Борисов был счастлив. УЗИ не показывало никакой патологии, Люба чувствовала себя хорошо. Марина ходила в детский сад. Валера учился в четвертом классе, занимался плаванием. Лабораторный корпус наконец открыли. Борисов получил сразу семь совместных проектов с зарубежными фирмами. В платные отделения стояла очередь на госпитализацию. Оперировать до родов Любе он запретил. Она занималась зарубежными проектами, министерством и диссертантами. Сорок недель пролетели почти незаметно.
В кабинете Корецкой обсуждался очередной проект. Представители швейцарской фирмы, были довольны деловой хваткой, прекрасным профессиональным уровнем, превосходным французским а огромный живот молодой красивой женщины вообще привёл их в восторг. Они готовы были согласиться с любыми ее условиями. Контракт о сотрудничестве был готов. Люба пригласила Борисова для подписи. Мужчины пожали друг другу руки. Швейцарцы выразили свое восхищение доктором Корецкой. И тут Люба поняла, что время пришло.
— Саша, проводи их побыстрей. Мне пора рожать.
Швейцарцы заметили перемену в Любе и поспешили уйти.
Катерина сделала кесарево. Мальчик был самый большой из всех их детей — четыре килограмма сто грамм, пятьдесят два сантиметра. Саша держал на руках своего орущего богатыря.
— Саша, вы имя придумали? Или, как всегда, по ходу? Но этот богатырь. И ты посмотри, какой взгляд осознанный.
— Имя, как всегда, по ходу. Кстати, надо назвать, пока жена под наркозом. Пусть будет Иваном. Вань у нас в роду ни у кого не было, а по виду он и вправду богатырь. Вот насчет следующего обещаю договориться заранее.
— Садист, сколько же тебе детей нужно?
— Чем больше, тем лучше. Но хотя бы пять. Правда, сынок?
Люба собиралась на работу. Достала из шкафа серую твидовую юбку и серую водолазку в тон. Ванечка капризничал. Ей пришлось самой его накормить и немного поиграть. Саша нервничал, он не привык опаздывать, а Люба не была готова. Маринка проснулась, выбежала из своей комнаты и залезла на руки матери.
— Мама, не уходи, подожди, пока я позавтракаю. Мама, ну пожалуйста!
— Люба, можно поторопиться? У меня планерка! Ты еще не одета!
— Саша, не злись. Я же не могу их оттолкнуть, все бросить и бежать, иди, я догоню.
— Ты совсем опоздаешь! Я терпеть этого не могу!
— Саша, иди, не действуй мне на нервы.
— Люба, сегодня твой первый день. Какой пример ты подаешь сотрудникам?
— Иди, умоляю, иди. Я подойду после планерки. Саша, это твои дети! Имей совесть!
— Папочка, оставь маму и иди на работу. Ты мне портишь аппетит.
— Марина, ты с кем разговариваешь?
— С тобой. Если ты уйдешь, Ванечка успокоится, Валера с Сережей выйдут на кухню и мне будет весело. Ты всегда портишь все утро, папочка.
— Дождался! Люба, ты ее научила?
— Нет, твоя мама. Марина, сейчас ты у меня получишь по попе, не смей обижать папу!
— Я его не обижаю, но он по утрам несносный.
Ваня продолжал капризничать, а при виде няни зашелся в крике.
— Все, я пошел. Когда закончишь, приходи на работу. И воспитывай детей, а то некоторые совсем сдурели.
— Саша, не дергайся, я скоро буду.
Он ушел, хлопнув дверью. В кухню прибежали Валера с Сережей. Люба налила им чаю, сделала бутерброды. Марина пристроилась рядом с Сергеем и рассказывала ему сказку, которую придумала. Ванечка играл в детском стульчике. В кухню вошла няня.
— Любовь Александровна, кажется, я уже справлюсь.
— Уж будьте добры! Вам придется приходить на час раньше, я не могу каждый день опаздывать. Мы вам платим достаточно, чтобы не загружать меня и чтобы я не опаздывала на работу.
— Хорошо, я все поняла. Любовь Александровна, просто они все к вам так сильно привязаны, и капризничают.
— Я поговорю с ними сегодня, но, Вика, я должна работать! Сегодня мне уже обеспечен конфликт с мужем, это серьезно, для меня это очень серьезно.
Люба поговорила с детьми, объяснила, что никак не может сидеть дома и просто обязана работать. С Мариной разговор затянулся. Но они все-таки все решили. Люба вошла в спальню и стала одеваться. Юбка обтянула бедра и еле-еле сошлась. Водолазка подчеркнула грудь несуразной формы и выпирающий живот. Люба снова залезла в шкаф. Она примеряла одну вещь за другой, но все не подходило, как будто тело изменилось до неузнаваемости. Как она целых полгода не замечала, что стала совсем другой? Боже, какое уродство! Конечно, вот причина, по которой Саша сердится. Она несуразна и уродлива. Как можно идти на работу в таком виде? Она надела привычные джинсы и свитер, причесалась, сделала макияж и пошла на работу.
Люба отдала заявление о выходе секретарю Татьяне. К директору она заходить не стала и сразу прошла в отделение. Хирурги встретили ее тепло, было много вопросов о ребенке, о планах. Люба посмотрела расписание, график операций. Казалось, что все в порядке, но было как-то неуютно. Но ничего, все пройдет.
Николай вошел в приемную, не стал выяснять ничего у секретаря и с сотки позвонил Борисову.
— Саша, мне нужен ты, по поводу Любы.
— Заходи.
Он вошел. Саша смотрел на него с вопросом в глазах. Коля сел.
— Сашка, только без обид. Ты жену сегодня видел?
— Дома утром, она собиралась как черепаха. Еще Маринка на меня наехала. Представляешь, наглая такая в свои четыре года. Заявила, что я ей порчу аппетит. Ты от своих детей такое слышал?
— Слава Богу, нет. Но что поделаешь, не порти аппетит ребенку. Сам избаловал, вот и получаешь. Я не про это. Люба пришла на работу в джинсах первый раз в жизни. Наши бабы шепчутся, она твой зам, профессор. Не солидно, понимаешь? И это твоих рук дело.
— Она утром приготовила юбку, я видел, на кровати лежала.
— Саша, она поправилась. Нет, до толстой ей как до луны, но у нее явно больший размер, может, она в нее не вошла?
— Ты считаешь, что это проблема? Я даже не заметил. Она еще кормит, естественно грудь увеличилась, а в остальном как была худющая, так и осталась. Ладно, разберусь. Спасибо, что сказал. Я бы и не подумал.
— Моя Татьяна рыдала, когда не входила в свою старую одежду. Кстати, это длилось не один месяц, она со своим новым телом ужиться никак не могла.
— Ну у Татьяны понятно, она же двойню родила. А у нас один.
— Но он третий. Саша, три беременности — не шутка. Не пускай на самотек. Купи ей что-нибудь в подарок, своди ее в магазин обновить гардероб. Не доводи до скандала, ты окажешься виноват во всем, поверь моему опыту.
— В чем виноват? Что после родов меняется фигура? Это естественно.
— Но ребенка сделал ты, а потому и вина в изменении фигуры твоя. Но это не значит, что она тебя не любит.
— Понял, исправлюсь. И что мне ей дарить? Белье? Одежду? Обувь?
— Все и, желательно, сразу. Я думаю, что деньги у тебя есть, справишься.
— Ладно, спасибо, что сказал. Я ее не видел на работе, сейчас пойду, посмотрю.
Коля вернулся в отделение.
— Люба, ты будешь в ординаторской? К себе не пойдешь?
— Нет, там Саша, сегодня с утра он шумел, я не в форме. Он увидит меня в домашних джинсах, будет снова шуметь, а на меня ничего не налезло. Но он скажет, что надо было подумать заранее, и будет прав. Коля, я так устала. Я хочу спать и больше ничего.
— Со свекровью было легче?
— Зина доставала, а так, наверно, легче. Я же еще с ними занимаюсь, у детей в арсенале уже три языка. Маришка вообще хорошо языки учит, схватывает прямо на лету.
— А Сережа? Совсем у вас?
— Да, Женя раза два в неделю заходит, поужинает и идет к себе.
— Она вам деньги на него дает?
— Да ты что?! Да нам ничего от нее не нужно. Она бы себя обеспечила. Не знаю, куда она катится, у нее каждый день новая любовь. Я ее предупредила, что если она будет пить, то я обращусь в органы опеки и лишу ее материнства. Пока не пьет.
— Люба, может быть, я тоже буду помогать с Сережей?
— Зачем? Материально у нас все в порядке. Ты свою семью обеспечь. Сережка хороший, вдумчивый, рассудительный, надежный. Полная противоположность родителям. Я даже рада, что он с нами, я его люблю.
— Смотрю я на тебя, Люба, и даже не представляю, как Сашка без тебя жил. Повезло ему с женой.
— Коля, пойдем работать, сейчас мой муж появится и даст разгон. А если он еще увидит джинсы!
— Я в выходные с детьми в зоопарк собирался. Может, ваши и Сережа пойдут с нами?.
— Хорошо, Коля, возьми, я с мужем наедине побуду. Знаешь, какой подарок!
— Только вы четвертого не сотворите, этих подними!
Он взял истории и пошел писать. В ординаторскую вошла секретарь Татьяна и попросила Любу пройти к директору.
— Саша, вызывал? Я там вникаю потихоньку.
— Хорошо. С потомством разобралась?
— Конечно. Думаю, не сразу, но устаканится. Им нужна мама дома, причем всем.
— Мне тоже нужна жена на работе, причем срочно.
— Я здесь. Молоко сцеживаю, а оно течет, надо грудь перетянуть.
— На ночь перетянем. Люба, предлагаю часа через два съездить в магазин, тебя приодеть.
— Хорошо. Я в старую одежду не вхожу. Надо худеть.
— Не надо, лучше поменять гардероб. Теперь тебя хоть видно, а то совсем была тощая, одни кости.
— Тебе же вроде нравилось?
— Это я просто говорил, чтобы тебя не обидеть. Я люблю крупных женщин.
— Тогда зачем на мне женился?
— Надеялся откормить, только вот плохо получается. Поехали в магазин.
— Саша, а ты правда по утрам злой, всех гоняешь, а сейчас милый, хоть и издеваешься над моей фигурой.
— Да нет, родная, просто я не высыпаюсь. А девица у нас наглая, я ее разбаловал. Ладно, будем с ней говорить. Все, поехали тебя одевать.
19
Люба
Она не любила банкеты. Одета в черное платье, на шпильках, с оголенными плечами. Волосы подняты наверх, предъявляя всем на обозрение невероятно красивые линию шеи. Она была хороша. Мужчины поглядывали на нее, приглашали танцевать. Ее знали не все. Слишком молодой она еще была. Всего тридцать. Но благодаря тонкой стройной фигуре Люба выглядела много моложе. Никто в Париже и не догадывался, что у этой очаровательной женщины трое детей. И она сама не последний человек в хирургии. Хотя кто тут мог догадываться? Съезд-то терапевтов. А она просто жена академика из Москвы. Муж болтал с какой-то блондинкой лет сорока. Та кокетничала что есть мочи. Строила глазки, подергивала плечиком, эффектно смеялась каждой шутке. Саша умел вести себя с женщинами, но все время поглядывал на скучающую жену. Видимо, блондинка была нужной особой. Саша знал, как строить бизнес, Люба же в нем не разбиралась. Внезапно рядом с ней возник мужчина с бокалом шампанского. Он был молод, лет сорока-сорока пяти. Среднего роста, около метра семидесяти пяти. Блондин с голубыми, немного водянистыми глазами и смуглой кожей, возможно, южанин, хорошо одет. Он был эффектен и явно не испытывал недостатка в женском внимании.