Так наревелась, как никогда в жизни. Стресс, усталость последних дней… Мы, в нашем мире, так любим все объяснять, находим много умных и правильных слов и по полочкам их раскладывать. Словно в засушенный гербарий превращая живые чувства. Плакала я, жалела себя, расстраивалась из-за Типа больше всего, потому как понимала — невозможно мне с ним быть. Заснула, когда обессилела совсем.
Дядюшка меня разбудил. Заглянул ко мне, я как-то сразу глаза и открыла.
— Что-то случилось?
— Разбудил тебя? Извини.
— Ничего. Я уже выспалась. Присаживайтесь.
— Помощницы твои приходили, я их на завтра отослал. Стол новый привезли. Очень расстроились, что ты готовить не можешь.
— С чего бы?
— Да я так думаю, что платить никому за доставку больше и не надо. Все за еду готовы работать, — усмехнулся он.
— Вечно вы меня перехваливаете, — слабо улыбнулась я.
— Это ты себя не ценишь. Не пойму только почему. Ну да у каждого своя печаль.
Умный он. Хотя, нет. Не так. Мудрый. По-простому, по-житейски.
— Дядюшка…
— Что такое?
Повисла тишина. Я слова искала, а он не торопил.
— Я что-то запуталась совсем.
— В чем, милая?
— Вы же уже поняли про меня много, правда?
— Да кто ж про другого человека все понять сможет?
— Ну а про меня вы что думаете?
— Про тебя? Хорошая ты. Не переживай. Или ты про него все-таки спросить хочешь?
Открыла я рот, да и закрыла. Чего отрицать? Сама же разговор завела.
— А он… Хороший?
— Пока не знаю. С какой стороны посмотреть. Тут тебе никто не советчик, сама должна решить.
И верно. Почему слова такие простые, а я их сама себе не сказала? Почему не поняла?
— Только со стороны если глядеть, пара вы хорошая. Уж не знаю, что у него раньше в голове было, но теперь он на тебя смотрит совсем по-другому. Не надышится прям. Странно, конечно, но видать и тому объяснение есть? Ведь так?
— Я не знаю. Сложно все так. Не разобраться.
— А чего там разбираться? Все одно и тоже. Это ты молодая еще, вот тебе и кажется. На других оглядываешься, а себя не слушаешь. Но ведь тебе, не им, жить. Знаешь сколько я таких, как вы повидал? Собачатся, думаешь, как бы не поубивали друг друга. А потом глядишь, милуются уже, не оторвутся друг от дружки. И ладно потом живут. Не все конечно. Но некоторым и ругаться с милым счастье. По-другому не умеют. Ну да их дело.
Если бы проблема была в этом. Я знала, что дядюшка прав. Не просто потому что я ему безоговорочно верила, а потому что не так уж молода была. Все же постарше нынешней себя и «юношеский максимализм» для меня уже был в прошлом. Но хоть и понимала, что никому на самом деле до тебя дела нет, все равно слишком много оглядывалась. Только то ли я искала, что думала?
— Не в том дело. Я думаю, что это не ко мне он так вдруг воспылал.
— А к кому же? — изумился дядюшка.
— Вы вот все думаете, что я из богатой семьи сбежала?
Он недоуменно свел брови, но все же решил дослушать.
— Есть такое.
— Это не так.
Вроде и набралась храбрости, но только намекнула, тут же и струсила опять. Ну как такое про себя рассказать? Магия у них тут обычное дело, но вдруг меня за чудище какое-нибудь примут?
— Если опасаешься чего, не говори.
— Я вас не боюсь, — поспешила я ответить. — Скорее наоборот.
— А это как? — снова взлетели вверх седые брови дядюшки.
— Не хочу, чтобы вы меня боялись, — еле слышно выдавила я.
— Тебя⁈ С чего бы? — хмыкнул дядюшка.
— С того, что я чужая.
— Что-то я совсем тебя понимать перестал. Мудришь ты чего-то Лиза.
— Елизавета.
— Чего?
— «Лиза» это сокращение. Мое полное имя «Елизавета». Вы же этого не знали?
— Как-как?
— Елизавета.
Дядюшка зашевелил губами, пытаясь повторить.
— Вы же уже много от меня странных слов слышали. Неужели не задумались ни разу откуда бы им взяться?
— Думал, как не думать. Мало ли на свете белом мест, где я не бывал. Мир большой.
Я всматривалась в спокойные глаза дядюшки. Но никакой тревоги и тем более страха, в них точно не находила.
— А если я вам скажу… Что я не из этого мира?
Я ждала чего-то… Более значимого. Паузы длинной глубокой что ли? Но она длилась от силы секунд пять.
— Вот оно что. Так ты иноземка. Надо же.
И все. Даже не слишком удивление в голосе слышалось. Мне даже обидненько как-то стало.
— Я тут великой тайной делюсь, можно побольше уважения? — я обиженно надулась.
— Ну простите, сударыня Ильзаивейта.
— Опять вы все перепутали!
Но как на него можно было сердиться? Это ж дядюшка! Считай самый родной мне во всем этом мире.
— Так я правильно поняла, вы слышали что-то о таких как я?
— Слышал байки. Честно говоря, думал враки. А оно вон как оказывается, — тут он на меня посмотрел, склоняя голову сначал к одному, а потом к другому плечу. — И не отличишь. Человека как человека.
Я аж прыснула!
— Ну, спасибо! Хоть к человекам причислили.
— Да мне не жалко.
Тут я окончательно сдалась и зашлась от хохота. Дядюшка не отставал.
Посмеялась, слезы утерла.
— Так значит у вас тут нас попаданцев не преследуют, на кострах не жгут. Это хорошо.
— А у вас жгут⁈
— Вот еще! Нет, конечно. Да и нет у нас никаких попаданцев.
— Как это?
— А вот так. У нас и магии никакой нет. Вообще.
— И как вы там без нее живете⁈
— Прекрасно живем. У нас вместо нее кое-что другое есть.
— Это что же?
— Мозги! — торжественно возвестила я.
Нет ну это вот серьезный разговор о тайнах вселенной? Сидим и опять хихикаем! Кристина именно эту картину застала.
— Кушать будете?
— Она суп сварила, что ты вчера делала. Неси сюда, деточка. Лизе вставать нельзя еще. Поедим вместе, чтоб ей не скучно было.
— Ага, — важно кивнула девочка и ушла.
— Пюре или затирухи?
— Наверное, затирухи, — потер руки друг об друга дядюшка, демонстрируя, что делала наша маленькая повариха. — Так я так и не понял, к чему ты все это наговорила-то?
Хорошее настроение тут же разлетелось брызгами.
— К тому, что не ко мне у него чувства.
— А! Вот оно что. Ты думаешь, что он за бывшей хозяйкой ухлестывал?
— Не думаю. Я знаю.
На этот раз дядюшка думал гораздо дольше, задумчиво жевал губами, поглядывая на меня.
— Ты уверена?
— Вы же сами сказали, что он переменился ко мне. Вот из-за этого.
— Ты не спеши. И глазами меня не сверли. Я тебе так скажу. На самом-то деле из-за чего вы вместе не так уж и важно.
— То есть как это неважно⁈ Он же не меня, а ее любит! Я не хочу быть чьей-то там заменой. Это нечестно, в конце-концов. И по отношению ко мне и к нему.
— Ну вот сказал же уже, не спешить. А ты сразу развоевалась.
— Ну, а что за глупости вы говорите?
— Почему это глупости? Ты думаешь любят за что? За лицо и фигуру? Я думал ты умнее.
Я «сверлила» и сопела. Но молча.
Что это он такое говорит? Понятно, что не за «лицо и фигуру». Кто я? Девочка подросток не понимающая ничего в жизни? Ну, лучше конечно, чтобы был красивый, но не зря же говорят «красота в глазах смотрящего»? И я думала о типе «красивый», но только, как бы сказать, в другом смысле. Больше всего меня в нем подкупало то, что он вел себя как мужчина. В моем понимании. Я на него ругалась, прогоняла, спорила с ним. Только очень четко понимая, в глубине души, если он что-то решит, возьмет и сделает, ставя точку. Как сегодня, например. Сгреб в охапку, я и не пикнула.
— С чего ты вообще такие выводы сделал? Вы где-то встречались раньше?
— Нигде мы не встречались. Я думала, что заболела, уснула, а проснулась уже тут, в смысле, в этом теле. Встретила девушку, она сказала, что она моя служанка. Мы решили вместе уехать, только с ней что-то случилось. Она меня на корабле оставила, сама пошла за нашими вещами и не вернулась. Я пропустила отплытие, заснула. Возвращаться ради меня никто, конечно же, не захотел. Мы договорились с капитаном, что вместо оплаты я буду готовить на всю команду. Все хорошо сложилось, — на этом месте дядюшка хмыкнул. — Только мы в шторм попали и корабль затонул. Я очнулась на берегу, рядом никого. Долго шла и пришла в этот город. Вот собственно и все. Нигде я его не встречала и встретить не могла, как вы теперь и сами понимаете.
Я конечно умолчала несколько деталей, но мне они не казались существенными. Про свадьбу больше всего. Для меня она только сном кошмарным виделась, и никаких обязательств по отношению к манекену я не чувствовала. Какой он мне муж? Не смешите! Хотя, надо признать, моя история несколько дырявой казалась без этой детали, особенно в начале.
— Ты точно мне все рассказываешь?
— Ох…
Но тут к нам вернулась Кристина, пыхтя под тяжестью подноса с нашим обедом. Супчик выглядел очень даже аппетитно. Попробовав первую ложку я застыла. У дядюшки примерно такое же выражение появилось. Мы переглянулись. Кристина застыла, наблюдая за нами затаив дыхание. Ну и как ее было разочаровать?
— М! Очень вкусно, — преувеличенно радостно возвестила я и она робко улыбнулась.
— Вкуснота! — поддержал меня дядюшка и она еще и покраснела от похвалы.
Я поспешила остановить ее, пока она ложку не взяла и не попробовала свое творение.
— Кристиночка, извини что загоняла совсем, но ты соли мне не принесешь? Меня в последнее время на что посолонее тянет. Кальция, наверное, не хватает в организме. Вот и обморок из-за этого.
Дядюшка слушал эту ахинею с каменным лицом, но в конце важно закивал. Девочка, ничего не заподозрив, тут же вспорхнула и убежала на кухню.
— В целом она все правильно сделала, — заглянула я в миску не соленого супа. — И с первого раза все запомнила, разве не молодец?
— Переволновалась, ясно дело, вот и забыла посолить. С кем не бывает.
— Я ее отвлеку, а вы как-нибудь незаметно ее суп посолите, хорошо?
— Сделаем.
Кристина, запыхавшись, примчалась обратно с солонкой.