орых, хотя герой Кестлера мучился от бесконечных допросов, пребывания в одиночной камере и дурных условий содержания, его не пытали. Тогда как героя Олдисса пытали, придумывая новые и новые мучения – и физические, и душевные; так, его шантажировали угрозой расправы с женой, включали запись полученных под пытками ее признаний, что муж террорист, наконец, сказали, что она умерла от сердечного приступа в другой тюрьме (все это, как выяснилось потом, было ложью).
Растерянность и ужас героя сменяются отчаянием, его сознание словно расщепляется – и он временами начинает ощущать себя человеком по имени Фримэнт, живущим на далекой планете Стигии. По словам Олдисса, этот топоним, обозначающий мир одновременно живой и неживой, навеян поэмой Джона Милтона «Потерянный рай». Но писатель дает еще одно объяснение, куда более прозаическое тому, как возникло это название: герой по дороге на очередной допрос начал умолять тюремщиков сказать ему, где он находится; в Сирии, получает он издевательский ответ, где же еще; и степень этой насмешки становится яснее позже (когда Пол узнает, что все это время он находился в подземной тюрьме в Лондоне). Сирия трансформировалась в больном сознании героя в Стигию.
Этот мир заселен переселенцами с Земли, перебравшимися сюда много лет назад, чтобы построить совершенное общество, свободное от расового и социального неравенства. Но эти планы давно забыты, и руководитель колонии Астарот стремится уничтожить всех представителей единственной гуманоидной расы на планете – и преуспевает в своем намерении, ведь ничто так не объединяет людей, как общая ненависть. Потом выясняется, что на планете существовала высокоразвитая цивилизация собак, в которой человекообразным аборигенам была отведена вспомогательная роль, но к тому времени и тех, и других уничтожили земляне. Переселенцы с Земли заражены ненавистью ко всему чужому, они несут смерть тому, что хоть немного отличается от привычного, для них понятия гуманность и толерантность звучат воистину как на инопланетном языке (вот оно, космическое зеркало, в котором отчетливее видно социальное зло). Планета выписана Олдиссом с присущей его книгам психологической и «фактографической» точностью.
Потом в колонии происходит переворот, к власти приходят политические враги Астарота, от которого скрывался Фримант. Это, в сущности, такие же ограниченные, властолюбивые люди, озабоченные только удержанием власти и личным обогащением. И плакаты, висящие повсюду в столице планеты, своей стилистической незатейливостью и социальным простодушием так напоминают лозунги Советской власти: «Будь добропорядочным гражданином», «Дети – наше будущее», «Счастье – в будущем» [224] .
Концовка книги, при всей своей неожиданности, логична, ибо следует из развития идейного «сюжета» романа. Героя освобождают (дело, которое ему «шили», развалилось). А спустя несколько дней в его дом врываются сотрудники секретной службы и надевают на него наручники. На вопрос, почему его вновь арестовывают, ему с ненавистью сообщают: только что на Даунинг-стрит был убит премьер-министр Великобритании – и именно так, как ты, негодяй, описал в своем романе…
Олдисс обращается в романе к одной из самых сложных проблем современной жизни Запада. Безусловно, с терроризмом необходимо бороться. Но как? И допустимо ли в этой борьбе использовать любые методы – вплоть до тех, к каким прибегают террористы? После того, как мир узнал правду о тюрьмах Абу-Грейб и Гуантанамо, где пытали невиновных людей, стало понятно, что терроризм словно проверяет традиционные – и казавшиеся до недавнего времени незыблемыми – демократические ценности западного общества. Стало очевидно, что власть в странах Запада прибегает к двойным моральным стандартам. Можно ли в нынешней политической ситуации говорить о терпимости религиозной и расовой, о ценности человеческой личности, уважении к человеку – вне зависимости от цвета кожи и конфессиональной принадлежности? В мире, где секретные службы обрели невиданные ранее привилегии и возможности, никто не может быть защищенным от полицейского произвола.
Терроризм – наверное, самая страшная опасность современного общества в XXI в… По поводу этого нет, разумеется, двух мнений. Ценность человеческой личности, вне зависимости от цвета кожи и конфессиональной принадлежности, защищенность человека в современном западном мире, где секретные службы получили невиданные ранее привилегии и возможности, уважение к человеку, независимо от того, какого он происхождения и религиозных убеждений, наконец, проблема двойных моральных стандартов, к которым прибегают на Западе – все это становится темой для обсуждения западных масс-медиа.
Вместе с тем, Олдисс понимает сложность вставшей перед западным обществом проблемы. В книгу включено интервью, взятое у Олдисса известным американским фантастом Лестером дель Реем. Отвечая на вопрос, стал ли он в последние годы более пессимистичен относительно будущего человечества, Олдисс ответил примечательным образом: «Я стал менее оптимистичным относительно сегодняшнего дня. Сейчас в Великобритании находят убежище многие люди, которые приезжают из грязных пыльных деревушек на Ближнем Востоке. Они и не знают, и не понимают особенности жизни у нас. Возможно, потому-то многие из них станут силой, которая разрушит западную цивилизацию…» [225] И в том, что происходит сейчас в Англии и в других государствах Европы (прежде всего, во Франции), Олдисс винит обе стороны: и христиан-европейцев, и иммигрантов-арабов. А в том, что об этом пишут мало и как-то стыдливо, тоже, считает Олдисс, проявляются двойные моральные стандарты в общественной жизни Запада.
Думается, здесь уместно сослаться на результаты исследований, проведенных британскими социологами и демографами. По данным британского Управления национальной статистики, демографическая ситуация в Великобритании меняется, и меняется угрожающе. В 2001–2003 гг. цветное население страны увеличилось с 6,6 млн человек, тогда как белое население сократилось на 100 тысяч. Более 30 % жителей Лондона уже имеют небелый цвет кожи, а в Бирмингаме их почти половина, причем в основном это мусульмане. Всего в Великобритании насчитывается 700 медресе, где по аналогии с христианскими воскресными школами после занятий в обычных школах обучается почти 100 тысяч детей [226] .
И после того, как выяснилось, что организаторами террористических атак в лондонском общественном транспорте 7 июля 2005 г. были не иностранцы, а натурализованные и выросшие в Британии мусульмане, в стране стали говорить куда более открыто о том, что такое современная британская нация, как «соотносится интеграция и ассимиляция, жизнеспособна ли концепция многокультурья [227] ». И если недавно девять из десяти жителей страны считали, что британец необязательно должен быть белым, и четверо из пяти – что необходимо уважать права этнических меньшинств, то ныне общественная ситуация стала меняться. И не случайно, что в 2004–2005 гг. количество преступлений, совершенных на расовой почве, увеличилось на 12 % [228] .
Олдисс написал сильный антивоенный и антитеррористический роман, в котором авторская позиция выражена, как всегда, четко: писателю ненавистны любые формы унижения и подавления человека. Зададимся неожиданным вопросом, каков был бы прием книги, если бы она была переведена на русский язык? Можно побиться об заклад, что этот роман Олдисса, все книги которого до сих пор принимались нашими читателями на ура, провалился бы. И не только потому, что нашего читателя едва ли впечатлил бы роман об ужасах, которые испытывал невиновный человек, брошенный в тюрьму. Нашему читателю это все хорошо знакомо – прежде всего, по обширнейшей «лагерной литературе», основанной на ужасах сталинского времени. Причина того, что к книге Олдисса отнеслись таким образом, думается, не только в этом. Последние десять-пятнадцать лет тема тюрьмы, зоны, воровской жизни стала одной из самых популярных, воровской жаргон проникает во все сферы жизни, от телевидения до политики. На нас обрушивается поток литературы и фильмов об уголовниках и местах заключения, телевизионных сериалов про зону и тюрьмы. Причина успеха – коммерческого, в условиях рынка! – этой культуры в том, что она востребована, что она нужна, иначе она не смогла бы существовать. При этом важно, что героем, на стороне которого симпатии и автора, и читателей/зрителей, практически никогда не становится осужденный по политической статье, но только по уголовной.
К тому же для добропорядочного англичанина «бобби» – один из символов английской стабильности, прочности закона, надежности жизни, охраняемой законом. Само наличие полицейского на улице для англичанина означает спокойствие, умиротворение и уверенность в стране и жизни. У нас же страж правопорядка – это не просто «мент» (слово, заметим, пришедшее из воровского жаргона), но обязательно мент в сопровождении уничижительных прилагательных, из которых «поганый» – самое приличное. Думается, что нелегко было бы сотрудникам Скотленд-Ярда понять, почему в России полицейский участок называется «ментовка», а полицейский служебный автомобиль – «ментовоз».
Для западного читателя то, что показал Олдис в романе, – страшное, пугающее, но исключение в работе правоохранительной системы, для нас же, увы, это норма. Наши газеты пестрят сообщениями о деятельности милиционеров разных подразделений – от райотделов до МУРа, к которым прочно приклеилось определение «оборотни в погонах». Растет статистика (и это только официальная!) по уволенным из рядов МВД за коррупцию, взятки и многое другое, деликатно называемое «превышением служебных полномочий», за чем стоит длинный перечень самых разных преступлений, среди которых убийство – не самое жуткое.
И еще одно соображение. Олдисс говорит о мусульманине-«полукровке», который, несмотря на английское гражданство и высшее образование, для следователей все равно мусульманин, «чужой». Можно представить, как был бы воспринят у нас роман о том, как, например, образованного чеченца посадили в тюрьму и начали «прессовать», добывая признательные доказательства. Можно быть, увы, уверенным, что реакция подавляющего большинства читателей была бы однозначной: ну и поделом… Потому давний, «застойных времен», анекдот «Два мира – два Шапиро» звучит, увы, весьма актуально.