На часах четыре утра. Сна ни в одном глазу, потому я привела себя в порядок и сразу поехала в студию. Вместо завтрака-круассан и кофе из соседней кофейни. Иногда так можно.
- Как всегда вся в делах, пчелка-труженица, - услышав этот низкий, хрипловатый голос не по скайпу, я не поверила ушам.
- Кир! - выскочила из-за стола и утонула в его объятиях.
Поцеловав в щеку, мужчина обхватил меня за талию, оторвал от пола и закружил.
От него пахло дорогим парфюмом, а еще солнцем и океаном.
- Ты замечательно выглядишь! - поставил на пол и нехотя отпустил.
Мысленно я порадовалась свежей укладке, распущенным золотисто-каштановым волосам вместо привычного пучка, тональному крему на лице, румянам и стрелкам с тушью. А еще короткому платью из тонкого вельвета. Обычно я «на комфорте», работа обязывает, но иногда просто заставляю себя надевать вместо джинсов и футболок платья. Ведь, если совсем этого не делать, то потом в такую одежду не влезешь.
- Ты тоже, - окинула взглядом выгоревшие на солнце русые волосы мужчины и слегка тронутое загаром отдохнувшее лицо. - Длинноногие девочки в бикини на фоне океана пошли тебе на пользу.
Кир - фотограф, как и я. Но мне до него расти и расти. Мы познакомились несколько лет назад - я подала заявку на место в группе в его фото туре, чтоб поучиться фотографии...
- Скорее, утомили. Подустал, старею, - как можно небрежнее бросил он, пристально наблюдая за реакцией.
- Это кризис тридцати, Кир. Отпразднуем и пройдет, вот увидишь.
- Да нет, - когда попыталась обойти его, удержал за руку, - я и правда устал мотаться по миру. Хочу уже осесть.
- Марина и Орест будут рады, - растянув губы в улыбке, поймала золотистый взгляд.
- А ты? - прищурился.
- И я тоже. Мне не хватает моего друга и наставника.
Потянула руку к себе, он отпустил. Полез в карман джинсовой куртки и, достав оттуда паспорт, раскрыл и показал мне.
- Поздравляй своего друга и наставника.
Развод. Вчерашней датой.
- Все же так решили? - стараясь придать лицу выражение грустной обеспокоенности, протянула я.
- Так мы решили почти год назад. Но все руки не доходили оформить.
- Поздравляю.
Став на носочки, поцеловала его в колючую щеку.
- Хочешь кофе?
- Хочу, - совсем с иной интонацией, чем когда говорят о кофе, проговорил мужчина. - Суббота. Полдень. Та кофейня в парке. Пол литра латте, огромный круассан с шоколадом?
- И маршмеллоу? - лукаво улыбнулась.
- Только соглашайся.
- Я напишу.
- А я буду ждать.
Целуя на прощанье, он задержал меня в объятиях чуть дольше дружеского, а потом вышел за дверь.
Глядя, как удаляется его поджарая, обтянутая джинсовой курткой спина, я пыталась отделаться от глупой мысли, что таки приложила руку к разводу.
Мы чуть больше трех лет знакомы. Он намерения обозначил почти сразу, как и я - свой принцип не встречаться с женатыми. На том, вроде бы, пожали руки, установив деловые отношения. Потом какое-то время почти не общались. Он мотался по миру, а у меня появился мужчина. После того, как мой очередной роман потерпел фиаско, я создала студию, Кир, в один из нечастых визитов на родину, уточнил, что они с Мариной на паузе из-за частых разъездов и ее ревности, а я сказала, что могу ее понять. Мы стали общаться чаще и чаще видеться, даже снова уехали в фототур, но все это было как-то... Даже не будь он все еще женат, пусть даже только на бумаге, отношения на расстоянии-это не для меня. А вот теперь он свободен и решил «осесть». Ради меня?
От уверенности, что да, внутри теплой волной разлилось удовольствие.
Суббота. Это через три дня. Нужно перестать есть на ночь. Не то чтоб у меня были лишние килограммы, однако чуть более плоский живот не помешает однозначно. Посмотрела прогноз погоды. Если синоптики не ошибутся в который раз, то мое синее платье и бежевые кеды будут кстати...
Заставила себя заняться делом. Предвкушение-предвкушением, а деньги сами себя не заработают.
Поздним вечером усталая и удовлетворенная я села за руль. Включился телефон.
Сестра.
- Ева-а, Ев-очка! Приез-жай, пожа-алуйста!
- Что случилось? - все внутри сжалось от недоброго предчувствия.
- Коля... Он... Ударил меня-я!
Глава 3
- Ты с самого утра пойдешь в полицию и напишешь заявление! - меня всю трясло, но голос звучал веско и уверенно.
Ксюша после этих слов начала рыдать сильнее, затравленно глядя на меня опухшими от слез покрасневшими глазами.
- Ксюш, успокаивайся! - обняла ее за плечи. - От слез только хуже будет.
- Как мне успокоиться, Ева-а? Что ж теперь будет?
- Судебный иск. Развод. Нормальная жизнь.
- Нормальная?! - рывком отстранилась от меня девушка. - Что в ней будет нормального, а? Кто меня замуж возьмет с двумя детьми?! Кому я буду нужна?
Я начала закипать. А этого нельзя. Она жертва. Это психология. Ее нужно лечить, менять. На нее нельзя злиться.
- Ты будешь нужна детям - живая и здоровая, счастливая мама....
- Тебе не понять! У тебя нет детей!
Ну, да. Мне и правда не понять, как можно было после десятков разговоров о контрацепции случайно залететь? Да еще и в восемнадцать лет, и от парня, единственным достоинством которого были широкие плечи и гордый профиль. Не понять, зачем было потом, через три года после скоропалительного замужества по залету, когда стало понятно, что Коленька «не хочет ничего решать, а хочет трахать все, что движется», беременеть вторым вместо того, чтоб уйти от него. И зачем продолжать жить с тем, кто, вдобавок к вышеописанному, оказывается, способен поднимать на нее руку. Ведь сегодняшний случай не первый...
- Ксюш, поехали ко мне, переночуешь! - медленно выдохнула я. - Утром поедем в участок, а потом заберем твои вещи.
К счастью, она позволила себя увести. Всю дорогу из травмпункта тихо проплакала, отвернувшись к окну. А я... Я прокручивала в голове слова психотерапевта о том, что моей вины в том, как именно сложилась судьба младшей сестры, нет.
Ксюша позвонила маме узнать, как дети. Я слушала в пол уха, сосредоточившись на дороге.
-Я...заберу их утром! Да. Да!
Заберет их утром.
Промолчала. Не начинать же разговор по дороге.
Приехали ко мне. Пока сестра была в душе, я подогрела ей стакан молока и положила в тарелочку мед, как в детстве. Мысленно снова и снова подбирала слова, прокручивала так и эдак вариации разговора. В который уже раз я буду пытаться ее убедить? Что так жить нельзя, что нужно ей развестись, найти работу...
В спальне сестра лежала, свернувшись на краю кровати, и уже крепко спала. Я отнесла молоко в кухню, вылила, вымыла стакан. Вернувшись, укрыла ее свободным краем одеяла, закутывая, как в кокон. Для себя достала из шкафа плед. Легла с другой стороны кровати и обняла ее, как в детстве. У нас были разные комнаты, а сестра очень долго боялась темноты и приходила ко мне спать. Я тоже боялась, но, как старшая, не подавала виду...
В восемь утра мы уже были в полицейском участке. Дергано оглядываясь на меня, словно в надежде, что сейчас уведу ее отсюда, сестра писала заявление на краешке заваленного бумагами стола в прокуренном кабинете. На сонном лице полицейского было слегка брезгливое безразличие. На то, что там крутилось у него сейчас в голове, мне было плевать. Я не дура рассчитывать, что Коленька получит какое-то там наказание. Но сам факт наличия заявления-отличная мотивация для развода «полюбовно».
- Ева, может...мы зря? Зачем сор из избы выносить? - промямлила сестра на выходе из кабинета.
- Конечно, зря! Не покалечил ведь, не убил! - выпалила раньше, чем подумала.
- Как я детям в глаза посмотрю? Получается, отняла у них папу...
- Поехали!
Схватив ее за руку, буквально потащила прочь из отделения.
Не злись, Ева, не зли-ись! Она жертва. Это психология. Ее нужно лечить!
Вот прям сегодня и запишу к психотерапевту! Потащу насильно, если понадобится.
Сев в машину, напомнила сестре пристегнуться и завела мотор.
Через несколько минут у нее включился телефон.
- Да, мамочка...
Приоткрыв все еще по-детски припухшие губы, стала молча слушать. Лишь на доли секунды отвлеклась от дороги, чтоб взглянуть на выражение ее лица, но все равно заметила, как убитое вмиг сменилось на счастливо воодушевленное. В прекрасных изумрудных глазах появился блеск.
- Да! Да, я...я сейчас приеду, - нервно затараторила и прервала соединение. - Ева, поехали сразу к маме!
- Зачем? Мы же ехали к тебе за вещами!
- Коля к ней приехал! За детьми! С огромным букетом цветов и «рафаэлками». Моими любимыми! Плачет...
В ушах появился гул, а вместо заполненной автомобилями дороги перед глазами возникла красная пелена.
Съехав на обочину подальше от греха, включила «аварийку».
- Хорошо. Поедем сразу к маме. Она прогуляется с детьми, а вы пока поговорите. При мне. Так что, если он вдруг опять...
- Ева! Он пришел! Извиняется, хочет, чтоб все было по-прежнему!
- По-прежнему, это валяться на диване и, при случае, поколачивать тебя?!
- Я так и знала, что будешь попрекать деньгами! Мы вернем! Все! До копейки! Дай только Коле на работу устроится! Ты же знаешь, как трудно...
- Год уже все никак не устроится, - пробормотала я, рассеянно глядя в пространство.
- Отвези меня к маме! Или я сама поеду! - завизжала сестра, хватаясь за дверную ручку.
- Ксюш...Почему ты совсем себя не уважаешь? Как... Он же издевается над тобой. Дети это видят. А если начнет поднимать руку и на них?!
- Тебе не понять, ясно?! У тебя нет детей! Ты никого в жизни никогда не любила! Только себя! Эгоистка!
Я ее не узнавала в такие моменты. Не узнавала в этой заполошной, брызжащей слюной тетке с побагровевшим, искаженным истеричной гримасой лицом и дико горящими на нем глазами свою младшую сестренку. Хрупкую, наивную, красивую, как ангел, девочку с изумрудными глазами. С нее мальчишки в школе взглядов не сводили, одноклассницы завидовали лютой завистью. Сколько раз мне приходилось за нее заступаться, когда обозленные девчонки делали всякие пакости? От жевательных резинок в волосах до попыток повыдергать их же...