Джейсон хмурится, качая головой:
– Лично я никакого давления не чувствую. Не другим решать, что мне в этой ситуации делать, уж поверь.
– Я говорю лишь, что все было хорошо, когда наши отношения оставались в секрете. А сейчас… сейчас для меня все это слишком быстро. Теперь они будут думать, что мы любим друг друга! Станут приглашать нас на тусовки вдвоем, будут говорить о нас не иначе как о «Джейсоне и Зои», словно мы – одно целое…
Джейсон наблюдает за мной с едва заметной улыбкой на губах. Но ему явно не весело. Скорее, он просто смирился. Я вопросительно смотрю на него, и он бормочет:
– Это было бы настолько ужасно?
Сердце камнем падает куда-то в желудок. Его пристальный взгляд полон надежды. Он специально сказал это на людях, чтобы вывести меня на разговор? Он ждет моей реакции, моего ответа, а я могу лишь смотреть на него в ответ.
«Нет, ужасно бы не было», – хочется ответить мне.
– Не делай этого, – умоляюще шепчу я.
– Прости… Но я больше не могу держать это в себе. Я пытался, клянусь.
Я мотаю головой и выхожу из машины. Мои руки дрожат. Я слышу, как он ругается себе под нос и тоже выходит. Когда я иду к двери в здание, он ускоряется и преграждает мне путь.
– Почему ты сбегаешь каждый раз, когда я пытаюсь серьезно с тобой поговорить? – упрекает меня он. – Ты не хочешь это слышать, но это только твоя проблема – я-то хочу сказать.
Я пячусь, закрывая лицо руками. Я не уверена, что переживу, если Джейсон признается мне, а мне придется его отвергнуть.
– За что ты так со мной?
– Думаешь, я этого хотел? – невесело усмехается он. – Поверь мне, ненавидеть тебя было проще. Это не давало в тебя влюбиться.
У меня перехватывает дыхание. Все мое тело покрывается мурашками – вот как действуют на меня его слова. Я отнимаю от лица руки и впериваюсь в него взглядом. Он выглядит так, словно он в полном ужасе и ему очень неуютно. Этот невероятный мужчина прямо сейчас признается, что любит меня.
И что мне теперь делать?
Паниковать.
– Я… – запинается он, натягивая волосы. – Черт, это тяжело.
– Ты ошибаешься, Джейсон. Ты ведь сам говорил, что думаешь, что влюбляешься на каждом шагу.
Он качает головой, напрягая челюсть:
– Это другое. Ты другая.
– Уверяю тебя, я точно такая же.
– Хватит решать за меня, что я чувствую! – раздражается он. – Ты этого не знаешь, ясно? Я знаю, что это другое, потому что так никогда не было. Ты делаешь мне больно, Зои. Ты делаешь мне больно, когда не спишь рядом, делаешь больно, когда в полный голос смеешься, – ты постоянно делаешь мне больно. Терпеть не могу, когда по утрам ты возвращаешься к себе. И, черт подери, я бы хотел и дальше, кончая, признаваться тебе в любви, потому что это именно то, что я чувствую, и я не понимаю, почему должен молчать. Я люблю тебя. Вот и все. Делай с этим что хочешь.
Я словно разучилась дышать. Глубоко внутри я задыхаюсь и медленно, медленно умираю. Потому что Джейсон сейчас красив как никогда, потому что мне никто никогда так не признавался и в особенности потому, что я уже очень давно ни от кого не слышала «я люблю тебя» и сама ни о ком так не думала.
– Я не могу, – говорю я, сдерживая слезы. – Мне очень жаль.
Джейсон улыбается, стискивая зубы, и отводит взгляд. Ему тяжело это слышать. Ненавижу себя, ненавижу себя, ненавижу. Я ненавижу себя настолько, что единственное, чего мне сейчас хочется, – это дойти до дома и сожрать все, что попадется под руку.
– Нет. Нет, я отказываюсь в это верить, – сухо отвечает Джейсон. – Если хочешь меня кинуть, придется постараться получше. Я заслуживаю большего.
– Я не создана для отношений, – выдумываю я.
– Ой, умоляю! Чушь. Что, по-твоему, было между нами последние несколько месяцев, Зои? Мы уже в отношениях. Все это отошло от простого секса в тот момент, когда ты начала ночевать у меня и мы при этом не спали.
Боже мой. Я в шоке открываю рот. Он прав. Мы уже в отношениях. Мы ничем не лучше Виолан, которые уже больше года отрицают свои чувства.
Я нарушила свое обещание. Я предала Сару.
– Мне… мне нужно идти.
Я пытаюсь проскользнуть мимо, но он меня перехватывает. Его руки ложатся мне на лицо, а лоб тяжело опускается на мой. Я чувствую его дыхание на своих губах и сдерживаю слезы. Это слишком тяжело.
– Почему ты меня не любишь? Умоляю тебя, просто скажи почему… не оставляй меня в полном неведении…
– Я… дело не в этом, Джейсон.
В его взгляде снова загорается надежда. Он на мгновение перемещается на мой рот, а затем то же делают и его губы. Я закрываю глаза, чтобы лучше ощутить этот знакомый и пьянящий вкус.
– Тогда в чем же дело?
– Я не такая, как ты, Джейсон. Я трахаюсь со всеми налево и направо не потому, что ищу любовь всей своей жизни. Я делаю это, потому что это единственное, на что я гожусь.
На этот раз отшатывается он. От вида его искаженного от боли и раздражения лица у меня колет сердце. Я причиняю людям вокруг одно страдание. Поэтому они и уходят.
– Что, черт возьми, с тобой сделали? А? Что она с тобой сделала?
Я напрягаюсь, чувствуя слабость в ногах. Нет, нет, нет, стоп. Он сказал лишнее. Сару нельзя трогать. У него нет такого права, он не может так со мной поступить.
– Сейчас же прекрати, – говорю я.
– Почему? Это же все из-за нее, разве нет? Так что скажи, что такого она с тобой сделала, что ты отказываешься снова влюбляться? Чего ты так боишься?
Плача, я отступаю назад, умоляя его остановиться, но он продолжает. Нещадно.
– Дай угадаю: она изменила тебе и разбила сердце? Неожиданно бросила? Знаешь что? Мне это знакомо! Мы все там были!
– Джейсон, хватит…
На его лбу пульсирует венка. Он словно не слышит меня.
– Ну, так давай, скажи мне! Что она с тобой сделала, Зои?!
– Она умерла!
Тишина, наступающая после моего признания, просто оглушительна.
Джейсон молча смотрит на меня, побледнев как полотно. Я слышу рыдания, срывающиеся с моих губ, и бешено бьющееся в груди сердце.
Сара умерла. Она умерла, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь с этим смириться.
– «Oh I’m a mess right now», – сказал в одной из своих песен Эд Ширан.
– Согласна, брат, – бормочу я, делая еще один глоток пива.
– А?
Я оборачиваюсь к обеспокоенно смотрящему на меня Тьяго. Он жалеет, что пришел, это очевидно. Ему никогда не нравились вечеринки моего брата. Слишком много нариков, слишком много гомофобов – слишком много всего. Мне они тоже не нравятся. Я даже не знаю, почему сейчас сижу с ними на диване, хотя вообще-то ненавижу Брайана: это ведь из-за него Сара меня бросила.
Из-за него она уже три недели делает вид, словно меня не существует.
– Ничего-ничего.
– Зои, нам лучше пойти спать.
Кевин, один из друзей моего брата, передает мне очередную банку пива, и я подмигиваю Тьяго:
– Да расслабься ты.
– Ты пьяна. И под кайфом.
– Неправда, дури я не курила. Пока что.
Мне стыдно, что он видит меня в таком состоянии, но боль в сердце оказывается сильнее стыда. Я буду пить и курить, пока она не исчезнет.
– Ты сейчас прямо как твой брат.
Моя улыбка испаряется. Я обиженно смотрю на него. Он, судя по всему, жалеет о том, что только что сказал, но своих слов не забирает. Вдруг кто-то звонит в дверь. Тьяго вскакивает на ноги и подбегает к ней. Я ничего не понимаю. По крайней мере, до тех пор, пока не замечаю ее, стоящую на пороге.
Еще издалека я замираю, паникуя. Что она подумает, когда увидит меня в таком виде? Что, если мой брат зашел в гостиную и увидел ее там? Ее глаза пересекают комнату и наконец встречаются с моими.
Щелк.
Под джинсовой курткой Сары – пижама, которую я подарила ей на прошлое Рождество. Голубая пижама с розовыми фламинго. Тогда мне это показалось забавным.
– Что ты наделал? – шиплю я на Тьяго, подойдя к ним.
– Вызвал подкрепление. Ты меня пугаешь, Зо.
– Твою мать, Брайан не должен ее увидеть!
Я беру Сару за ладошку, маленькую и теплую, и быстро затаскиваю их в свою комнату. Никто не обратил на нас внимания.
– Мне нужно идти, – неуверенно признается Тьяго. – Мне уже названивает отец…
– Давай, – подбадривает его Сара. – Дальше я сама.
– Я не ребенок, мать вашу!
Но они не обращают на меня никакого внимания. Тьяго целует меня в лоб и исчезает, закрывая за собой дверь. Мы с Сарой смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз была здесь, в моей комнате.
Я скучаю по ее телу. Я скучаю по всей ней.
– Зачем ты пришла? Позлорадствовать?
Ее словно ранят мои слова:
– По какому поводу мне злорадствовать? Я просто волновалась.
– Не понимаю почему. Ты ясно дала понять, что больше меня не любишь.
На этих словах она опускает взгляд на свои ногти. Я молюсь о том, чтобы Брайан не решил сюда зайти из-за того, что я вдруг исчезла.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так…
Мое сердце выскакивает из груди. Я правильно услышала?
– Что?
– Ты действительно считаешь, что это так работает? – бормочет она. – Что я могу разлюбить по щелчку пальцев?
В моих венах закипает надежда. Я не решаюсь ничего говорить, боясь, что она снова решит уйти. Сколько раз я мечтала о том, что она вернется ко мне, говоря, что была неправа, и умоляя принять ее обратно?
– Именно в этом ты и хотела меня убедить.
– И я соврала.
Черт. Я пытаюсь совладать со своим дыханием, молясь о том, чтобы алкоголь быстро выветрился из моего организма. Не хочу упасть замертво, если Сара вдруг захочет снова сойтись.
– Я не понимаю.
Она вздыхает, избегая моего взгляда. Я никогда не видела ее настолько нерешительной, обычно она за словом в карман не лезет.