Но в последние годы джихад докатился и до площади Святого Марка. De jure борьбу с голубями венецианский горсовет начал ещё в 1997 году, приняв постановление о штрафе в миллион лир за оставление корма в неположенных общественных местах (естественно, никого из венецианцев этот запрет никак не затронул, ибо строгость любых итальянских законов компенсируется хорошо известным в России способом). В 2008 году под новый муниципальный запрет попали и те самые уличные торговцы со своими кульками за 1 евро. И в последнюю пару лет запрет начал со скрипом действовать. Многие торговцы сменили ассортимент, а самые стойкие убрались в прилежащие к площади подворотни и подняли цену до 2 евро, в порядке доплаты за риск.
В результате голубиная популяция в городе (насчитывавшая недавно 100 000 голов) пошла на убыль, а степень прожорливости оставшихся существенно возросла. Буквально вчера у собора св. Евстахия я был свидетелем яростной схватки между голубями и чайками за пригоршню кем-то рассыпанных хлебных крошек.
А в мае 2013 года, во время вечеринки “Измени сознание” в кафе “Флориан”, когда вода на площади Сан-Марко доходила до колена, мы были свидетелями жутковатого зрелища: прямо на наших глазах на островке посреди пьяццы чайка живьём сожрала голубя. В античные времена эта сцена однозначно была бы истолкована как дурное предзнаменование для зрителей, но нам тогда казалось, что жалеть нужно именно голубя.
Как же мы ошибались.
Мне ни разу не удавалось опоздать на рейс в Москву из Венеции.
Даже когда в лодку в квартале San Marco я садился за час до назначенного вылета рейса.
Всё равно успевал, ебать ту Санта Лючию.
Практическое обоснование состоит в том, что Marco Polo – самый лучший в мире аэропорт по логистике. Там можно все препятствия от автобусной остановки до трапа преодолеть за 6 минут. Таможню, границу, контроль безопасности…
Marco Polo через две стойки паспортного контроля ухитряется пропустить 10 международных рейсов за час, когда Хитроу и Домодедово на то же самое требуют что-то в районе суток.
Но высшая причина, почему из Венеции нельзя опоздать на рейс, конечно, имеет отношение к Божественной Справедливости.
Перелёт из Венеции в Москву посылается нам за грехи, и наебать Провидение – не в силах человеческих.
Ты хотел бы остаться, но ты нагрешил на отъезд – и ты, сука, летишь, потому что Бог не фраер, он тебе любезно трап придержит, если что.
Принцип неотвратимости наказания, вот это вот всё.
Однако, как вчера выяснилось, “Аэрофлот” и с этим может помочь, благодаря криворукости его сисадминов.
Билет мне продали на 22 мая, а посадочный выписали на 23-е. Потому что время вылета рейса – 23:55 по Венеции и 00:55 завтрашнего дня по Москве. Сервер, продающий билеты, работает по времени Москвы, так что билет я купил на 22-е. Сервер, выписывающий посадочные, работает по времени Венеции, так что посадочный я получил на 23-е. Сервер, напоминающий про время вылета, работает вообще по времени Медведева, который ввёл в России вечную зиму.
То есть по версии приложения “Аэрофлота” вылетаю я не в 23:55 по Венеции, не в 00:55 по Москве, а в 01:55 по личному времени Дмитрия Медведева.
В итоге я приехал в аэропорт Марко Поло, был послан на завтрашний рейс и получил лишние сутки в Венеции.
За что не имею претензий ни к Путину, ни к Медведеву, ни к “Аэрофлоту”.
А чувствую себя героем Борхеса, чешским поэтом Яромиром Хладиком, которому у стенки в пражском гестапо подарили год жизни перед расстрелом.
Раздвинув его личное время и не затрагивая общечеловеческое.
Может быть, за эти подаренные Господом сутки я успею больше, чем за предыдущие полвека жизни.
Собачья жизнь в Венеции
Давно и не нами замечено, что жители Венеции держат огромное количество собак. Инстаграм известного венецианского бытописателя Паоло Дурини не даст соврать.
Выгул собак на площадях и улицах города – ритуал не вечерне/утренний, а почти круглосуточный. Даже во время дневной сиесты, когда площади и набережные почти совсем пустеют, можно видеть венецианцев с собаками в уличных кофейнях, винных барах, у причалов и на борту вапоретто (провоз собак водным транспортом не стоит денег, но намордник обязателен). Потому что собака для венецианца – не только друг, но и спутник. Её не просто выгуливают два раза в день для отправления естественных надобностей, как принято в мегаполисах, а повсюду берут с собой (это в равной степени касается и Джек-расселов, и далматинов, число которых в Венеции примерно одинаково)… Из известных мне человеческих коллективов в этом смысле ближе всего к венецианцам – сотрудники корпорации Google, в офисы которой запрещено приносить кошек, чтобы не дразнить постоянно присутствующих там собак.
Входить с собаками с улиц в помещения в Венеции не принято, даже в сухую погоду. Поэтому местные псы приучены спокойно ждать у порога, покуда хозяин выпивает в баре, делает покупки в магазине или молится в церкви. Если регулярно ходишь по улицам своего сестьере, довольно скоро выучиваешь, на каком пороге какая псина тебе встретится: жизнь в городе размеренная, посещения церквей и баров каждый день приходятся на одни и те же часы.
Акройд в своей венецианской монографии (где каждой местной традиции даётся какое-нибудь пафосное философское объяснение, зачастую выдуманное автором) рассуждает, что любовь к собакам есть частный случай любви венецианцев к живности вообще, что объясняется их стремлением приблизиться к живой природе, с которой они в своё время сами себя разлучили, сбежав с материка на острова Лагуны. Этим же мотивом Акройд объясняет обилие в городе котов, голубей (будто бы прибывших на острова вместе с первыми переселенцами), декоративных и певчих птиц. Только про чаек и ласточек Акройд пишет, что они тут сами завелись, безо всякого приглашения венецианцев…
Мне объяснение про “возврат к природе” представляется высосанным из пальца – хотя бы по той причине, что всем своим нынешним садово-парковым хозяйством город обязан двум разрушителям традиционного уклада венецианской жизни – Наполеону Бонапарту и австрийцам. До их прихода тут не только не сажали деревьев, но даже и плюща особо не разводили. В монастырских дворах (занимавших в Средневековье значительную часть территории города) если какую зелень и сажали, то в основном – овощи и виноград, из которого при монастыре Св. Франциска делла Винья и церкви Св. Михаила на Острове по сей день гонят вино… Но бог с ним, с Акройдом и Бонапартом, вернёмся к собакам.
Несмотря на все байки об отделении, венецианцы – всё же сыны Авзонии счастливой, как их именовало Наше Всё. То есть ленивые раздолбаи, с трудом воспринимающие протестантскую телегу о том, что за свои удовольствия стоило бы приучиться отвечать самому. За много лет в Венеции я ровно один раз видел, чтобы венецианец, выгуливающий собаку на поводке, имел при себе пакет для уборки её экскрементов. Дело было пару недель назад у рынка Риальто. При виде такого дива я остановился, как вкопанный, и уставился на прилично одетого горожанина, который, когда его дворняга пристроилась погадить на рыночную брусчатку, решительным жестом достал из кармана пальто прозрачный полиэтиленовый кулёк. Неужели я сейчас увижу ЭТО? – только и успел я подумать, как венецианец, присев на корточки, собрал в пакет дерьмо своего питомца… и артистичным движением зашвырнул его прямо в воду Большого Канала.
Так что, бродя по узким и никогда не освещаемым венецианским улицам, имеет смысл смотреть не только на архитектуру или в экран смартфона, но и себе под ноги. Благословляя пятьдесят седьмого дожа Венеции Джованни Дельфино, которому в 1359 году пришла в голову гениальная идея запретить держать лошадей и проводить конные скачки в районе Риальто. Страшно подумать, как бы там сейчас было всё засрано, если б не этот запрет.
Свинцовые мерзости итальянской жизни и куда от них деваться
Удивительное место – страна Италия. Пожалуй, я другой такой страны не знаю, у которой до такой степени расходились бы внешний имидж и реалии на местности.
Далеко за пределами этой страны царит абсолютный культ её обожания, восхищения, преклонения. Очень подробное исследование того, какое отражение он нашёл в русской поэзии двух последних столетий, даёт Аркадий Ипполитов во вступлении к своей книге про Ломбардию – на примере стихотворения Гёте “Ты знаешь край…”, которое так или иначе пересказывали своими словами десятки поэтов, от Жуковского до Пастернака, воспевая итальянскую природу и пейзажи как некий образ земного рая. Много живший тут Гоголь писал: “Кто был в Италии, тот скажи «прощай» другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю”, а никогда сюда не доехавший Пушкин именовал итальянцев “сынами Авзонии счастливой” и страшно завидовал их музыкальности.
Про жителей Италии во всём мире принято думать, что они страшно жизнерадостны, дружелюбны, общительны, семейственны, гостеприимны и набожны. При этом безмерно артистичны, влюблены в своё великое искусство, боготворят поэта Данте, 700 лет назад подарившего соотечественникам их общий язык, благодаря своей гениальной поэме, которую здешние жители знают на память не хуже, чем русские – “Евгения Онегина” и “Горе от ума”…
В политической сфере у итальянцев репутация тоже совершенно восхитительная – и Древний Рим, и средневековые республики, и героическое Рисорджименто, и un partigiano come Presidente, и послевоенная их борьба за социальную справедливость, за общественные блага при капиталистической экономике. В путеводителе Lonely Planet по индийскому штату Керала утверждается, что это единственное место в мире, где коммунисты всегда брали и удерживали власть ненасильственным путём. Но на самом-то деле местом таким была как раз Италия: даже в Венеции был когда-то мэр-коммунист, а уж в Эмилии-Романье они удерживали власть десятилетиями. И это были именно что коммунисты про “каждому по потребностям”, а не про “Сталин, Берия, ГУЛАГ”. Они не строили тюрем, а лишь боролись за то, чтобы прибыль от капиталистического труда вкладывалась в школы, университеты, больницы, учреждения культуры и социальные пособия для неимущих… Для тех, кто в танке: я ничего не пытаюсь сказать об их правоте, лишь о методах.