Другой вариант – очевидно, менее стрёмный, но технически более хлопотный – состоит в том, чтобы не морочиться с российской юрисдикцией, а учредить НКО в стране с менее придурочными законами и не такими злобно-мстительными силовиками. То ли в Израиле, то ли в Латвии, то ли вовсе в США, с их буколической простотой регистрации юрлиц любого рода. С этим проблема лишь одна: для бумажной работы понадобится местный партнёр, желательно – юридическая контора, потому что физлицо рано или поздно устанет заниматься этими хлопотами. В практике “Помоги. Орг” такая история была: до статуса 501с3 наш техасский филиал так и не дожил исключительно потому, что однажды помогший нам с регистрацией товарищ впоследствии не нашёл времени возиться с отчётностью по американским формам. Короче, если есть среди читающих эти строки человек, живущий вдали от российских берегов, практикующий там право/нотариат и готовый поучаствовать в создании такой вот странной charity для “неформатных” постсоветских случаев, он приглашается связаться со мной в фейсбуке и обсудить планы возможного взаимодействия.
Что мне подарить на день рождения
Сегодня мне исполнилось 49 лет. По примеру глубокоуважаемого Бориса Акунина приглашаю читателей сделать мне подарок. Для этого нужно зайти на страницу БФ “Территория совести”, выбрать там удобный вам способ и сделать пожертвование. Можно также перепостить и расшарить у себя все эти платёжные инструменты. Только, пожалуйста, обратите внимание на назначение платежа. С тех пор, как мы полтора месяца назад занялись помощью Маше Деевой, по обе стороны российско-израильской границы обнаружилось ещё несколько таких же случаев – взрослые люди, которых может спасти (или уже спасает) лечение в Израиле, и никакой российский фонд не готов помочь с его оплатой, из-за уставных или иных ограничений. Скоро я тут о них расскажу, а пока что отправляйте, пожалуйста, ваши переводы с пометкой “оплата лечения за рубежом” в назначении платежа, чтобы те деньги, которые не понадобятся на оплату Машиных счетов, можно было впоследствии направить другим пациентам со сходными проблемами. Там везде одна и та же история: деньги нужны вчера, и идти некуда.
Насчёт аппарата фонда “Помоги. Орг”. За него не платят те люди, которые жертвуют на ребёнка. Из денег, пожертвованных на ребёнка, ни одной копейки не вычитается на зарплаты сотрудников.
Чтобы содержать аппарат, участвуют и мои друзья, и какие-то ещё жертвователи. Но деньги, пожертвованные на детей, идут на детей. На нужды организации идут деньги, которые принесены на нужды организации. Российский закон говорит, что некоммерческая организация может из денег, которые она собрала на что угодно,[190] 20 % тратить на себя, любимого, – это чудовищный бред. Потому что если у вас есть “фандрейзер”, который работает так себе – собрал 200 тысяч, это значит, что он из них может на себя истратить 40. А если ему повезло, и ему дали 20 миллионов, то получается, что он уже 4 миллиона может положить себе в карман, – это полный бред. Если мы говорим о благотворительности, это полный бред, что косты организации привязаны не к себестоимости деятельности организации, которая легко аудируема, а к тому, сколько эта организация привлекла.
Умерла Маша Деева
Маша Деева умерла сегодня утром в Первом московском хосписе в Москве.
Благословенна память её. Царствие небесное.
Решение возвратиться в Россию Маша приняла месяц назад, когда последние снимки ПЭТ КТ, сделанные в израильской клинике, показали, что опухоль дала метастазы в лёгкие, позвоночник и средостение. Общее состояние не позволяло назначить химиотерапию, а никакое другое лечение в таком случае шансов не даёт.
Соболезнования близким и семье Маши.
Спасибо всем, кто помог с оплатой лечения и транспортировки.
Жаль, что мы подключились так поздно, когда возможности медицины были уже очень ограничены. Средства, оставшиеся от сбора на счетах БФ “Территория совести”, будут направлены на помощь другим больным, которым (по причине их взрослого возраста) не могут помочь другие благотворительные фонды. Часть денег будет перечислена на счёт фонда помощи хосписам “Вера”.
Самое трудное в благотворительности – это факт, что какие-то кейсы достаточно безнадёжны. А другие кейсы не выглядят безнадёжными, но в итоге человек, на лечение которого собирают деньги, всё равно умирает, и об этом нужно писать, об этом нужно говорить, и это услышат люди, которые рассматривают вопрос о дальнейшем своём участии в благотворительности, и это может навести их на мысль, что их предшествующее участие или будущее участие будет бесполезным. Это тяжело. Но с этим надо жить, к этому надо быть готовым.
Самая страшная и тяжёлая проблема благотворительности – существование людей, на лечение которых собирать деньги нецелесообразно. Это реальный ужас. Тут вообще не приходят в голову никакие слова, с помощью которых я мог бы эту ситуацию оправдать. Единственное, что могу сказать, – есть паллиативная медицина. Есть фонд “Вера”. “Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь”. Есть этот сегмент. Но всё равно, когда вместо медицинской помощи, вместо операции, вместо химиотерапии, вы отправляете человека в хоспис, он, очевидно, понимает, что вы его списали, приговорили, вы считаете, что его ближайшие карьерные перспективы – это лучший мир, смерть и погребение.
Тут ничего поделать нельзя, это тяжело, но при этом, когда какие-то люди на четвёртой стадии с метастазами предъявляют счета на 200 тысяч евро от зарубежных клиник – “а чем бы ещё можно было бы там поэкспериментировать с этим диагнозом” – мне, как представителю благотворительного сектора, это кажется недопустимым и неприемлемым. Если ты видишь, что у человека диагноз, при котором прогноз выживаемости вообще отсутствует, то, конечно, не надо отнимать эти деньги у тех, кого можно спасти.
Лечение в Израиле за $ 200 000: как ответить дуракам и жуликам
Каждую неделю в фейсбуке натыкаюсь на одинаковые призывы о помощи.
Человеку в России поставили страшный диагноз, он поехал в Израиль, и там теперь проходит курс лечения стоимостью $200.000 или около того.
Его друзья, знакомые, друзья знакомых и знакомые друзей бьют во все колокола, собирая деньги на лечение.
Для сбора устрашающей суммы (это по текущему курсу порядка 13,5 млн рублей) публикуются реквизиты личных сбербанковских счетов, номера яндекс-кошельков, “Qiwi” и “Webmoney” самого больного либо кого-то из его родственников.
В редких случаях прилагается какая-то обрывочная медицинская история. Финансовая документация не публикуется никогда.
Проблема тут совершенно не в том, что все эти сборы – мошеннические (хотя мошенников в соцсетях хватает, речь сейчас не о них, а о совершенно честных идиотах). Как раз в моей фейсбучной ленте все кейсы, как правило, настоящие. Вполне реальные люди просят за тех, с кем лично знакомы. Социальные фильтры тут худо-бедно работают. Ниже я пишу только о случаях, где пациент вам лично знаком и он действительно смертельно болен. Или вам не знаком пациент, но ваш контакт в фейсбуке ручается за реальность и истории, и диагноза.
Вред от таких “партизанских” кампаний огромен. Если вас призывают помочь в распространении очередных реквизитов российского физлица для внесения денежных пожертвований на оплату лечения за границей – не торопитесь откликаться на призыв. Вы гораздо больше пользы принесёте и самому больному, и тем, кто за него хлопочет, если объясните им, что именно они делают неправильно.
Дело вовсе не в том, о чём вы сразу подумали, – что человек умрёт, и деньги пропадут. Это, конечно, совершенно правильное соображение (так закончились примерно 100 % известных мне случаев подобного сбора). Но друзья и родственники, оглушённые горем и ослеплённые иллюзией своей бесконечной моральной правоты, к подобным аргументам глухи. Им наплевать, что после бесследного сгорания миллионов рублей во всём мире останутся тысячи жертвователей, которые однажды в благородном порыве перевели свои деньги на благое дело, но никогда потом не узнали, где и почему их деньги пропали. (По факту наследники умершего либо присваивают эти деньги, не имея способа вернуть их донорам, либо – чаще – просто забывают вступить в права наследства и деньги остаются висеть на ничейном счету в банке.) К сожалению, активистам “партизанских” благотворительных кампаний не кажется важным, что жертвователи с подобным неприятным опытом в следующий раз будут настороженно относиться к любому благотворительному сбору, а не только к такой безответственной партизанщине. И что будущие больные недополучат каких-то пожертвований. Среди людей, первый и последний раз в жизни вписавшихся в интернет-благотворительность, вспоминать про следующий раз считается кощунством. Увы, так устроена человеческая психика: человек, думающий, что он делает благое дело, распространяя спам или транслируя недоброкачественные призывы о помощи, зачастую впадает в некий мессианский транс, из которого никакие теоретические рассуждения о недопустимости умножения лжи его не могут вывести. Этим не первый десяток лет пользуются все мыслимые интернет-мошенники и хулиганы, распространяя через подобных доброхотов всякую ложь: либо подложные банковские реквизиты (в корыстных целях), либо откровенную дезинформацию (для лулзов). Моя родная мать из лучших побуждений 10 лет распространяет среди своих подписчиков в соцсетях разную дезу без проверки, и я до сих пор никак не могу ей объяснить, что не всякая доступная в интернете ложь заслуживает некритического тиражирования от собственного имени, среди доверяющих тебе людей. Когда я предъявляю маме документальные доказательства, что мальчик, для которого она просила срочно сдавать кровь или слать поздравительные открытки, умер за 8 лет до этого её благородного призыва, она лишь презрительно фыркает и пожимает плечами. Мотив-то был искренний, а там