– Но где-то, в чем-то это все равно был бы Джек. Да, я хотел бы быть с ним или с ней.
– Так что же тебя останавливает сейчас? Научись любить его в его собственном обличье!
Джек отшатнулся, как будто она его ударила.
– О богиня! Бабушка… как же… почему я сам до этого не додумался? – Дэмьен вдруг почувствовал, как его легкие расправляются, словно слова бабушки разрезали эластичную ленту, туго стягивавшую его грудь. – Я был настолько оглушен тем, что он Другой Джек, что не смог увидеть истину… Это все неважно! Пусть сейчас он не мой Джек, но я верю – нет, знаю, – что он сможет снова стать моим Джеком.
– Правильно, уа-у-хи, следуй своим путем. Надежда приведет тебя к радости.
– Мы полюбили друг друга однажды и сможем полюбить друг друга снова.
– Конечно, детка, сможете. – Бабушка взяла со стола длинное бирюзовое ожерелье, подняла его и надела на шею Дэмьена так, что оно легло ему на грудь. Затем она взяла в левую руку курящуюся ароматическую палочку, а в правую – голубиное перо. – Встань, пожалуйста.
Дэмьен повиновался и отошел от кресла, чтобы бабушка могла обойти его кругом. Она начала окуривать его, двигаясь по часовой стрелке, и, разгоняя дым голубиным пером, запела на языке чероки.
Она четырежды обошла вокруг Дэмьена, после чего положила дымящуюся палочку в устричную раковину. Продолжая напевать и отбивать ритм ногой, бабушка подожгла длинную косу, сплетенную из высушенной душистой зубровки, и снова начала ритуал.
Сделав еще четыре круга, она знаком велела Дэмьену наклонить голову и положила ладонь на его макушку, благословляя.
– О великая мать Земля, помоги этому доброму юноше научиться всегда говорить правду, слушать без предубеждения и помнить, что во всем и прежде всего следует искать мира. Защити его, ибо он ступает на путь жизни, открытой для радости, правды и веры в поддержание мира.
Договорив, она приподнялась на цыпочки и нежно-нежно поцеловала сапфировый полумесяц, горевший в центре лба Дэмьена.
– Никс, этим поцелуем я подкрепляю свое благословение и передаю этого юношу в твои руки.
– Спасибо, бабушка.
Дэмьену казалось, будто он стал выше ростом, его движения наполнились силой и необычайной легкостью. Он стал снимать с себя бусы, чтобы вернуть их бабушке, но она его остановила.
– Теперь они твои. Я нанизала их для тебя и каждую бусинку вдевала с защитной молитвой. Я попрошу тебя не снимать эти бусы до наступления следующего полнолуния.
– То есть я должен носить их постоянно? Даже в ду́ше?
Бабушка улыбнулась и кивнула.
– Да, детка, и в ду́ше, и в постели. Они помогут тебе на новом пути. Эти бусы уже помогли Джеку – помни об этом.
– Джеку?
– Насколько я поняла, сейчас бедному мальчику трудно сдерживать свой неистовый голод.
– Да, из-за этого Старк и Зои не разрешают мне оставаться с ним наедине. Наверное, они правы.
– Они беспокоятся за тебя. Мы все хотим тебе только добра. Но не голод Джека угрожает тебе, дитя. Не от него тебе следует защищаться. Берегись болезни, поразившей его дух. Я почувствовала это сразу же, как только увидела этого Джека. Его дух погряз во Тьме. – Бабушка Редберд накрыла ладонью бирюзовые бусы. – Тьма боится защитной силы этих священных камней. Они ослабят Тьму, овладевшую духом Джека, настолько, что он сможет на время контролировать свой чудовищный голод.
– Потрясающе! Спасибо, бабушка! Огромное спасибо.
– Дитя, не обольщайся: это не исцелит болезнь Джека – ни я, ни эти камни не обладаем такой силой. Ты тоже не сможешь справиться с Тьмой, поселившейся в нем, – всегда помни об этом. Будь мудрым и сильным. А теперь иди к нему, поговори с ним, познакомься получше с этим Другим Джеком, который есть ничто другое, как иное воплощение твоей истинной любви.
– Да. – Облегчение, охватившее Джека, было сродни освобождению от долгой болезни. Он провел дрожащей рукой по волосам. – Сколько времени нам дадут эти бусинки?
– Ты будешь в безопасности все время, пока он спит. – Бабушка закрыла свою корзинку и протянула ее Дэмьену. – Возьми это с собой. Я положила туда кое-что для вас обоих.
– Эта корзиночка намного меньше вашей обычной корзинки для пикника, – улыбнулся Дэмьен.
– Ах, милый, у меня много таких корзинок: всяких размеров, на все случаи жизни.
Дэмьен заглянул внутрь и обнаружил там маленький термос, еще теплый на ощупь, и два красивых хрустальных бокала для вина. Дэмьен повернулся к бабушке и удивленно приподнял брови.
– Кофе?
Она многозначительно улыбнулась.
– Кровь, теплая и свежая. Шони специально принесла для меня. – Поймав ошеломленный взгляд Дэмьена, бабушка рассмеялась и даже порозовела, как озорная девчонка. – Ну, что смотришь? Или ты думал, я не знаю, что ты пьешь кровь?
– Я… нет, конечно… то есть да. Я знал, что вы знаете. Но я не ожидал, что вы так спокойно к этому относитесь.
Бабушка Редберд повела плечом.
– Нет, меня это не шокирует. Тебе известно, что мой народ ел свежую, истекающую кровью печень животных, которых убивали для пропитания племени? Это делалось с уважением, с благодарностью за жизнь, которую животное отдало для выживания племени. Эта кровь считалась подаренной, а не взятой силой, потому и принималась с почтением. Честно говоря, я не вижу принципиальной разницы между своим и вашим народом.
– Спасибо. – Прежде чем закрыть корзинку, Дэмьен положил туда книгу, которую так и не успел открыть, на тот случай, если Джек окажется большим соней, чем он рассчитывал. Он подумал, что в этом случае сможет сесть в уголке и тихонько почитать, наблюдая за спящим.
– Дэмьен, я хочу, чтобы ты взял с собой к Джеку еще кое-кого, – сказала бабушка, прерывая его приятные размышления.
– Но я думал, что вы даете нам возможность побыть наедине, – пробормотал Джек, гладя пальцами бусинки. Они были прохладные, гладкие и мягкие на ощупь и как будто вибрировали в такт биению его сердца.
– Это особенная спутница, она ждет тебя за дверью. Под термосом и бокалами ты найдешь кое-что особенное и для нее. – Бабушка улыбнулась и махнула рукой, отпуская Дэмьена. – А теперь беги. Я здесь все приберу и уйду. Поторопись, милый: до рассвета осталось совсем немного времени.
Дэмьен расправил свою рубашку и посмотрел в зеркало.
– Выглядишь просто прекрасно. Беги же! Он там совсем один, бедняжка, напуганный, расстроенный, несчастный. Не забывай: он постоянно борется против Тьмы, которая мертвой хваткой держит его душу. Иди к нему. Ты нужен ему так же отчаянно, как и он – тебе.
– Уже иду. Бегу! Спасибо вам за все! – Дэмьен наклонился, поцеловал ее в мягкую щеку и прошептал: – Я люблю вас, бабушка.
– Я тоже люблю тебя, детка. Никогда не забывай о том, как сильно тебя любят. Милый мой, семья – это не узы крови, а единство духа. Знай, что дух твоей семьи – семьи этой Обители Ночи – очень силен.
Дэмьен пошел к двери, но у порога остановился и обернулся к бабушке.
– Что означает уа-ху-и?
– Сова. Я решила, что раз Старк у нас задира петух, то ты должен быть совой.
– Мне нравится, – улыбнулся Дэмьен. Потом он открыл дверь и выглянул в коридор. – Привет! – осторожно бросил он в пустоту.
Гав!
Он опустил глаза и увидел хорошенькую лабрадориху, которая чинно сидела под дверью и приветливо помахивала хвостом, как будто только что получила чудесный подарок.
– Инфанта! О богиня, как я рад тебя видеть! Я так скучал по тебе, девочка! – Дэмьен опустился на колени, Фанти со счастливым повизгиванием забралась к нему на колени, и он принялся осыпать поцелуями ее милую, добрую морду. – Ну что, девочка, хочешь повидать Джека?
Гав! Гав!
Хвост Инфанты завертелся как пропеллер.
– Тогда идем! – Дэмьен едва удержался, чтобы не броситься бегом. Инфанта семенила рядом, радостно потявкивая и улыбаясь во всю свою преданную собачью морду. Дэмьен положил руку на ее голову, чувствуя, как ее тепло успокаивает его. – Джек теперь совсем другой, – горячо прошептал он, и лабрадориха внимательно посмотрела на него, прислушиваясь. – Он даже пахнет по-другому: совсем не так, как раньше. Наверное, он тебя не узнает. Но я прошу тебя: пожалуйста, не бойся его. Будь с ним добра, ладно? Прошу тебя. Ради меня.
Гав! Гав! Гав!
Дэмьен очень надеялся, что это означало «да».
Глава восемнадцатая
Дэмьен
Дэмьен остановился перед дверью в комнату Джека и кивнул Сыну Эреба, стоявшему на страже. К счастью, Воин был поставлен здесь для того, чтобы держать Джека внутри, а не чтобы не пропускать к нему посетителей.
Дэмьен нервничал, причем сильно. Фанти сидела рядом с ним, вывалив язык и улыбаясь до ушей.
«Жаль, что я не собака, – подумал Дэмьен, – им гораздо проще быть счастливыми».
Он поднял руку, чтобы постучать, но не смог это сделать.
Инфанта посмотрела на него и заскулила.
– Хорошо, хорошо, знаю, да. – Он со свистом втянул в себя воздух и постучал.
– Войдите, – отозвался Джек.
При звуке его голоса Фанти тут же насторожила уши.
– Да, ты права: это Джек, – прошептал ей Дэмьен, набирая код на двери. – Готова? – Когда она завиляла хвостом и заплясала на месте от нетерпения, Дэмьен решил, что все-таки нужно соблюсти приличия. – Сядь, Инфанта, – сказал он, – и подожди.
Он открыл дверь.
Джек сидел на кровати и смотрел телевизор. В руках он держал наполовину опустошенную литровую кружку крови. Он снял ботинки и подвернул под себя ноги. Сначала его взгляд метнулся к Дэмьену. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Фанти заскулила, и Джек с изумлением уставился на пушистого золотого лабрадора, сидевшего у ног Дэмьена.
– Собачка? Ой, правда? – голос Джека дрогнул от нежности. В этот миг он был настолько похож на настоящего Джека, что Дэмьену захотелось разрыдаться от отчаяния.
Но он пересилил себя и даже смог улыбнуться.
– Да, это собака, правда, настоящая.
– Я обожаю собак. Нет, я знаю, вампирам положено любить кошек, но я ничего не могу с собой поделать. Да и вообще что плохого в том, чтобы любить собак?