– Как я понимаю, это копия? – спросил депутат.
– Я ничего не знаю. Мое дело – передать вам кассету и то, чтоб вы с вопросом не затягивали.
– Нет, нет, – сказал депутат, – я сегодня бы это сделал, но здесь нужно соблюсти кое-какие формальности. Я думаю, мы решим все проблемы. Даже можно вот как. С утречка я его навещу, а вы ведь каждый день к нему приходите?
– Да, – кивнул я.
– А вы приезжайте после двенадцати. Он вам все скажет.
– Хорошо, я приеду после двенадцати.
– Всего доброго, – сказал депутат, протягивая мне руку…
На следующий день ровно в полдень я был в следственном кабинете. Валентина доставили моментально. Он был в приподнятом настроении.
– Ну что, – сказал он, довольно потирая руки, – кажется, мы все свои задачи решили. Депутат дал согласие, так что скоро все будет нормально.
– Что будет нормально? Ты выйдешь на свободу?
– Конечно.
– Так ты и без этого имел такую возможность!
– Тогда еще было не время, – улыбнулся Валентин. – А сейчас оно наступило.
– Только ситуация изменилась, – сказал я. – Двух свидетелей нашли, новый следователь ведет твое дело, новая прокуратура…
– Ничего, – улыбнулся Валентин, – все будет в порядке! Мы с депутатом вели серьезный разговор. У него связи, он поможет, дал слово. Единственное, что, когда все состоится, нужно будет вернуть ему оригинал. И еще, самое главное, – ты подъезжай к нему, разработай все юридические тонкости, как вам сделать так, чтобы меня освободить. То есть согласуй свои действия с его возможностями.
– Это не проблема. Только он опять, наверное, будет занят.
– Нет, теперь он будет свободен. Теперь затрагиваются его интересы, чтобы быстрее это дело закрыть.
Прошло еще несколько дней. За это время Паша стал еще чаще навещать Валентина. Вечером он общался с Анатолием Ивановичем. Иногда Анатолий Иванович звонил на мой мобильный и спрашивал, нет ли рядом Паши, так как он куда-то пропал. Создавалось впечатление, что они работают в тесном контакте. Паша продолжал выполнять роль посредника. Вскоре я стал узнавать от него, что Валентин практически дал согласие на возвращение большей части денег. Теперь они продумывали схему возвращения. Естественно, со стороны Анатолия Ивановича Валентину гарантировалась полная неприкосновенность после выхода из изолятора и даже помощь.
И действительно, прошло еще несколько дней, и они придумали достаточно хитроумную схему, можно даже сказать, аферу. Дело в том, что они сумели вытащить формального председателя правления банка Скобликова, в прошлом отставного мидовского сотрудника, а ныне постоянно проживающего в Швейцарии. А поскольку Скобликов формально по должности был выше и Валентина, и брата Жанны, все стрелки по афере с ГКО и пропаже денег Анатолий Иванович сумел перевести на него. Так, по крайней мере, мне объяснял Павел, который к тому же продолжал быть адвокатом этого банка. Теперь для председателя правления, вернувшегося из спокойной жизни в Швейцарии, наступили черные дни. Каждый день у него были стрелки и разборки. Все кредиторы набросились на него, как на живую мишень, и долбили его.
Теперь оставалось только Валентину выполнить свои обязательства. Однажды я пришел к нему. Он был очень встревожен.
– Слушай, – обратился он ко мне, наклонившись к моему уху, – что-то тут не то.
– Что случилось?
– По-моему, меня хотят убить.
– Да брось ты! Кто тебя убьет!
– Пару дней назад я сидел с одним экономистом.
– С кем?
– Ну, с человеком, попавшим сюда за экономические преступления.
– И что?
– А сейчас ко мне подсадили убийцу.
– Убийцу? Так что же в этом особенного? На то она и тюрьма. Там контингент меняется. Тут все статьи Уголовного кодекса сидят.
– Нет, это не совсем такой убийца. У него четыре срока, понимаешь? И он со мной разговоры заводит, что, мол, где четыре, там и пятый. Ответственность-то одна!
– И что из этого?
– Мне кажется, что его ко мне подослали. И эти разговоры, они не случайные. Он на меня психологически воздействует!
– Послушай, Валентин, возьми себя в руки! Я понимаю, что у тебя нервы расшатались, ты же почти два месяца сидишь! А у тебя была реальная возможность соскочить, но ты не захотел этого делать. Ты сам выбрал этот путь, – пытался объяснить я ему. – Ты умышленно шел на эти трудности. А тюрьма – не санаторий и не пятизвездочный отель! Тебе просто все это кажется!
– Нет, нет, это не то! Я думаю, что, скорее всего, депутат подослал его ко мне.
– Как, напрямую?
– Нет, зачем напрямую! Но он не случайно оказался в моей камере!
– Погоди, если бы он на самом деле хотел тебя замочить, он бы давно это сделал!
– Ну, спасибо, адвокат, успокоил! – раздраженно сказал Валентин. – А ты знаешь, что я уже вторую ночь не сплю!
– Почему?
– Боюсь, что он меня ночью задушит.
– Давай я буду ходатайствовать о твоем переводе в другую камеру. Может, тебе с ним потасовочку устроить небольшую? Ты же парень крепкий.
– Да я боюсь, что такая потасовочка не в мою пользу кончится. Да и потом, это не выход из положения. Предположим, переведут меня в другую камеру, а могут посадить в карцер, а потом в этой же камере оставить. Ничего я с этой потасовки иметь не буду, – размышлял Валентин. – Надо опять к депутату идти! Поговори с ним, узнай, чего он там добился!
– Хорошо. Сегодня же я пойду к депутату.
После обеда я позвонил депутату. Тот, как ни странно, сразу дал согласие принять меня, но почему-то сказал, чтобы мы пришли вместе с Пашей. Паша ведь тоже являлся адвокатом в этом деле.
Мы подошли около пяти часов. Но встречу депутат нам назначил не в здании Госдумы, а в ресторане «Интурист». Депутат сидел за столиком не один, а со своим помощником, который просматривал бумаги. Депутат поздоровался с нами.
– Ну что, как наши дела?
– Мы хотели то же самое спросить у вас, – ответил я.
– Дела у нас такие, что следствие в отношении Валентина пока не определилось, в какую сторону все двигать, – стал говорить депутат серьезным тоном, как будто делал доклад. – Я пробил все свои источники, но никто мне никакой конкретной информации не дает. Вроде бы они намерены его выпустить, но пока не готовы к решению этого вопроса, можно сказать, не созрели. Поэтому давайте думать вместе, вы же адвокаты, какой нам путь выбирать.
Мы задумались.
– Путь, пожалуй, тут единственный, – вмешался в разговор я. – У нас через несколько дней заканчивается срок, в который должно уложиться следствие.
– Так они продлят этот срок, – перебил меня Паша. – Что, ты не знаешь, как они это делают? Продлят до девяти месяцев, как сложное преступление. И попробуй потом обжалуй!
– Погодите, – сказал я, – а что, если проработать такую схему? Мы это дело на проверку затребуем.
– То есть как? На какую проверку? – спросил Паша.
– Очень просто. Мы напишем жалобу в вышестоящую организацию по прокурорскому надзору, какой является Генеральная прокуратура. Затем, если бы была возможность, чтобы они это дело продержали недельку…
– А что это нам даст? – спросил удивленно Паша.
– Как что даст, коллега? Они срок пропустят. Дело-то будет находиться на проверке в Генпрокуратуре, срок продлевать не будут.
– И что дальше?
– А дальше мы неожиданно подаем в суд на изменение меры пресечения. Суд затребует это дело, а санкции о продлении не будет.
– Погоди, – сказал Паша, – значит, они должны требовать дело из Генпрокуратуры?
– Или из Генпрокуратуры, или из прокуратуры области. Но надо сделать так, чтобы они не успели продлить срок по этому делу.
– Как?
Тут я посмотрел на депутата. Тот непонимающе взглянул на меня:
– Что от меня требуется, скажите!
– От вас требуется, чтобы вы на основании депутатского запроса нашу жалобу поддержали, а может быть, и попросили какого-то заместителя генерального прокурора или самого и. о. генпрокурора о проверке нашей жалобы.
– А вы сможете написать такую обоснованную жалобу?
– Это наша работа. Это без проблем. Пусть они ее проверяют.
– Это я смогу сделать, – сказал депутат. – А что дальше?
– А дальше – наши заботы, – сказал я. – В суд подадим.
– И у меня есть один вариант, – неожиданно сказал Паша. – Я думаю, он сыграет на сто процентов.
– И что же это в итоге нам даст? – спросил депутат.
– Я думаю, нам удастся через суд изменить ему меру пресечения, выпустить его на свободу – под залог или под подписку о невыезде, – проговорил я. – А дальше пусть Валентин решает, как ему быть.
– Да, он ведь только на свободе может решить все свои проблемы, – сказал депутат.
Через несколько дней мы написали серьезную жалобу на двух страницах в Генеральную прокуратуру о необоснованности привлечения к уголовной ответственности нашего клиента и через следователя Киселева направили ее по адресу. Однако чтобы наша жалоба не затерялась, копию мы направили через почту депутату Госдумы, чтобы и он помог разобраться в создавшейся сложной ситуации. Киселев, конечно, был недоволен. Он даже сказал нам:
– Ничего у вас не получится, – как бы намекая, что все схвачено, – и областная прокуратура, и Генеральная прокуратура – это единая структура.
Но он не знал о схеме, которую мы разработали.
Прошло уже семь дней, таким образом, срок пребывания Валентина под стражей был два месяца и два дня. И эти два дня Валентин находился в изоляторе незаконно, то есть никакого продления его уголовного дела не было. Следователь и не мог этого сделать, так как дело находилось в Генеральной прокуратуре.
Теперь наступал наш звездный час. Мы подали заявление в районный суд по месту нахождения нашего подзащитного, который обслуживал тюрьму, где сидел Валентин.
Через два дня мы очень удивились, когда получили информацию, что через два дня назначено слушание дела об изменении меры пресечения нашему Валентину. Шансы у нас были большие. Однако я все же не был полностью уверен в успехе нашей акции. Я поделился своими сомнениями с Пашей.