слабонервных!
– Пять и шесть! – громко продолжал Зомбуш, а потом пробормотал себе под нос: – Просто жесть!
Всё это время он то и дело касался чёрного стекла спрятанного за пазухой флакона с приворотным зельем, обжигающего холодом пальцы, и думал о том, как передать его принцессе. Обычно Зомбуш всегда с лёгкостью исполнял все поручения своей госпожи, но сегодня что-то неуловимое и непонятное в нём противилось этому. Совесть?! Зомбуш мрачно усмехнулся, подумав об этом.
– Что там у тебя?! – грозно поинтересовались все ипостаси Нидхёгга, заметив, что сопровождающий часто шарит за пазухой, и, не дожидаясь ответа, рванулись вперёд.
Зомбуш не успел ничего предпринять, потому что не ожидал такой прыти от Разрывателя Трупов. В результате флакон с приворотным зельем был извлечён из тайного хранилища, придирчиво рассмотрен на свет под разными углами, а потом откупорен, из-за чего в ноздри ударил тягостный, удушливый аромат.
– Фу! Гадость! И посуда слишком мелкая! – чихнув, проворчали все ипостаси Нидхёгга, и флакон был беспощадно вышвырнут в окно.
Подоспевший через мгновение Зомбуш перегнулся через подоконник, пытаясь проследить за полётом стеклотары. Отчасти он был даже рад тому, что случай помешал ему применить зелье. Зомбуш уже собирался вздохнуть с облегчением, но вместо этого замер на месте от неожиданности. Под окнами проходила торжественная процессия: главную невесту – принцессу Замзагул, красиво восседавшую на троне из цветов, – торжественно несли на могучих плечах к главному входу верные слуги. Зомбуш ощутил, что эта принцесса живая: её сердце учащённо билось, а грудь красиво вздымалась в вырезе платья. Зомбуш мог бы поклясться, что эта девушка влюблена. Ведь он знал, что это такое и как бьётся сердце в это сладкое время и туманится разум: когда-то и он был живым, и Хель так напоминала ему ту далёкую смертную возлюбленную, которую отняла у него судьба.
Флакон с зельем разбился об острые наконечники золотых украшений, обрамлявших высокую спинку. В воздухе предвестием нежданной беды поплыл тёмный аромат, и чёрные холодные брызги полетели в разные стороны. Слуги мгновенно заслонили Замзагул щитами, но одна чёрная капля всё-таки коснулась её губ, неожиданно обжигая их огнём искусственной страсти.
***
– Я видела достаточно! – торжествующе усмехнулась Великая Хель, приказав своей вёльве прекратить вещание.
Тень, исполненная очей, низко склонилась перед своей госпожой и исчезла в мрачных просторах Хельхейма.
– Мой план работает при любых условиях! – сказала повелительница Царства Мёртвых, хитро взглянув на внимавшего ей собеседника. – Так что вам известно о моём отце?
Гиперион, сидевший напротив неё, был под впечатлением от увиденного. Сияние силы, окружавшее его во всех мирах, сейчас немного поблекло, словно съёживаясь от окружавшего холода и мрака. Амнистированного титана, проведшего в тёмном и жутком Тартаре несколько веков, слегка нервировало пребывание в Хельхейме, не уступавшем по мрачности месту его заключения, но соображения выгоды всегда толкали на жертвы не только людей, но и богов. Получив приглашение в гости от Великой Хель, он не преминул им воспользоваться и сейчас думал о том, как бы подороже продать известные только ему сведения и заручиться поддержкой этой могущественной дамы.
– Многое. Например, я знаю, где он сейчас! И ещё некоторые… пикантные подробности! – уклончиво ответил Гиперион.
– Пикантные?! – усмехаясь, спросила Хель.
А что, от её папаши можно было ожидать чего-то особенно пикантного: то насолит кому-нибудь, то задаст перцу. Гиперион кивнул, только подогревая её любопытство. В результате переговоров амнистированный титан, как ему показалось, выторговал очень ценное для себя право: уничтожить бога обмана – то, для чего он решился на это сомнительное предприятие с вылетом в Асгард, ему было невдомёк, что на самом деле от всего этого выигрывала только его смертоносно прекрасная собеседница.
– Как же Скади могла так поступить?! Лучшего стража и придумать было нельзя! – задумчиво проговорила она.
– По-моему, кто-то напал на её дом, – сказал Гиперион. – В округе растаяли снега и льды, даже первоцветы на проталинах успели распуститься, есть следы борьбы. Такое впечатление, что сражавшиеся нещадно валтузили друг друга на земле. Вся округа буквально утыкана поломанными стрелами.
– Значит, Локи освободили с боем! А раз так, то у него есть союзник, и он точно не из Асгарда, – прошептала Хель, сопоставив факты.
Это было странно – прежде всего, потому, что ей казалось, будто Локи был, что называется, в контрах со всей Вселенной.
– Это, определённо, кто-то крайне безрассудный и очень горячий! – продолжала рассуждать повелительница Царства Мёртвых. – И я бы с удовольствием взглянула на такого ещё при жизни, чтобы тот не успел остыть!
Но почему же её шпионы в Асгарде не сообщали о посторонних визитах, тем более – о таких безрассудно горячих? О крушении экскурсионного судна – да, но больше ни о чём! Значит, тот, кто спас бога обмана, использовал какую-то особую магию. «Магический», «безрассудный», «горячий» – интересный набор характеристик! В это время слуги Хель внесли в тронный зал большую клетку, внутри которой, злобно скаля зубы, метался роскошный белый волк с синими неоновыми глазами.
– Мой подарок для вас! – сказал Гиперон.
Этого волка он поймал возле дома Скади и решил преподнести его повелительнице Царства Мёртвых в качестве живой игрушки.
– Очень кстати! – улыбаясь, заметила Хель и, жестом подозвав к себе одну из прислуживавших ей в отсутствие Зомбуша теней, едва слышно проговорила:
– Допросить! Мне нужна информация! Делай с ним, что хочешь, но вызнай всё, что он видел!
– И есть ещё одна пикантная подробность! – продолжал Гиперион, заметив, что очень заинтересовал повелительницу Царства Мёртвых.
В перспективе он мечтал сделать её своей союзницей и выступить против существующих порядков, чтобы единолично править во всех мирах.
– Какая? – живо поинтересовалась Хель, остро взглянув на своего собеседника, который тщетно пытался справиться с крылатой сандалией, рвущейся в полёт, отчего его левая нога то и дело задиралась кверху, демонстрируя мощную мускулатуру и волосатость.
– Простите! – сконфуженно проговорил Гиперион, отстегнув, наконец, сандалию и позволив ей беспорядочно носиться в воздухе. – Вашим отцом очень интересуется богиня Правосудия.
Он видел, как Фемида обшарила всё жилище Скади, словно старалась найти там что-то, а затем в слезах сорвала несколько первоцветов и прижала их к груди, словно они были для неё каким-то знаком, сигналом к действию.
– Это как раз совершенно не удивительно: по нему с детских лет тюрьма плачет! – разочарованно отозвалась повелительница Царства Мёртвых.
– Почему тогда Фемида собиралась инсценировать катастрофу ладьи, чтобы тайно попасть в Асгард? – спросил Гиперион.
Это открывало дело с новой стороны. Какие тайные дела могли быть у Фемиды с богом обмана?! А ведь Фемида влияет на юристов. Хель почувствовала, что между её отцом, богиней правосудия и юрлыцарем есть какая-то связь. Но какая?! Доклад тени, вернувшийся после пыток, проведенных над волком, ещё больше запутал дело.
– Он оранжевый и ногастый! – заявила тень.
– Кто?! – не сговариваясь, в один голос спросили Хель и Гиперион.
– Тот, из-за кого сражались женщины! – продолжала удивлять тень.
Через некоторое время Хель, облачившись в неприметную серую хламиду с глубоким капюшоном, отправилась в Мир лат и крыльев – туда, где, по словам Гипериона, сейчас находилась Фемида, а, значит, и Локи, а с ним и тот магический, безрассудный, горячий, оранжевый и ногастый любимец женщин и союзник бога обмана.
***
Ничего не подозревая об этом, Веня, увидев Замзагул, появившуюся в главной ложе, побежал к ней со всех ног. Ему безумно хотелось обнять её, но дворцовый этикет, основные правила которого юрлыцарю уже успел вбить в голову Апалал, не позволял поступить подобным образом. Поэтому Веня ограничился просто низким поклоном и трепетным поцелуем, запечатлённым на тонкой и нежной ручке принцессы, и неожиданно не почувствовал ответного порыва. Он поднял голову, чтобы увидеть её глаза, сверкавшие сквозь прорези золотой маски, но и в них не нашёл былого восхищения, желания и любви – ничего, кроме холодного властного блеска. Ему даже показалось, что этот взгляд был искусственным, ненастоящим, словно вместо Замзагул с ним общалась её механическая копия!
– Сюр Беньямин, наконец-то! – сказала принцесса. – Вы мне нужны! Я хочу досрочно ознакомить моих подданных и гостей моего мира с моим царственным выбором августейшего жениха! Его могущество и сила трехголового дракона вам уже известны. Нужно безотлагательно начать оформление всех необходимых документов.
Веня ощутил, что у него в груди взорвался огненный снаряд неожиданной боли, прошивая каждый миллиметр его тела режущими осколками понимания. Как такое могло случиться?! Что вообще происходит?! Это невозможно!
– Ваше Высочество! – Апалал мгновенно вклинился между ними, чтобы спасти ситуацию, которая поразила и его не меньше, чем Веню, но в силу природного хладнокровия и большого жизненного опыта советник гораздо лучше владел собой. – Давайте не будем торопиться! Всему своё время. Пусть турнир идёт своим чередом, ведь, если мы сейчас объявим о выборе, это вызовет недовольство и может даже привести к войне. А мы к ней не готовы! И потом, давайте позволим вашему избраннику поволноваться и показать себя с наилучшей стороны: препятствия очень укрепляют чувства.
Замзагул задумалась, изучающе взглянув на Апалала.
– Хорошо! – сказала она. – Но документы надо начать оформлять прямо сейчас! Вы слышали, сюр Беньямин!
– Да, Ваше Высочество! – едва слышно отозвался Веня и выбежал вон из ложи, проигнорировав слова советника, просившего его задержаться.
Как она могла его предать?! С этой мыслью Веня шёл между рядов зрителей, не разбирая дороги, потому что у него всё плыло перед глазами, а в голове словно стучали огромные молоты. В таком состоянии он добрался до бара, где женихи и некоторые невесты пытались снять нервное напряжение, в результате чего походка первых обретала некоторый градус шатания, а взгляд вторых замыливался, провоцируя мозг воспринимать как красавцев даже не самых эффектных представителей женихающейся фауны.