать дальше по дороге, но дёрганьем всё и закончилось: ноги у неё будто приросли к земле.
— Убежать не получится, — предупредил её наг. — Благодаря этой штуке, — показал он ей серебристую гантель, которую держал в руке. — Она останавливает любого, кто попытается сбежать. Кроме того, она может сделать тебе очень больно. Может ослепить, а может сжечь дотла.
— Так вот, чем ты ослепил Веду? — догадалась Майя.
Наг кивнул и повторил:
— Заходи внутрь.
— Я не могу. У меня ноги не идут.
— Сейчас пойдут.
Он нажал большим пальцем на один из бугорков на рукоятке, и двухсторонний скипетр тотчас превратилась в перехваченный посередине пучок серебристых молний. В ту же секунду Майя ощутила необычайную лёгкость в своих ногах.
— Упс! — довольный собой, осклабился наг. — Видишь, как это действует. Ты, вроде, и свободна, и никто тебя не держит, а убежать не можешь. Всё понимаешь, всё сознаёшь, а делаешь лишь то, что я тебе говорю. Заходи внутрь.
Майя зашла в арку, но сделав шаг, тотчас обернулась:
— Ты принесёшь меня в жертву? — обречённо спросила она.
— Нет, — усмехнулся наг. — Если будешь паинькой, то останешься живой. Я лишь передам тебе своё семя. Раздевайся!
Больше Майя не произнесла ни слова. Развязав тесёмки клетчатого передника, который прикрывал спереди её красную юбку, она намеренно бросила его на землю в метре от входа.
Надорвав горло криками, Лада и Жива прошли вал из конца в конец, после чего вернулись назад и спустились на Крепостной шлях в том же самом месте, где и поднимались.
— Ну, где она может быть? — озабоченно развела руками Жива. — Куда она делась? Я уже не знаю, что и думать. Вначале пропала Зоя, теперь Майя. Что в конце концов здесь происходит?
— Может, она пошла на Поляну с камнем? — предположила Лада.
Жива воспрянула духом.
— Давай идём скорей туда!
Проходя мимо седьмой потерны, они обе, как по команде, повернули головы направо и тотчас обомлели: внутри явно кто-то находился. В непроглядной глубине подземелья, едва подсвеченного несколькими свечами, происходила какая-то возня и сопение.
Заметив валявшийся у входа клетчатый передник, Жива вздрогнула от ужаса, мгновенно сообразив, кто мог скрываться в темноте.
— Майя! — истошно крикнула она.
Шевеление в дальнем углу мигом прекратилось, но через пару секунд послышался сдавленный шёпот:
— Жи-ва.
Не мешкая, она тут же бросилась в потёмки на помощь кузине. Лада немедля последовала за ней.
— М-м-м, какая прелесть, — приветствовал их из мрака восхищённый голос нага. — Ко мне на десерт пожаловали ещё две девы!
Когда их глаза привыкли к темноте, они увидели перед собой его голый торс и обнажённую спину Майи, обвитую его змеиными ногами. Рядом с белой сорочкой валялась на земле камуфляжная куртка нага, а на ней лежал серебристый двухсторонний скипетр — знакомая уже Ладе ваджра.
— Отпусти Майю! — заорала на него Жива. — Сейчас же!
— А то что? — потянулся он к ваджре, — хочешь заменить её собой?
Заметив его движение, Лада опередила его и первой схватила серебристую гантель в руку. Наг тотчас отбросил Майю от себя и потянулся к ней руками.
Поскольку Лада уже умела пользоваться ваджрой, она тут же вскинула её над плечом и, нащупав один из лепестков на рукоятке, мигом нажала на него большим пальцем. В ту же секунду ребристый тринадцатизубец превратился в перехваченный посередине пучок молний, которые она и направила на змеиные ноги гида.
Наг было дёрнулся к ней, но так и остался на месте.
— Упс! — радостно воскликнула Лада. — Всё, теперь он больше уже не сдвинется с места!
— Дай и мне пульнуть в него! — попросила у неё Жива.
Лада осторожно передала ей ваджру и показала, где нажимать. Вскинув над плечом серебристый скипетр, Жива направила набалдашник прямо в глаза нагу и нажала на один из бугорков.
Взвыв от боли, он схватился руками за лицо.
— Это тебе за Веду! — обрадовалась Жива, ослепив его.
— И мне дай! — попросила Майя.
Направив набалдашник на его гениталии, она злорадно произнесла:
— Упс! А это тебе контрольный выстрел! — и нажала пальцем на один из лепестков.
После чего довольные и радостные три ведьмы Жива, Майя и Лада, захватив с собой ваджру, вышли из потерны на Крепостной шлях. Теперь в их руках находилось грозное оружие.
13. Трёхглавый цербер
Но радость их была недолгой. Чудом избежав одного несчастья, они тут же угодили в другое. Выйдя из потерны, где выл от боли поверженный наг, на Крепостной шлях, три ведьмы обнаружили, что из огня они попали в полымя. На дороге на них надвигалась новая катастрофа, очень похожая на египетскую казнь. Точнее говоря, две египетских казни надвигались на них с двух сторон дороги.
Справа, со стороны Поляны с камнем, к ним приближались два торчка. Майя и Жива, уже приобретшие неоценимый опыт общения с наркоманами, почему-то не испытывали никакого желания снова встречаться с ними на узкой дорожке.
Слева, со стороны сгоревшей пожарной части, к ним по дороге неслась стая собак. Три одинаковые чёрные собаки мчались сюда, ещё издали заливаясь трёхголосым лаем. А ведьмам давно было известно, что более всего на Лысой горе следовало опасаться чёрных собак, поскольку именно в этих инфернальных псов воплощались церберы — демоны ада.
Девушки замерли на месте, не зная, что предпринять. И это было единственно правильное решение — стоять на месте. К их изумлению, стая собак промчалась мимо них и понеслась далее — к разинувшим рты и не верившим своим глазам Димонам.
Димоны почему-то вместо трёх собак на дороге видели одну, но с тремя головами. Но более всего их удивляло не это, а то, что вместо обычного хвоста у трёхголового пса извивался хвост змеиный, причём со змеиной головой на конце.
— Что за фигня? — подумал О'Димон.
— Что за фигня? — произнёс вслух Димон-А.
— А тебе не кажется, что это цербер? — предположил О'Димон.
— Ясен пень! — согласился с ним Димон-А.
— И что теперь делаем? — запаниковал О'Димон.
— Стоим на месте, — предложил Димон-А.
— Да, лучше не бежать, — согласился с ним О'Димон.
Трёхглавый цербер неумолимо приближался, и когда до его забрызганных слюной пастей с высунутыми языками оставалось всего лишь пара метров, первым сдали нервы у Димона-А.