Если бы она увидела меня, что бы она сказала? Вне всяких сомнений, что я ее предала. И что она умерла ни за что.
А хуже всего другое: как я должна жить припеваючи, когда Сара даже не смогла встретить свое восемнадцатилетие?
– Я…
Мне не хватает слов. Джейсон понимает это, потому что делает глубокий вдох и, качая головой, отводит взгляд. Его разочарование бьет по мне с такой силой, словно я врезалась в стену. И тем не менее у меня не получается остановить его, когда он кладет ладонь мне на шею, целует в лоб… и уходит.
Я бы хотела найти в себе силы сказать ему правду. Хотела бы найти силы и сказать, что он пугает меня, что моя любовь к нему пугает меня, что я боюсь полюбить его сильнее, чем любила Сару, что я боюсь полюбить его слишком сильно и потерять и его тоже.
«А звезды бессмертны?»
«Нет. Спустя какое-то время они погибают, как и мы».
Мой взгляд падает на вытатуированное на моем предплечье созвездие. Оно жестоко надо мной насмехается. Сара была моей звездой – и, как и остальные звезды, погасла. Но это не мешает ей продолжать жить в моем сердце и моих воспоминаниях.
Если бы мы поменялись местами, я бы хотела, чтобы она шла дальше.
Разве нет?
Поток моих мыслей прерывает Джейсон, который заводит свою машину и уезжает. С высохшими слезами я смотрю, как он удаляется. На мгновение я представляю, как возвращаюсь к жизни, в которой его нет, и это кажется настоящей пыткой.
– Какая я дура!..
Я достаю из сумки телефон и звоню ему, не отрывая глаз от машины. Когда раздается третий гудок, я замечаю, что он останавливается на светофоре.
Мое сердце пропускает удар. Ни на секунду не задумавшись, я снимаю туфли и начинаю бежать. Я молюсь о том, чтобы не успел загореться зеленый. Мои икры болезненно покалывает. Тяжело дыша, я босиком бегу по асфальту.
Как эти глупые актрисы в фильмах бегут к аэропорту. Какое же клише.
Когда между мной и машиной остается всего несколько метров, загорается зеленый. Я ускоряюсь и успеваю постучать по окошку ровно тогда, когда машина начинает ехать. Джейсон резко останавливается, оборачиваясь ко мне.
Его глаза широко распахиваются, и он опускает стекло, пока я пытаюсь восстановить дыхание, ладонями упершись в бедра.
– Подожди, я… я умоляю тебя, мне… мне очень жаль, – задыхаюсь я.
Он с недоверием смотрит на меня и выходит из машины. Тишина просто гробовая. Мне страшно, но я затыкаю этот осуждающий меня голосок внутри. Я устала бояться.
– Я хочу быть с тобой. Я люблю Сару и никогда не перестану любить… но ты прав. Ты здесь, и я хочу быть с тобой. Пожалуйста, не уходи, – умоляю его я.
Мне выворачивает сердце от этих слов, и все же никогда я не была уверена в их правдивости, как сейчас. Джейсона не приходится уговаривать. Он вздыхает, откидывая назад голову, а затем, ругаясь, подходит ко мне.
Я с радостью встречаю его губы своими, руками обвивая его шею. В моей груди что-то взрывается, высвобождая целую кучу бабочек, а он в это время отрывает меня от земли. Его губы с любовью меня пожирают, шепча бесконечные и полные чувств «спасибо» и «я позабочусь о тебе».
– Ты ведь не передумаешь?
Я робко улыбаюсь и мотаю головой:
– Вначале может быть тяжеловато, заранее извиняюсь… Но нет, я не передумаю.
Его улыбка растягивается до самых ушей. Он нежно касается моей шеи.
– Я люблю тебя, – шепчет он так тихо, что я не уверена, осознает ли он, что сказал это.
– Я знаю.
Джейсон поднимает на меня глаза, наслаждаясь происходящим так же, как и недоумевая.
– Мне это снится – или ты только что процитировала «Звездные войны»?
Моя улыбка говорит за меня.
Часть третьяИди за мной, я иду за тобой
30
– Сколько нужно держать?
– Десять минут.
– Но оно жжется.
– Это нормально, Джейсон.
– Правда жжется.
Зои бьет меня по рукам, когда я пытаюсь потрогать свое лицо. Ей нравится грубо со мной обращаться. Что-то не так? Я от этого в восторге.
– Не трогай, говорю! Сейчас пройдет.
Я подчиняюсь, с любопытством поглядывая через ее плечо в зеркало.
Средство покалывает мои щеки и пространство между ртом и носом, и я больше не чувствую кожи. Зои купила себе глиняную маску и предложила мне попробовать нанести ее за компанию.
Мне было любопытно, ладно?
И вот мы, как два идиота, с грязно-серыми лицами сидим в ванной и ждем. Хештег goal couple.
– Что ты делаешь?
– Запоминаю это мгновение, – улыбается Зои, наводя на нас свой телефон.
Я обнимаю ее за талию, подбородком упираясь ей в плечо, и в полный рот улыбаюсь. Она делает фотографию и выкладывает ее в инстаграм, подписывая: Lush x bae[5]. Не знаю, кто такой Lush, но полагаю, что bae – это я.
Буквально через две минуты мне прилетает несколько уведомлений из нашей с парнями беседы в фейсбуке. Очевидно, они увидели фотографию и решили поиздеваться.
Лоан: Я заскринил.
Итан: Советую тебе не приглашать нас на свою свадьбу.
Я: Пф-ф. Это полезно для кожи, поняли? Я забочусь о своих порах. Можете ли вы похвастаться тем же?
Итан: Что такое поры?
Понятия не имею, но Зои говорит, что это важно.
Через десять минут я влажным полотенцем снимаю все с лица, и, клянусь, эффект просто волшебный! Моя кожа настолько мягкая, что я не могу перестать ее гладить. Зои, судя по всему, забавляет это мое открытие, и она медленно целует мою шею.
С тех пор как мы стали парой, она переменилась. Разумеется, она все та же – просто невозможная зануда, – но теперь она кажется более естественной и менее настороженной. Зои наконец-то разрешила себе расслабиться и перестать меня отталкивать.
Признаться, нам хорошо это дается. Мы стали до тошноты милыми – и ребята не стесняются мне об этом напоминать.
– Мне нужно заниматься, – шепчу я, когда Зои проскальзывает под резинку моих трусов.
– Всегда можно позаниматься завтра.
Сказав это, она прикусывает меня за ключицу и, с искушением глядя на меня, садится на диван. Одетая лишь в белую длинную футболку, она вызывающим взглядом призывает меня присоединиться. Я сглатываю, сопротивляясь этому искушению.
– Я не могу, завтра у меня работа в бассейне. Последний день.
– Ладно. Не хочу сбивать тебя с правильного пути… – говорит она, разводя ноги, и, о боже мой, на ней нет белья.
Мое дыхание тут же становится лихорадочным, и уже через мгновение я оказываюсь на ней. Мне приходится остановиться в самом разгаре, потому что кто-то из котов смотрит на нас из лотка, и это отвлекает Зои, но это все равно того стоило.
Я знаю, что последние несколько недель она чувствует себя одинокой и бесполезной. Она полностью уверилась, что не сможет закрыть год учебы в ЭСМОД, и категорически отказывается его повторять – в любом случае это слишком дорого. Она практически живет со мной и параллельно ищет квартиру. С момента ее падения с лестницы от ее брата ничего не было слышно, и это хороший знак.
Падения, которое я до сих пор не могу забыть, ну да ладно.
Мне жаловаться не на что. Днем Зои гуляет, каждое утро она кормит кошек, и мы вместе ужинаем по вечерам. Иногда мы ходим в клуб. В другое время лежим в кровати, смотрим «Нетфликс» и занимаемся сексом. Никогда в жизни я еще не был так счастлив и спокоен.
Я становлюсь сентиментальным.
О черт. Я становлюсь Лоаном!
Вдруг я чувствую губы Зои на своей ягодице, и по моему позвоночнику пробегает электрический разряд. Она обожает целовать мою татуировку; словно смеется надо мной.
– Слушай… – неуверенно говорю я, переворачиваясь на спину.
Зои даже не пытается прикрыться и закидывает свои голые ноги мне на колени. Я массирую ей ступни, и мой взгляд все еще полон огня. Я обожаю, когда она такая: полностью в гармонии со своим телом, а не пытается любой ценой его спрятать.
– Поговори со мной о Саре.
Она тут же напрягается и замолкает. Мы не говорили об этом с того самого вечера, когда она рассказала мне об аварии. Я знаю, что ей нужно двигаться дальше, а еще, признаю, мне любопытно… Если Зои так сильно ее любила, то я хочу знать почему.
– Она тоже была бисексуалкой? – начинаю я, чтобы облегчить ей задачу. – Люди знали, что вы встречаетесь, или это была запретная любовь в стиле Ромео и Джульетты?
Зои расслабляется, устремляя взгляд куда-то в пустоту. Я догадываюсь, что она думает о своей бывшей, об объединявшем их прошлом, и эти воспоминания болезненны.
– Да, люди знали. И нет: Сара была небинарной персоной и пансексуалкой. Она не ограничивалась лишь одним гендером. Я до сих пор помню день, когда она призналась, что чувствует себя и девушкой, и парнем одновременно… думаю, я никогда не любила ее сильнее, чем в то самое мгновение. Меня так восхищало то, как ей удавалось так хорошо понимать и принимать себя!
Я внимательно слушаю ее, заправляя за ухо прядь ее волос. Мне знакомы эти звучащие в ее голосе гордость и безграничная любовь; я испытываю их каждый раз, когда рассказываю о ней самой Джули. Это вызывает у меня улыбку.
– А еще она любила старые фильмы. Судя по всему, она была чертовски классной.
– Да, – подхватывает Зои, – она была просто без ума от кино. Хотела через фильмы изменить весь мир и стать «одной из лучших женщин-режиссеров своего поколения». Мне нравилась ее целеустремленность… ее желание быть услышанной, говорить о феминизме и в то же время – об ориентации и гендерах.
Стоит Зои начать, как у нее больше не получается остановиться. Она рассказывает о том, как они подростками познакомились на вечеринке, которую устраивал Тьяго, и как развивались их отношения дальше. И обо всех взлетах и падениях.
– Она бы гордилась тобой, – шепчу я, а она холодно усмехается.
– Думаешь? Потому что я не понимаю, за что мною можно было бы сейчас гордиться. Я перестала приходить к ее родителям, потому что мне слишком стыдно, мне не хватает смелости признаться своим подписчикам, что я бисексуалка, я отказалась от своей мечты стать стилистом, а еще я попала под очарование другого человека. Браво, Далия!