Когда на балкон ворвался Лау, все внутри завопило от радости, но я не могла показать ее даже взглядом. А когда мои же губы повторили слова императора, сердце пронзило раскаленной спицей. Хотелось кричать: «Не верь ему»! И по лицу Лау я поняла, что он не поверил.
Инквизитор призвал свою магию, нас погрузило в плотный туман. И каким-то чудом мое сознание прояснилось. Я бросилась было к нему, но меня перехватил один из стражников и потащил вон с балкона.
— Уходите, принцесса, — пробормотал он дрожащим голосом. — Они сейчас всё разнесут.
— Пустите, — я начала вырываться.
— Они убьют вас, — не сдавался стражник.
Я почувствовала в ладони заколку с бабочкой и, взмахнув ей, вонзила острие в руку стражника. Мужчина охнул и разжал пальцы.
— Сумасшедшая, — проворчал он мне вслед.
Я рванула обратно к балкону. Здесь все заполонил густой серый туман. Не было видно ни перил, ни собравшихся во дворе повстанцев. Об их присутствии напоминали лишь испуганные возгласы, удалявшиеся от места битвы. Похоже, не только стражники бежали от двух сцепившихся магов разрушения.
Слышались треск и завывания. Черные вихри поднимали в воздух каменную крошку. Мне пришлось выставить вперед локоть, частично прикрывая глаза, чтобы не ослепнуть. Казалось, я пробиралась сквозь снежную пургу. В сером тумане виделись лишь смутные очертания двух фигур.
Император, окутанный чернотой, словно превратился в гигантскую тень. И Лау, едва державшийся на ногах, но остававшийся человеком. Как только я поняла, кто из них кто, я выбросила вперед руки и мысленно представила, как перед инквизитором появляется волшебный щит. С моих пальцев слетели розовые искры и устремились к нему. К самому дорогому и близкому.
Щит отбил очередную атаку Оранджея, давая Лау необходимую передышку.
Заметив, что я вмешалась, тень императора развернулась ко мне. Сквозь черноту я видела лишь горящие алым глаза. Длинные, как щупальца, вихри отделились от его тела и устремились ко мне. Я судорожно попыталась выставить щит, но от страха не смогла сконцентрироваться.
Щупальца императора наткнулись на преграду из теней, которую выпустил Лау. Я встретилась с инквизитором взглядом всего на мгновение, но этого хватило, чтобы я поняла.
В детстве меня учили, что магия разрушения и созидания — две непримиримые противоположности. Одно должно победить другое. Таков, мол, закон природы. Но глядя в бездну глаз Лау, я вдруг поняла, что это не так. Созидание и разрушение — две половинки одного целого. Они не существуют одно без другого. Старое сменяется новым, а жизнь — смертью. Это вечный цикл. Без них ничего не было бы возможным. Даже любовь, разрушающая нас прежних и создающая нас заново.
Закрыв глаза, я нашла мысленным взором свое сердце и сосредоточие магии. Оно пылало, как раскаленное. И в нем же был источник бесконечной силы.
— Лау, я люблю тебя, — прошептала я и вытянула вперед раскрытые ладони.
Напрягшись, как никогда в жизни, я послала инквизитору всю свою магию, создавая внутри него источник силы.
Лау почувствовал, что происходит, встрепенулся и перенаправил энергию на императора.
— Невозможно, — пробормотал Оранджей, снова обретя человеческий облик и теперь отступая под натиском черных вихрей к краю балкона. — Откуда в тебе столько силы?
Лау лишь улыбнулся.
Последний поток магии слетел с раскрытых пальцев инквизитора. Императора окружили тени, скрывая полностью из виду. Они толкнули его к разрушенным перилам. Император с криком рухнул вниз. Серый туман начал рассеиваться, уступая солнечному свету.
Я подбежала к краю балкона и посмотрела вниз. Оранджей так и не коснулся земли. Он исчез еще в воздухе, и от него не осталось ничего, словно его не существовало вовсе.
Мы с Лау бросились друг другу в объятья. Инквизитор накрыл мои губы своими, и было всё равно, что на нас смотрели.
Я прекрасно понимала, что с гибелью императора ничего не заканчивалось. Все эти люди, а особенно их лидеры, не вернутся домой ни с чем. Поскольку у Оранджея не было детей, знать не останется в стороне. Борьба за власть захлестнет всю империю. И пока еще можно предотвратить кровопролитие, нужно было договариваться. И действовать быстро, прямо сейчас.
Уверена, Лау знал нюансы намного лучше меня. И всё же в эту минуту мы выбрали друг друга. Единение, не только прикосновение губ, но и душ, было важнее целого мира.
И мир внезапно никуда не делся. Не взорвался на мириады осколков и не перевернулся. Мир дождался, пока Лау прервал поцелуй и обнял так крепко, словно боялся, что я исчезну.
Увы, на этом минута, подаренная нам судьбой, закончилась. К инквизитору подбежал растерянный капитан императорской стражи, не знавший, кто теперь оставался за главного.
Сжав, словно на прощание, мою руку, Лау вышел ему навстречу и принялся раздавать приказы. Толпу надо было взять под контроль, а лидеров сопротивления усадить за стол переговоров.
Пока Лау рассылал гонцов к генералам армии и к советникам императора, я нашла Жиену. Она подобралась к драконам императора и смогла усыпить их. Очухавшись, ящеры расправили крылья и поднялись в небо.
— Они улетают, — удивилась я.
— Больше не чуют хозяина, — Жиена кивнула.
— А ты их не можешь приручить? Драконы же любят магию созидания.
— Любить что-то и подчиняться ему — не одно и то же, — философски заметила она. — Никто не знает, почему, но оседлать дракона может только маг разрушения. Говорят, король Бернард пытался раскрыть секрет, как покорить их, но если ему и удалось — мы об этом не знаем.
Упоминание отца заставило меня загрустить. Но продолжить тему не удалось, потому что к воротам дворца начали стягиваться советники со свитой. Впереди были тяжелейшие переговоры.
Длились они несколько суток. И пока Лау стал узником тронного зала, где все собрались, я вместе с Жиеной и тетей Маргарет, прибывшей во дворец к вечеру, организовала полевую кухню. Повстанцы встали палаточным лагерем у стен дворца. Внутрь их не пускала стража, но дабы избежать беспорядков и недовольства, их нужно было чем-то кормить. В заботах я не замечала, как пролетало время.
После утомительных дней и бессонных ночей Лау в сопровождении лидеров подполья вышел к людям. Инквизитору тоже пришлось произнести речь, но звучал он куда искреннее, чем до этого Оранджей, и был намного осторожнее с обещаниями.
Подпольщики предлагали организовать совет, как в Ферии. Дворяне не возражали. Но вот насчет того, кто войдет в этот совет, у сторон были разногласия. Поскольку Лау поддерживали армия и ферийская принцесса, я то есть, в итоге уговорились, что временным верховным правителем, а заодно и посредником между непримиримыми сторонами выступит Великий Инквизитор. При нем же будет созван парламент, в который частично войдут бывшие советники императора, а частично лидеры подполья, обещавшие соблюдать интересы простого народа. Народа, который потом и должен будет выбрать правителя, уже постоянного. Положения о новой структуре власти закрепили в документе, под которым все подписались.
Слова Лау пришлись людям по душе, его встретили одобрительным гулом. Но нашлись и недовольные.
— Этому человеку нельзя верить! — выкрикнули из толпы.
Я вытянула шею и поискала взглядом, кто это. Джоссем. Мой несостоявшийся жених.
— Он украл у меня невесту, — возмущался купец. — А я заплатил за нее немалую сумму.
— Ни один человек не должен иметь права покупать другого человека, — ответил инквизитор. — Независимо от его происхождения, возраста и пола.
— Будь у меня тогда выбор, — добавила я. — Я бы ни за что не пошла за тебя замуж.
На этих словах по толпе прошлась волна смешков: «Ишь, принцессу он захотел», «Да, губа не дура». Вскоре послышался такой гогот, что Джоссем поспешил скрыться.
Я же встала рядом с Лау и тоже произнесла свою маленькую речь.
— Я верю, что наши страны ждет новое будущее, которые мы построим вместе, — и на этих словах создала над головами собравшихся дождь из золотых искорок.
Пока все глазели вверх, хитрец-инквизитор воспользовался положением. Притянул к себе и поцеловал. Так жадно, словно мы не виделись месяц. Или целую жизнь.
Глава 24. Выбор Леи
Илеана
Ферийские войска, которые должны были поддержать восстание, так и не пересекли границу. Лорды выбрали оборону. С инквизитором у них отношения были и так безнадежно испорчены, а теперь и лидеры сопротивления им больше не верили. У императора в кабинете нашлись письма от лордов, по которым было ясно, что те играли сразу за две стороны. Снабжали подполье деньгами не чтобы оно победило, а надеясь использовать в шантаже против Оранджея. Если бы император остался в живых, то уж наверняка бы с ними договорился. И тогда ферийская армия поддержала бы не повстанцев, а стражу. Подполью просто бы ударили в спину.
Так что рядом с инквизитором у них были самые высокие шансы остаться у власти. Может, не в той форме, на какую они рассчитывали, но новый парламент все равно открывал невиданные прежде возможности.
Последующие дни Лау был так занят, что мы виделись лишь урывками. Он погрузился с головой в дела и все время был не один: с кем-то встречался, куда-то ездил. Даже в кабинете его было не застать. Я скучала по временам, когда он был просто инквизитором, а я его помощницей. Хотя и понимала, что в моем новом статусе принцессы в изгнании я больше не могла на него работать.
— Леа, — объяснял Лау в редкие минуты, когда мы могли поговорить наедине. — Сейчас надо убедиться, что империи не грозят раскол и гражданская война, а после займемся Ферией. Лорды не уйдут от возмездия, обещаю. Мы вернем тебе трон.
Я годами следила за новостями с моей родины, словно и вправду надеялась однажды туда вернуться. И вот теперь, когда Лау говорил о престоле и власти, мне все это казалось второстепенным. Я хотела вернуться не в Ферию, а в наше с ним прошлое, когда мы вместе разбирались с жалобами горожан, а еще лучше в тот охотничий домик, где бы нам никто не мешал.