– Давайте! – бесшабашно ответила Лара. Праздник продолжался.
Через два часа Лара вернулась в бутик за сумками. Продавщица ахнула и всплеснула руками. В зеркалах магазина отражалась незнакомая красивая женщина. С горящими синими глазами и ярким румянцем. С короткими по-мальчишески, искусно растрепанными платиновыми волосами. Женщина с обложки. Лара смотрела на себя, не узнавая. Как все нерешительные люди, она боялась перемен. «Пупс! – вдруг подумала она. – Новые одежки, новое лицо, новая прическа. Новая жизнь. Ну и прекрасно!»
Заслышав звонок, Лара метнулась в прихожую, сбросила шлепанцы Андрея, сунула ноги в туфли на высоких каблуках. Распахнула дверь. Андрей застыл на пороге. «А где Лара?» – спросил он, улыбаясь. «Нету», – ответила Лара, не придумав ничего умнее, и развела руками. Андрей обнял ее, его поцелуи сыпались градом. «Я соскучился, – шептал он. – Если бы ты только знала, как я соскучился! Пошли!» Он подхватил ее на руки и ринулся в спальню. Лара только и успела вскрикнуть: «Мое платье!» перед тем, как все смешалось. Он швырял на пол плащ, пиджак, рубаху, танцевал на одной ноге, стягивая брюки. Это было невероятно смешно, и Лара хохотала до слез. «Мне нравится, как ты смеешься, – говорил он, целуя ее. – Мне нравится твое новое платье! – говорил он, нетерпеливо освобождая ее руки из рукавов, расстегивая и сдергивая платье. – Ты сладкая как малина!»
Потом они долго сидели на кухне. Ужинали при свечах. Она все-таки зажгла свечи. Лицо ее горело. Андрей смотрел на нее так, что сердце ухало вниз, и поминутно целовал ее. Они пили шампанское и ели паштет с Эйфелевой башней на этикетке. И всякие другие вкусные вещи. Андрей рассказывал какие-то смешные истории, Лара смеялась. Она никогда еще так не смеялась. Кажется, она перебрала в первый раз в жизни. Наклюкалась, сказала бы Лина. Шампанское, коньяк, водка, кажется, и снова шампанское. Андрей о чем-то спрашивал, она только смеялась бессмысленно и кивала головой, не понимая и забыв слова. Он тоже смеялся, называл ее разными именами, вроде… вроде… ягода-малина и пьяная вишня… Она не все помнила, вернее, она ничего не помнила. А потом Андрей исчез. Все исчезло.
Проснулась Лара на другой день поздним утром. Полежала не двигаясь, с трудом приходя в себя. Скосила глаза – Андрея рядом не было. Голова была чугунной, страшно хотелось пить. Чего-нибудь соленого и холодного. Лара привстала, потолок рванулся ей навстречу, и она рухнула обратно на подушку, пережидая приступ тошноты. Ничего себе начало новой жизни! Она ничего не помнит, ничегошеньки. О господи, какой позор! А где Андрей? Она прислушалась, но в квартире было тихо. Ушел?
Она сползла с кровати, пошлепала босиком на кухню. Долго пила холодный клюквенный сок. Посидела немного и принялась убирать следы вчерашнего загула. Андрей, по своему обыкновению, ушел по-английски. Не разбудив ее, не попрощавшись. Что за дурацкая привычка? Лара посмотрела на часы – почти двенадцать. Мог бы позвонить.
Она стояла под едва теплым душем, пока не замерзла. Включила горячую воду. Затем холодную. Надела халат Андрея. Высушила голову феном. Короткие белые волосы встали дыбом, и Лара подумала, что похожа на падшего ангела и еще немного на боттичеллиевскую Примаверу. Последнее – при изрядной доле воображения. Она походила по квартире. В прихожей наткнулась на черные с золотом бумажные сумки из вчерашнего бутика. Принесла их в спальню, опрокинула над кроватью. Стала выдергивать из кучи одежки, одну за другой. Шелковые белые очень широкие слаксы, короткий голубой кашемировый свитер, вечернее платье – серое, расшитое серебряным бисером, изумительный черный атласный халат в розовые хризантемы, коричневые велюровые брюки, шелковая кремовая блузка, узкая клетчатая юбка, серо-зеленая, и такой же жакет. Еще и еще. Она разложила все это великолепие на кровати, тумбочках и спинке кровати. Комната превратилась в костюмерную. Или в коллекцию бабочек. Лара стояла, прислонившись к двери, смотрела. Подумала, Лину бы сюда. Представила себе визг и радость сестры. Удивилась, что не испытывает ничего подобного. Потянула из кучи белые слаксы, надела. Шелк был гладким и холодным на ощупь. Голубой свитер – нежным и мягким. Она стояла босая перед зеркалом, рассматривая чужую женщину с головой-одуванчиком. Заставила себя примерить вечернее платье и костюм. Потом аккуратно сложила все в сумки и вынесла назад в прихожую.
Не зажигая света, села у окна, уперлась подбородком в сложенные руки. Город окутался синей дымкой. Лара не знала, как долго просидела так, глядя на город. В квартире было темно. Часы на кухне – пластмассовый сияющий Биг-Бен – показывали одиннадцать. Андрея все не было. И звонить ему было некуда. И друзей его она не знала. Ей оставалось только ждать. Она металась по пустой квартире, испытывая страх, уговаривая себя, что он на работе, что сломалась машина, что засиделся с друзьями, что забыл позвонить. Что вот-вот придет…
Он позвонил в час ночи. Лара лежала в постели, одетая, свернувшись в комок, подтянув колени к груди, полная тревоги. Во всех комнатах горел свет. Она схватила трубку и хрипло вскрикнула: «Андрей! Что случилось? Где ты?»
– Лара, мне нужно уехать на пару дней, – сказал он из немыслимого далека, как ей показалось.
– Но как же… что случилось? Что случилось? – повторяла она растерянно. – Где ты?
– Мне нужно уехать. Я позвоню.
– Но… Андрей!
– Я позвоню, – повторил он, и наступила тишина.
– Андрей! Андрей! – В ее крике были отчаяние и страх. Она уронила телефон на одеяло. Ему нужно уехать? Он не мог позвонить раньше и по-человечески сказать, что уезжает? Куда уезжает? Почему так внезапно? Где он? Почему не оставил номер телефона? Вопросы, вопросы. Вопросы без ответов. Сказка кончилась, принц исчез, а Золушка… Что теперь должна сделать Золушка?
Она поужинала, выпила бокал вина, сварила кофе. Если бы была сигарета, она бы закурила. Красивая, уверенная, знающая себе цену женщина. Пьет, курит, обладает чувством собственного достоинства. Которая не позволяет так поступать с собой. Умеет за себя постоять. Выскажет ему все! И красивые шмотки в придачу. Она прикончила бутылку, вяло удивившись, что вина в ней оказалось так мало. Ей пришло в голову, что неплохо бы надеть вечернее платье для поддержания духа, она поднялась с табуретки, но ее повело в сторону. «Кажется, я напилась, – сказала себе Лара и тут же забыла о платье. – В первый раз в жизни. То есть уже во второй. И меня нужно немедленно уложить в постель…»
На следующий день Андрей не позвонил. И на следующий после следующего. Лара бродила по комнатам, как привидение, вздрагивая от всякого звука. На третий день вечером она сообразила заглянуть в секретер в надежде найти хоть что-то – записную книжку, конверт, документы, которые могли бы помочь выйти на знакомых Андрея. В мелких полупустых ящиках лежали пачка стандартной бумаги для принтера, телефонный справочник, в котором не был подчеркнут ни один номер, шариковая ручка, календарь, несколько квитанций за парковку, карманный русско-немецкий разговорник. Лара в отчаянии слишком сильно дернула нижний ящик, и он, вылетев из гнезда, остался у нее в руках. На пол упал прямоугольный плотный листок бумаги. Ахнув, Лара принялась вставлять ящик обратно, и тут раздался долгожданный звонок. Лара испуганно вскрикнула и разогнулась, прислушиваясь. Звонок был незнакомый – отрывистый, высокого неприятного тона, не телефонный. Кое-как запихав ящик на место и поспешно сунув прямоугольник, оказавшийся фотографией, в карман джинсов, Лара бросилась в прихожую и распахнула дверь, не спрашивая, кто. На пороге стоял незнакомый человек – небольшой, неброско одетый. Лара попятилась, испытав мгновенный укол страха. Человек вошел, закрыл за собой дверь и только после этого поздоровался, внимательно глядя на Лару.
– Андрея нет, – пробормотала она, не зная, что сказать.
– А где он? – спросил человек. Он так и не представился, смотрел невыразительно, и глаза у него были сонными.
– Я не знаю, он не звонил. – Ларе показалось, что она оправдывается. Человек этот почему-то внушал ей ужас. Она взглянула на высокие часы, стоявшие в углу прихожей. Они показывали половину двенадцатого. Поздновато для визитов. Не нужно было открывать…
– Когда он… уехал?
– Три дня назад.
– И с тех пор ни разу не позвонил?
– Один раз. – Лара покорно отвечала. Ей не приходило в голову возмутиться бесцеремонностью непрошеного гостя.
– Я подожду его, – сказал человек и пошел из прихожей. Лара осталась стоять на месте, не в силах двинуться с места. Она слышала, как он расхаживает по квартире, щелкает выключателями, заглядывает в ванную и кладовки. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома. Ей пришло в голову, что она может уйти, пусть ждет сколько влезет. Но человек словно подслушал ее мысли. Он снова появился в прихожей и сказал: – Дайте ваш телефон. – Он протянул руку. – Вы не спешите? Мне не хотелось бы остаться одному. – Это прозвучало как приказ. Сидеть и не рыпаться. Ей показалось, в голосе его была насмешка. – Давайте знакомиться. Меня зовут Кирилл. – Его маленькая ладонь была влажной и горячей. Лара вздрогнула от его прикосновения. – А вы Лара, должно быть. Андрей рассказывал о вас. – Его «должно быть» прозвучало насмешкой. Невыразительные глаза ощупывали ее с головы до пят.
Лара отвела взгляд. Андрей рассказывал ему о ней? Вранье, рассказывают друзьям. А этот человек враг и ведет себя как враг. Он не знает, где Андрей. У него нет телефона Андрея. Похоже, у Андрея проблемы. И этот пришел разобраться… как они обычно делают. У него глаза убийцы…
Глава 10Пробуждение
Первой мыслью Карла Мессира было: «Кажется, я жив». Голова раскалывалась. Ему казалось, он плывет, покачиваясь, по холодной реке. Рот был забит какой-то дрянью, мешавшей дышать. Кляп. Тело ломило. Он попытался сосредоточиться. Покачивание прекратилось – он понял, что лежит на холодной жесткой поверхности – похоже, на каменном полу. Он не спешил открывать глаза – возможно, за ним наблюдают. Попытался представить себе, где находится и что произошло. Он помнил… боль? Нет, пожалуй. Была вспышка. Ослепительная вспышка, после которой не было ничего. Его ударили по голове. Он помнил пустой коридор, тусклый синий свет под потолком, пост дежурной в конце, где никто не сидел. Помнил, как открыл дверь палаты Алены и почувствовал… почувствовал слабое движение воздуха. Справа от двери кто-то был, и этот кто-то занес руку, чтобы ударить его, и он почувствовал сквознячок, но не сумел сообразить… Если бы сумел, то уклонился бы, а так подставился как… фраер. «Как фраер» – любимое выражение Данилы.