– После того как компания выйдет на фондовый рынок, клянусь душой матери, мы договоримся о том, как компенсировать тебе… травму и похищение. Обещаю, ты останешься довольна. Мы будем работать или с твоим адвокатом, или с тобой напрямую. А что касается нерешенной головоломки, то я готов ответить на все твои вопросы, но немного позже. Тебе придется смириться с моим присутствием. Еще совсем немного, детка. Доверься мне.
– Феррама, это звучит довольно заманчиво, но взамен ты требуешь не так уж мало. Поверить такому, как ты… Коварному и опытному искусителю.
– И твой ответ… – Он замер, словно от этого зависела его жизнь.
– Договорились. Две недели. А потом карты на стол.
Он наклонился и поцеловал ее в знак признательности и любви.
– Ты не пожалеешь, моя красавица.
– Не подведи меня, Феррама, потому что мне очень трудно доверять людям. Я должна отказаться от своих интересов ради тебя, послать к черту свою гордость – это не так-то легко.
Он наклонил голову, словно хотел получше расслышать какой-то голос.
– Что?
– Я услышал, как твоя бабушка только что сказала, что гордость – это крюк, на который можно поймать самую крупную рыбу.
– Ах ты врун! Ты увидел эту ирландскую поговорку на одной из кофейных чашек, которые стоят у меня над мойкой, – рассмеявшись, сказала она.
– Я еще подумал, что где-то ее уже видел, – нисколько не смутившись, произнес он.
– У меня одно условие. Посвятив себя подготовке к торгам, ты должен согласиться с тем, что… – Она выдержала паузу.
– Условие?
Он напрягся так, что, казалось, сердце остановится. Она кивнула и загадочно улыбнулась:
– Никакого секса.
– Никакого секса? – Он расхохотался, словно она удачно пошутила.
Она не рассмеялась в ответ. Сложив руки на груди, она ждала. На ее лице появилось упрямое выражение.
Он нахмурился, словно она загадала неразрешимую загадку. К чему эта игра?
Женщина, которая дарила ему себя ночь напролет, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая эхом отзывалась на его страстные стоны, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая призналась ему в любви, теперь спокойно говорила: «Никакого секса».
– Ты забыла, дорогая женушка, что у нас медовый месяц. Такое не отменишь, – надеясь рассмешить ее, сказал он и притянул ее к себе для нового поцелуя.
Она была непреклонна.
– Никакого секса или никакого уговора.
Он внимательно посмотрел на Синтию:
– Почему?
– Потому что секс мешает принимать правильное решение. Если уж мы решим быть вместе, то я не хочу, чтобы у меня оставались хоть малейшие сомнения.
– Я люблю тебя, Синтия. Поверь, я не бросаюсь такими признаниями. Я думал, что и ты меня любишь.
– Я люблю тебя. Я воспринимаю эти слова гораздо серьезнее, чем ты себе можешь представить. Никогда я еще не говорила их. А ты можешь похвалиться тем, что никому не признавался в любви, Феррама?
Его бросило в жар. Сначала он хотел соврать, но потом решил, что выражение лица все равно выдаст его.
– Нет, но раньше я не вкладывал в слова того смысла, что сейчас.
Она беспомощно подняла руки, словно желая сказать: «Вот видишь?!»
Он задумался. Нет, он не мог согласиться на такие условия, однако ему была понятна ее осторожность.
– Как насчёт встречного условия? Мы же за столом переговоров, не так ли? – Для пущей важности он похлопал ладонью по столу.
– Конечно, почему бы и нет? – отозвалась она. «Ах ты, самоуверенная акула! Ты думаешь, что сможешь переиграть меня?!»
– Я получаю две недели для спокойной работы. Ты получаешь две недели без секса, если сама не попросишь об обратном.
– Я? Этого точно не произойдет! – рассмеявшись, призналась она.
– Никогда не говори «никогда», милая. – Он подмигнул ей и улыбнулся.
– Никогда. – Она намеренно долго держала улыбку, а потом тоже подмигнула ему и взмахнула копной своих роскошных волос.
«Как я люблю ее!»
– Когда испанский принц вытаскивает оружие, горе тому, кто станет на его пути, – предупредил он ее. – Иначе можно оказаться на его копье.
– Как я боюсь, рыцарь! – насмешливо отозвалась она.
– Значит, ты заметила.
– Ты возмутительно себя ведешь.
Они пожали друг другу руки, и она повторила:
– Никогда. Поверь мне. Никогда и ни за что.
Договоренность длилась тридцать пять минут.
Синтия только закончила убирать на кухне. Она стояла у раковины и не могла сдвинуться с места. Она уже представляла, как поднимется в свой кабинет и упадет па мягкую софу, на которой проспит в гордом одиночестве часов десять, не меньше.
– Ты готова? – раздался за спиной голос Феррама. Она подпрыгнула от неожиданности. Он подошел так тихо, что она и не заметила. Вода в душе отключилась несколько минут назад, и она решила, что принц благополучно отправился спать.
– Готова к чему? – грозно спросила она.
Ее ждал еще больший сюрприз. Феррама был похож на сказочного принца: его черные как смоль волосы были зачесаны назад, а на плечах, груди и животе блестели капельки воды, похожие на бриллиантовые россыпи.
Этот наглец был обнажен, и единственным элементом его гардероба была крохотная серьга в правом ухе.
– Ты же обещал… – обвинительным тоном начала она. – Никакого секса. Ты же согласился. Мы пожали друг другу руки. Это так ты держишь слово?
– Синтия, к чему эта пламенная речь? Разве я хоть словом обмолвился о сексе? Я спросил, готова ли ты. Кстати, ты что предпочитаешь?
Она заметила в его руках бутылочку масла для тела и крем.
Она зарделась от смущения, осознав свою ошибку. Он, наверное, хотел спросить, что лучше помогает при раздражении на коже – масло или крем. Может, он порезался, когда брился. Или цепь натерла ему ногу. Она боялась опустить взгляд ниже талии.
– Маслом я снимаю макияж, но его можно использовать как увлажнитель. А кремом бабушка спасала свою кожу от сухости.
Он широко улыбнулся.
Значит, этот хитрец не страдал от раздражения. Она должна была предвидеть эти фокусы!
– Феррама, какую часть нашего соглашения тебе надо объяснить еще раз? Никакого секса, что непонятного? Я устала. Мне эти игры не по душе. Шутка не удалась. Все, пока. Ха-ха-ха.
– В этом все и дело. Ты устала.
– Что ты хочешь? Ради всего святого, прикройся.
– О, я и забыл, что голый, – соврал он, и Синтии не нужно было даже смотреть на его бровь, чтобы понять это. – Но какая разница? Мы же женаты.
Она закатила глаза.
– О, какая ты симпатичная, когда так делаешь!
– Я не просто устала, я смертельно устала. Феррама, разве ты этого не видишь?
– Очень хорошо вижу, – заверил он, шагнув ей навстречу. – Я тоже предпочитаю масло. – Он отставил крем в сторону. – Милая, тебе пора довериться моим опытным рукам.
– Не вздумай их распускать, негодяй, – она вздохнула. – Я очень разочарована. Ты же обещал! Ты сказал, что я могу доверять тебе. Ты сказал…
– Никакого секса, – согласился он.
– Что?
Одной рукой он открутил крышку на бутылочке с маслом, а другой потянул Синтию из кухни.
– Ты предпочитаешь шведский или эротический?
– Это что, викторина?
– Я говорю о массаже, милая моя. О массаже.
– Для кого?
– Для тебя.
«Здесь только двое, я и обнаженный бог. Если массировать будут меня, то массировать будет… он?! О нет!»
Наконец все загадки разрешились, но от этого она пришла в еще большее волнение.
– Нет! – твердо сказала она, но он продолжал держать ее за руку.
– Я настаиваю.
– Ты не имеешь никакого права настаивать.
– Вот в этом ты ошибаешься, милая. Как твой муж, я обязан позаботиться о том, чтобы ты чувствовала себя счастливой и спокойной. Я знаю, что твое уставшее тело нуждается во мне. Массаж, и только массаж поможет тебе расслабиться.
– Ты непроходимый тупица. Я же сказала, что секса не будет.
– Я знаю, красотка. До тех пор, пока ты сама не попросишь.
Так вот каков его план! Мучить ее, пока она не сдастся на милость врага.
– Нет.
– Да.
– Ты не можешь меня заставить.
Он вздернул бровь.
– Или ты идешь со мной, или мне придется тебя отнести. Что тебя устроит больше?
Он подхватил ее на руки и отправился в ванную. К своему ужасу, она увидела, что он уже разостлал на кафельном полу несколько больших банных полотенец. Кроме того, он положил тут же шелковый шарф, пару колючих варежек, перо павлина, которое стояло у нее в вазе, подушечку для пудры и кожаный ремешок. Не принц, а пчелка!
Ее взгляд выражал тревогу. Принц стоял, небрежно прислонившись к двери. Она бы назвала эту позу ленивой, но напряженный подбородок выдавал его готовность «к прыжку». От него исходила опасность.
– Ты извращенец?
Ее вопрос удивил его, и на его губах мелькнула легкая улыбка.
– А что такое извращенец?
– Мне трудно вести с тобой непринужденную беседу, когда ты стоишь в чем мать родила. Накинь на себя, – указала она на халат, висевший на крючке.
– Я предпочитаю делать массаж обнаженным. Не так испачкаешься.
«Испачкаешься?»
– У тебя большой опыт по этой части, да, парень? – вдруг ощутив укол ревности, прошипела она.
– Не то слово.
Она не могла понять, говорит он серьезно или шутит.
– Между прочим, никаких разговоров. Когда я делаю массаж, то придерживаюсь определенных правил. Никаких разговоров, только краткие ответы при необходимости.
«Правила массажа? Он точно извращенец. Во что я влипла?»
– И как должны звучать эти ответы?
– Пожалуйста. Щекотно. Жарко. Хорошо. О да!
– Не могу поверить тому, что слышу.
Она покачала головой, удивляясь его самообладанию.
– Я знаю. Снимай платье.
– Ни за что!
Он покачал головой.
– Что же, в браке принято уступать.
Синтия облизнула губы и отступила назад, когда принц оторвался от двери и направился к ней.
– Зачем ты это делаешь? – закричала она, упершись спиной в стену.