– Э-э-э-э … простите, Ваше Высочество, я не помешал? – спросил Апалал, застыв у входа.
– Ах! Вы как раз очень кстати! – воскликнула принцесса. – Нам так много нужно вам сказать!
«Нам»… Это слово, произнесенное с такой яркой чувственной окраской, заставило советника насторожиться и с подозрением взглянуть на Венино копыто.
– Всё хорошо и … в рамках закона! – попытался успокоить его Недозрелов, заметив этот взгляд и судорожно пряча под плед некстати окопытившуюся ногу
.
– Я вижу! – усмехнулся Апалал.
Конечно, он понимал всё, пожалуй, даже больше, чем эти двое влюблённых. В его долгой жизни были времена, когда молодость, пробуждающаяся сила Великого змия и инстинкт продолжения рода тоже бушевали в крови, побуждая к безрассудным поступкам, а вот истинная любовь пришла гораздо позже. Апалал не мог предугадать, какое будущее ждёт его воспитанницу с этим забавным, трогательным и странным парнем, но видел, что этих двоих переполняет взаимное притяжение, разрушить которое не смогут ни расстояния, ни темницы, ни чьи-то мудрые советы.
– Яркий эмоциональный всплеск пробудил в вас дар оборачиваться в любые формы, и вот результат! – Советник осторожно приподнял висячее Венино ухо. Оно не было похоже ни на заячье, ни на ослиное, и болталось, как у породы собак бассет-хаунд, но было гораздо длиннее, достигая середины груди. Занятный феномен!
– А как обратно? – спросил Веня. – Или это … необратимо?
– В некоторых случаях обратима даже смерть физического тела. Ваши проблемы – мелочь по сравнению с этим, – успокоил его Апалал, жестом дав юрлыцарю понять, что тот должен подняться.
– Да уж, – кивнул Веня, встав напротив советника. – Что нужно делать?
– Ничего, – спокойно сказал Апалал. – Просто прислушайтесь к себе, Вениамин Маркович. Обратные преобразования должны происходить сами собой. Для вас это так же естественно, как дышать, надо просто сосредоточиться, поймать момент, поверить в себя.
Он возложил руку на разгильдяйскую голову Вени, чувствуя, как сила воли Великого Змия настраивает Недозрелова на нужный лад, помогая ему расслабиться и остановить скачущие мысли. Через мгновение Веня уже выглядел, как самый обычный человек. Правда, удлинявшееся ухо теперь оказалось немного оттопыренным, что, впрочем, придавало Вене некоторый элемент залихватской брутальности.
– Мне предстоит узнать что-то ещё более потрясающее, или это все новости на сегодня? – с улыбкой спросил Апалал.
– Есть ещё кое-что… – замялся Веня. – Видите ли … тут такие обстоятельства, что называется, непреодолимой силы.
– Мы с юрлыцарем намерены посетить Асгард! – объявила принцесса, не любившая долгих подходов.
– С неофициальным визитом, – робко добавил Веня.
– И какова цель вашего… неофициального визита? – поинтересовался советник, слегка приподняв бровь.
Всем было известно, что асгардцы во главе с их вожаком Одином терпеть не могли чужаков и отличались повышенной суровостью и радикальностью во взглядах на жизнь.
– Там, в темнице, мой отец! – выпалил Недозрелов, ещё больше озадачив Апалала.
Советник быстро прокрутил в голове все известные факты: дар владения огнём, дар оборотня, Асгард… Это невозможно! Апалал никогда не встречался с Локи лично, но был хорошо информирован о его деяниях, от которых периодически встряхивало все миры. И вот теперь выясняется, что приятный во всех отношениях молодой разгильдяй-законник с оттопыренным ухом и пылающим взглядом – сын этого рыжего прохиндея?!
– Что вы намерены сделать? – спросил советник.
– Конечно, освободить его! – сказала Замзагул.
– Я обещал, – добавил Веня, а потом рассказал советнику всё о Тайной Гильдии Разгильдяев и о своей встрече с отцом.
Чем больше подробностей выяснялось, тем больше мрачнело светлое чело Апалала.
– Вы позволили втянуть себя в самую ужасную авантюру, какую только можно придумать, Вениамин Маркович! Мало того, что освобождение Локи – крайне безрассудная и очень опасная затея для вас лично, так она может ещё и послужить поводом к войне! – едва сдерживая волнение, заговорил советник. – Вы собираетесь организовать побег самого опасного преступника, вызвавшего гнев владыки Асгарда и способного внести хаос и разрушение в жизнь любого мира, в который он отправится!
– Он осуждён несправедливо! – возразила Замзагул.
– Этого мы не знаем, Ваше Высочество! А слова самого Локи стоят недорого, – сказал Апалал.
Говоря это, он прекрасно понимал, что принцесса не услышит ни один из его аргументов: любовь часто делает слепым и глухим представителей любой расы.
– Локи знает способ, как одолеть Нидхёгга! – сказал Веня, словно выложил главный козырь на стол.
– Кстати, о Разрывателе Трупов… Как же конкурс женихов? – спросил советник, решив использовать самый весомый аргумент. – Завтра у нас открытие, и оно не может пройти без личного участия принцессы, а выпускать морок из Асгарда равносильно самоубийству.
– Я думала об этом! – сказала Замзагул, несколько испугав Апалала этим заявлением: принцесса славилась настолько оригинальным и смелым подходом к решению проблем, что иногда этот подход шокировал окружающих.
– И вот что я придумала: мы отправляемся вызволять Локи (для этого нам потребуется двое вселенских суток, вернёмся как раз к жениховскому дефиле), а роль хозяйки праздника в это время вместо меня выполнит одна из ваших механических дев, дорогой Апалал! – объявила Её Высочество.
– Когда я конструировал эти механизмы, я не подразумевал, что они будут предназначены для такой роли! Они несовершенны и будут сразу распознаны участниками и гостями конкурса! – возразил советник.
– Значит, вы усовершенствуете их! – очаровательно улыбнулась принцесса. – Вы – самый талантливый и мудрый Великий Змий во вселенной!
Апалал не нашёл аргументов против её слов.
***
А у Локи тем более не было возможности что-то возражать: намертво прикованный к столбу в своей темнице, он внимательно следил за гигантской змеей, медленно выползавшей сквозь отверстие в стене, чтобы выплюнуть очередную порцию яда ему в лицо. Это было не смертельно, но крайне унизительно! Думы о будущем наводили тоску, потому что побег мог и не осуществиться. Да, он нашёл сына и обманом заполучил от него обещание вызволить его из темницы. Но выполнит ли Веня это обещание? Локи всё время задавал себе один и тот же вопрос: а ты сам бы выполнил? Оставалось только уповать на то, что отпрыск пошёл не в него. Заключение дало ему много поводов для размышлений о ценности семьи, которые постепенно вытесняли мысли о мести тем, кто засадил его сюда.
Змея, свесив голову вниз, уже смотрела на него стеклянным немигающим взглядом, когда за дверью послышались шаги, а потом и лязг ключа, елозящего в замочной скважине. Кто бы это мог быть?
ГЛАВА V. Внебрачный договор и несанкционированное освобождение
В темницу к Локи никто не наведывался уже лет двадцать с небольшим гаком в виде хвоста новорожденного дракона, и это вполне устраивало бога обмана и коварства. Любые визиты, кроме прихода идейно дозревающего сына-юриста, можно было считать враждебными. Локи не жалел о том, что сам создал себе целую армию врагов, потому что его противоречивая натура засыхала и изгибалась, как саксаул в пустыне, без живительных ссор и дерзких выходок. Что поделаешь: характер!
– Папусик!
Локи знал этот голос, и его звучание было худшим из того, чего он никогда не хотел бы слышать.
– Что, дщерь моя? – ласково, но ядовито спросил он, взглянув на свою красно-синюю кровиночку, коварно гремевшую костями у входа. – Неужто пришла испросить моего благословения на брак со своим загнивающим, как капитализм, красавцем Зомбушем? Чудо, что тебя вообще сюда пропустили!
Великая Хель ответила саркастической ухмылкой. Локи был в своём репертуаре: каждое слово попадало в цель, словно отравленный кинжал, но у неё за много лет уже выработалось противоядие на подобные отцовские выпады. Темницу, где сидел Локи, охраняла Скади – суровая и справедливая богиня зимы и льда, имевшая свои особые счёты с богом коварства. Но к ней Хель нашла эксклюзивный подход.
– Никакого чуда! Я послала Скади подарок от неизвестного поклонника: новые лыжи, чтобы та навострила их куда подальше, пока мы с тобой будем беседовать! – пояснила она.
– На предмет?.. – Локи прищурился, сосредоточенно отслеживая каждый жест Хель.
От его единственной дочери следовало ожидать самых оригинальных выходок, которые сейчас, в шаге от возможного спасения, были совсем некстати: ведь, кажется, дочурка явилась собственноручно довершить то, что не сделал Один – убить его.
– На предмет завещания! – сразу перешла к делу «дщерь».
Локи заметил, что она нервничает: вероятно, Скади не слишком далеко убежала на своих новеньких лыжах и могла в любой момент вернуться. Значит, надо было тянуть время. Локи понимал, что, подписав завещание, он подписывает себе смертный приговор.
– Фи! Какой неинтересный предмет! – хитро улыбаясь, сказал бог коварства.
– Наоборот! – выразила Хель. – Для тебя это единственный выход. Что тебя ожидает здесь? Вечная темница? Мучения, унижения и насмешки асгардцев и медленная смерть. А по моему сценарию, ты пишешь завещание и переселяешься ко мне в Хельхейм, где вечно обитаешь в статусе любимого папочки. Ну, не будь ослом! Это не лучшее твоё воплощение!
«Значит, в завещании тебе достанутся от мёртвого осла уши!» – подумал Локи, а вслух сказал: – Пожалуй, ты права! Но этот документ надо составить по всем правилам.
– По каким ещё правилам?! – проворчала Хель, озадаченная таким быстрым согласием и его продолжением. Что-то тут было нечисто!
– Мы, древние высшие, далеки от всяких новомодных ухищрений, – пояснил Локи. – Вся эта бумага или, и того хуже, гаджеты неприемлемы по нашим обычаям. Нам подавай что-нибудь монументальное!
– Насколько монументальное? – деловито поинтересовалась Хель, думая о том, что ради такого дела можно потерпеть некоторые папочкины причуды.