Палочная система explained
Умом Россию не понять.
Известие о том, что Роскомнадзор, во исполнение решения Краснодарского суда, включил русскую версию PornHub и десяток других ресурсов “для взрослых” в свой реестр запрещённых сайтов, произвело фурор в дальнем англоязычном зарубежье.
Фурор возник не только потому, что пишущая братия из приличных изданий получила очередной благовидный предлог, чтобы вынести порнуху в заголовки и рассказать читателю, что “русские в интернете предпочитают гетеросексуальный анальный секс”, сопроводив заметку фотографией обнажённого Путина. Отдельные зарубежные товарищи, столкнувшись с необъяснимым и нелепым судебным вердиктом, искренне пытаются понять логику решения российских властей, избирательно зафильтровавших 11 зарубежных ресурсов из категории, представленной в интернете миллионами серверов и миллиардами страниц. Почему именно эти 11 адресов, а не какие-нибудь другие 1111? И на какой эффект рассчитывают siloviki, блокируя в России порносайты? Что публика вдруг перестанет дрочить на обнажёнку в интернете и пойдёт кого-нибудь трахнет в реале, как остроумно предположил вчера один из анонимных спикеров Роскомнадзора? Или что она, наоборот, переключится с зарубежного порно на доморощенное, в духе модного ныне импортозамещения?
Со вчерашнего дня зарубежные коллеги заваливают меня запросами комментариев по теме новейшей запретительной инициативы отечественных властей. Кто не понимает саму процедуру блокировки – тем я её на пальцах за минуту разъясняю. Сложнее с теми, кто ищет в действиях чинуш рациональное зерно и пытается понять мотивацию персонала, обслуживающего машину российской интернет-цензуры. Человеку, ищущему логику и здравый смысл там, где они отродясь не ночевали, понять ход мысли наших пришибеевых не слишком просто. Чехов, хоть и популярен за границей, с разъяснительной работой не справился.
451° по Фаренгейту
Сегодня утром на сайте Следственного комитета размещён пресс-релиз о новых успехах в борьбе с экстремизмом:
“Следственными органами Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по городу Москве возбуждено уголовное дело в отношении 58-летней Натальи Шариной, подозреваемой в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 282 УК РФ (возбуждение национальной ненависти и вражды, а равно унижение человеческого достоинства).
По версии следствия, в 2011–2015 годах директор Библиотеки украинской литературы Шарина, являющаяся должностным лицом, в нарушение Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», распространяла среди посетителей книжные издания Дмитро Корчинского, признанные судом экстремистскими материалами и запрещёнными к использованию.
В рамках расследования уголовного дела в указанном учреждении, расположенном по улице Трифоновской в городе Москве, следователями Главного следственного управления совместно с оперативными службами проведён обыск, в ходе которого изъята печатная продукция, содержащая призывы к антироссийской и антирусской пропаганде.
В настоящее время следователи подготовили в суд ходатайство об избрании в отношении подозреваемой меры пресечения в виде заключения под стражу. Расследование продолжается”.
Персональная уголовная ответственность (до 5 лет лишения свободы) для директора библиотеки, в фондах которой сыскалась книга, задним числом кем-то признанная экстремистской, – это серьёзная инновация в российской юридической практике.
При советской власти, помнится, была в УК РСФСР пара статей, по которым людей могли посадить за хранение и распространение книг – 70-я и 190-я прим. Привлекали по этим статьям, конечно же, не библиотекарей, потому что все библиотеки были госучреждениями под строгим цензурным надзором, и никакой “запрещёнки” содержать не могли. Если вдруг случалось так, что какой-нибудь Василий Аксёнов (много лет печатавшийся в СССР) вдруг эмигрировал на Запад, то специально обученные люди озадачивались изъятием всех его книг из советских библиотек, в первую очередь школьных. Но чтоб при этом библиотекарей привлекали по уголовной статье – такого при советской власти не было. Сажали людей, которые лично занимались написанием, тиражированием и распространением запрещённых книг. Иногда их знакомых, у которых они эти книги прятали, склоняли к сотрудничеству, угрожая ответственностью. Но чтоб вот так прямо библиотекаря, должностное лицо – это новость, доложу я вам.
Единственная книга Дмитро Корчинского, присутствующая в Федеральном списке экстремистских материалов, называется “Вiйна у натовпi”, написана в 1997 году. Спустя 16 лет после первой публикации Мещанским райсудом Москвы запрещена её украинская версия, переиздание 1999 года. Русская версия общедоступна в интернете и в Федеральном списке экстремистских материалов не значится.
Экстремизм Чебурашки
Продолжение истории с поисками экстремизма в московских библиотеках. На сей раз речь идёт о Первой научно-популярной библиотеке, созданной на базе Центральной детской библиотеки № 14. Тут, к счастью, никого пока не требуют арестовать, судить и посадить. А просто сперва рассылают из Минюста по библиотекам бумажный список запрещённой литературы на 160 страницах, потом ещё дополнительно звонят и требуют убрать какие-то книги, которых в том списке не значилось.
Подчинился – завтра снова позвонят. Не подчинился – экстремист, суши сухари. Рассуждать тут о цензуре, свободе слова, борьбе с инакомыслием не повернётся язык. Потому что в основе эпопеи – непроходимая, фееричная тупость системы. Которая сперва сама себе понапридумывала правил, а потом сама же неспособна им следовать. Абсолютно во всех запретительных нормах, принятых за последние 13 лет, одна общая черта: явная, очевидная бессмысленность каждого отдельно взятого действия.
Все тексты, запрещённые за экстремизм со дня создания Федерального списка, поныне находятся в свободном и открытом доступе. Исключение составляют только те материалы и адреса в интернете, которых изначально не существовало – как не существовало в природе того видеоролика “Россия для русских”, из-за которого судья в Комсомольске-на-Амуре запретила в России экстремистский ресурс YouTube (а также “Библиотеку Мошкова”, “Zhurnal.ru” и злополучный web.archive.org, корень всего мирового зла). Просто не было такого ролика – ни по адресу, указанному в решении суда, ни по любому другому адресу. Что-то напутали в районной прокуратуре, когда методом copy/paste лепили новый иск из прошлогодней болванки, и предметом рассмотрения стал несуществующий “экстремистский материал”. Но отправлению правосудия эта ошибка прокуроров никак не помешала. В стране, где судьи соглашаются с прокурорами в 99,52 % случаев, невозможно представить себе такую Чебурашку или Бхагавад-Гиту, в которой райсуд не мог бы увидеть экстремизм.
Теперешняя хрень с библиотеками – ещё одна нелепица такого же рода. Сперва придумали адски сложный многоходовый механизм, по которому материалы признаются экстремистскими (через вступившие в силу приговоры райсудов и Федсписок), а потом сами же на него положили с прибором. Соблюдать процедуры товарищам лениво, менять – тоже лениво. На выходе имеем практику правоприменения “от балды”. То есть никто принципиально не может знать, в какой день и каких собак на него захотят повесить.
Давненько в Рунете ничего не запрещали. На очереди – общение
Искромётная идея запретить гражданам России неподконтрольное государству использование мессенджеров может вызвать любую реакцию, кроме удивления. Конечно, из-за кризиса, Крыма, Украины и Сирии законотворчество по теме интернета в России несколько сдулось по сравнению с 2013-2014-м, когда без новых запретительных инициатив не проходило и месяца. Но образ мыслей у товарищей не изменился. “Интернет возник как спецпроект ЦРУ США, так и развивается”, вот это вот всё. 7,97 млн российских пользователей WhatsApp, 7,52 млн пользователей Viber, 4 млн пользователей Скайпа, 1,1 млн пользователей чатов Гугла и 408,5 тысяч пользователей Телеграма – сплошь иностранные агенты, за которыми нужен глаз да глаз. А лучше вообще запретить им собираться по трое и общаться между собой. Пусть с телевизором разговаривают. Авось победим таким способом мировой терроризм.[135]
Почему эта новость не слишком меня пугает, я раньше уже объяснял, но повторюсь.
В интеллектуальном соперничестве между чиновниками, религиозно верующими в действенность своих запретов, и пользователями интернета – силы сторон абсолютно не равны. Мы это видели и на российских, и на зарубежных примерах. Придумыванием барьеров заняты дремучие, безграмотные политиканы из отсталых в научно-техническом отношении стран, а над обходом этих барьеров трудятся лучшие инженерные мозги цивилизации XXI века. И свет в этом соревновании неизбежно, раз за разом, побеждает тьму. Единственный действенный способ победить интернет в одной отдельно взятой стране – это запретить его целиком. Все попытки поделить сайты и пользователей на “чистых” и “нечистых”, зафильтровать, отрегламентировать, внести в реестры, поставить на учёт – это попытки с негодными средствами. Можно тут сколько угодно изучать передовой опыт Ирана, Саудовской Аравии, Казахстана, Туркмении и других лидеров мировой ИТ-отрасли. Можно оттаптываться на их граблях с прилежностью и упоением (российские законы о фильтрации, принятые с 2013 года, по сути дела, повторяют постановление саудовского кабинета министров от 12.02.2001 – и даже самая последняя инициатива про мессенджеры там тоже предусмотрена).
Есть ещё извечная мечта “устроить у нас Китай” – но это вообще очень смешная идея. Потому что уровень развития интернет-сервисов в Китае определяется двумя факторами: состоянием всей ИТ-индустрии в этой стране и наличием там 649 млн активных пользователей. Всё, чем занимались китайские власти в последнюю четверть века, – это преодоление международной изоляции в сфере высоких технологий и развитие научно-технического сотрудничества с мировыми лидерами этой сферы. Всё, чем занимается российская власть в последние 15 лет, – придумывание любых поводов для самоизоляции, для свёртывания международных контактов, для вытеснения с местного рынка именно тех игроков, благодаря которым в Китае так развивались локальные интернет-сервисы. Да, власти КНР в определённых вопросах, связанных с регулированием сервисов в Сети, проводили протекционистскую политику – но только у неё был вполне конкретный бенефициар, и это была не компартия, а китайские интернет-компании, лидеры местного рынка, ныне хорошо заметные в мировом масштабе игроки. В результате протекционистской политики китайских властей капитализация тамошних ИТ-лидеров исчисляется сотнями миллиардов долларов. “Alibaba” и “Baidu” выходят на индийский рынок электронной коммерции, а “Tencent” вступил в борьбу за рынок компьютерных игр в США. В России тем часом политика удавления интернета приводит к падению капитализации ведущих игроков, к утечке мозгов и капиталов за рубеж. Изменять эту ситуацию за счёт всё новых и новых запретов – идея весьма наивная. Без китайского уровня развития международных связей запреты не приведут ни к какому сценарию, кроме северокорейского.