– Сказать тебе честно? Я полностью с тобой согласен. В этом у нас с тобой никогда не было разногласий. Кстати, ты ее не узнаешь?
– Ее?
Дэмьен кивнул и потрепал Инфанту по голове.
– Да, это девочка. Ее зовут Инфанта.
– Она красавица.
– Еще какая! Значит, ты ее не узнаешь?
Джек оторвал взгляд от Фанти и посмотрел на Дэмьена.
– Нет. В моей Обители Ночи нет никаких собак.
– Даже у Старка?
– У генерала Старка? Нет. По крайней мере, я никогда ее не видел и не слышал о ее существовании, – ответил Джек. – Значит, это собака Старка?
– Да, но мы все ее любим. И она – нас.
Джек вытаращил глаза.
– Ты не шутишь?
– Сам спроси у нее.
Джек с усилием сглотнул, потом повозился, свесил ноги с кровати и посмотрел на гостей. Отставив литровую кружку на тумбочку, он нервно потер ладони.
– Но коты… коты нас ненавидят. Всех. Разве собаки не относятся к нам так же?
– К нам?
– Ну да, ко всем красным вампирам и подлеткам, – пояснил Джек.
Мысли лихорадочно закрутились в голове Дэмьена. Он вспомнил, как Старк не хотел подпускать к себе Фанти, когда утратил свою человечность, превратившись в красного подлетка. Он посмотрел на Инфанту, та ответила ему взглядом, полным беззаветной любви и преданности. Дэмьен понял, что Фанти никогда не отвергнет Другого Джека. Как и бабушка Редберд, она обладала даром видеть в нем того Джека, которого они все так любили.
Потом он посмотрел на Джека, который с тоской и нежностью разглядывал Инфанту.
– Спроси Фанти. Она тебя знает и готова любить, – медленно произнес Дэмьен и увидел, как на лице Другого Джека промелькнуло изумление, сменившееся выражением робкого счастья.
– Инфанта, – робко позвал он, – ты… хочешь подойти ко мне, милая?
Инфанта быстро вскинула глаза на Дэмьена.
– Иди, – с улыбкой сказал он.
И тогда она бросилась к Джеку и радостно завиляла хвостом, улыбаясь во всю пасть, а он гладил ее и сбивчиво приговаривал, какая она умница и красавица.
В этот момент он был до боли похож на настоящего Джека: его милого, доброго, навсегда ушедшего Джека.
– Эй, как ты?
Дэмьен вздрогнул. Оказывается, он смотрел на Джека и Фанти, не замечая слез, бегущих по его щекам.
– Д-да, все в порядке, – Дэмьен быстро вытер лицо. – Прости, просто… – Он осекся и замолчал, потому что правда была слишком мучительна, чтобы облекать ее в слова.
– Понимаю, – тихо сказал Другой Джек. – Не хочешь войти? Присядь. – Он кивнул на кресло, приютившееся возле столика, на котором стоял телевизор. – Хотя… возможно, это плохая идея.
– Нет, я был бы рад зайти. Но как ты? Ты сможешь себя контролировать?
Продолжая одной рукой ласкать Фанти, Джек повернулся к тумбочке, взял с нее кружку и сделал большой глоток крови.
– Да, я сыт, питья у меня достаточно, к тому же скоро рассвет, и мне уже хочется спать.
– Хорошо, тогда я зайду ненадолго. – Дэмьен взял кресло и пододвинул его к кровати, не очень близко, но и не так уж далеко, поставил корзинку на пол рядом с собой, гадая, не пора ли предложить Джеку заглянуть в нее.
Некоторое время они сидели молча. Джек пил из своей кружки и трепал Фанти, Дэмьен смотрел на него. Наконец Дэмьен решил заговорить.
– У тебя тут есть Netflix, – он кивнул на телевизор.
– Здорово. Люблю кино, – отозвался Другой Джек, беря с тумбочки пульт. – Хочешь, посмотрим что-нибудь вместе?
– Конечно. Только что-нибудь покороче, чтобы ты не уснул.
– Интересно, здесь есть сериал «Назначь свидание»?
– Вряд ли. А о чем он?
– О богиня, это шедевр! Это сериал о двух парнях – геях, само собой.
Джек замолчал, выжидательно глядя на Дэмьена.
– Само собой, – машинально повторил Дэмьен. Как всегда, говорил раньше – столько раз, столько… Он поспешно сморгнул навернувшиеся слезы. – И как там эти два гея?
– Это реалити-шоу о свиданиях. Только здесь все решают парни: выбирают пару, одежду на свидание, прическу, макияж, место, куда парочка отправится вместе, и даже стоит ли паре назначать новое свидание или же им следует подобрать других кандидатов. И знаешь, что самое крутое? В конце каждого сезона неизменно случается хотя бы одно настоящее предложение! Это настоящая драма. До слез, понимаешь? Тебе точно понравится.
– Звучит просто фантастически, но, к сожалению, у нас такой нет. Зато у нас есть другое шоу, надеюсь, оно придется тебе по душе. Называется «Проект подиум». Слышал о таком?
– Никогда.
– Вот и славно. Дай мне пульт, я сейчас найду последний сезон. Интересно, что ты скажешь, когда увидишь Тима Ганна! Он – космос. Кстати, я встречался с ним в Нью-Йорке, поэтому могу сказать, что в жизни он такой же крутой, как в шоу. – Дэмьен подался вперед и протянул руку. Джек после секундной заминки подал ему пульт.
Их пальцы соприкоснулись и глаза встретились.
Медленно, очень медленно Дэмьен растопырил пальцы, чтобы даже пульт не мешал ему чувствовать тепло кожи Джека.
Когда глаза Джека начали наливаться пугающим багрянцем, Дэмьен выпустил его руку и снова откинулся на спинку кресла, как будто ничего не произошло.
– Ну-с, давай посмотрим. Так, где тут у нас клавиатура… – он начал вбивать слово «п-р-о-е-к-т», когда Джек вдруг сказал нечто такое, отчего у него оборвалось сердце.
– Я так тосковал по тебе. Ты меня оставил, совсем одного в этом жутком, кошмарном мире. Ты меня бросил.
Дэмьен уронил пульт себе на колени и повернулся лицом к Другому Джеку.
– В этом мире – в моем мире – это ты меня оставил.
– Но ведь не по своей воле, правда? Зои сказала, что моя смерть выглядела как несчастный случай, хотя она подозревает, что тут не обошлось без Неферет. В любом случае я тут ни при чем. Я ничего не делал нарочно, в отличие от тебя. Ты убил себя.
Дэмьен судорожно вздохнул, потом медленно втянул в себя воздух.
– Как? – еле слышно выдохнул он. – Как я покончил с собой?
– Лег в ванну и вскрыл себе вены. Я нашел тебя там: мертвого, холодного, в крови. Это было самое страшное, что мне довелось пережить в жизни. Даже это, – он с отвращением указал рукой на красный полумесяц, горевший на его лбу, – было гораздо лучше.
– Мне так жаль, Джек, так жаль, – выдавил Дэмьен. Потом он медленно, с трудом подбирая слова, сказал Другому Джеку то, о чем не говорил никому на свете. – Но я понимаю твоего Дэмьена. Я знаю, что он чувствовал. Я живу в том же кошмаре, что и он. Мне знакома эта черная депрессия, эта безысходность.
– Такое бывает и в твоем мире тоже?
Дэмьен кивнул.
– Но ты стал чувствовать это только после моей смерти, да?
Дэмьен удрученно покачал головой.
– Нет, – тяжело вздохнул он, – раньше, намного раньше. Сколько себя помню, я все время чувствовал грусть, тоску и бесприютность. Вот почему я так цеплялся за книги и науки: учеба помогала мне спрятаться от депрессии. Мне ненадолго стало лучше после того, как я получил Метку и переехал в Обитель Ночи. Здесь меня приняли, перестали травить – сначала почти перестали, но это уже было огромным облегчением. После того как моим соседом по комнате стал Эрик Найт, с травлей было покончено окончательно, но это уже другая история. Потом ты получил Метку и появился в нашей Обители Ночи, и мой мир перестал быть прежним. Мы с тобой влюбились друг в друга с первого взгляда. Я был счастлив, думал, что эта невыносимая тоска наконец-то оставит меня, но это был самообман. Моя депрессия не исчезла, она лишь затаилась на время: ждала.
– Чего?
– Подходящего момента, затишья, обыденности, времени, когда я не буду ослеплен новой любовью, перестану помогать Зои спасать мир. Иными словами, она ждала, когда я начну жить обычной жизнью. В такие моменты она просыпалась вновь, а я лез из кожи вон, чтобы заставить ее снова уснуть. И только сегодня, всего несколько минут тому назад, я окончательно понял, что мне не нужно погружать свою депрессию в сон. Я должен избавиться от нее, исцелить ее – и исцелиться сам.
– Но как?
– Я пока до конца не знаю, но чувствую, что прийти сюда и побыть с тобой – это первый шаг к выздоровлению. И еще я знаю, что должен говорить о своих чувствах и признать, что мне нужна помощь. – Дэмьен протянул руку. Джек с опаской, будто нехотя, взял ее. – Я люблю тебя, Джек Твист. Люблю и буду любить всегда, в любом мире, в любом обличье. Я люблю тебя и никогда не оставлю – по крайней мере, по своей воле. Я хочу, чтобы ты это знал.
– Я тоже люблю тебя, Дэмьен. Все, что я люблю, – это ты. Все, что я знаю, – это тоже ты. С того дня, когда я впервые увидел тебя, ты – это все, чего я хочу в этой жизни.
И тут Дэмьен не смог сдержаться. Впрочем, он и не хотел сдерживаться. Он хотел Джека.
Он схватил Джека за руку, потянул к себе: медленно, осторожно, но нарочито, так, чтобы Джек понимал, к чему идет, – он притягивал его все ближе и ближе, пока их губы не оказались на расстоянии вздоха друг от друга.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – прошептал Дэмьен.
Джек повиновался. Это был нежный, невинный поцелуй. Их губы едва коснулись друг друга.
Дэмьен заставил себя не чувствовать запаха Джека и сосредоточился на осязании. Губы Джека были все те же: нежные, полные, теплые. На его лице по-прежнему не было никакой щетины, только нежный персиковый пушок, так знакомо и так сладко щекотавший губы Дэмьена. Решившись, Дэмьен зарылся рукой в волосы Джека. Да-да, волосы тоже были те же: мягкие, слегка вьющиеся на концах, чуть длиннее, чем нужно, или чуть короче – смотря какой стиль предпочесть. В любом случае это были волосы Джека. Дэмьен со стоном впился в губы Джека, ища языком его язык.
Джек обвил его руками за плечи.
Но в тот миг, когда рука Другого Джека страстно скользнула с плеча Джека на его шею, Инфанта вдруг начала выть.
Дэмьен мгновенно почувствовал произошедшую с Джеком перемену.
Поцелуй сделался более жадным, почти болезненным. Рука Джека, до сих пор так нежно лежавшая на плече Дэмьена, мертвой хваткой вцепилась в него, удерживая на месте, не давая прервать поцелуй. Потом Джек зарычал, оскалил зубы и свободной рукой взял Дэмьена за горло…