румент насилия и подавления.
Раздумывая над этим, я вскрыла четвертое письмо. Это было от самого лорда Аркшоу, чей безупречный почерк не мог не радовать глаз. А вот содержимое письма оказалось не из приятных. Лорд расписывал инквизитору, как они с Советом наводят порядок в стране. Как старательно вычисляют и отправляют в тюрьмы сторонников предыдущей власти. Как успешно развивается торговля. И как он с другими лордами безмерно благодарен помощи инквизиции.
Письмо было такое льстивое, что того и гляди через бумагу проступят жирные пятна от сиропа. Аркшоу не стеснялся сыпать комплиментами в адрес императора и самого Реннголда. И переводить то, какой он был смелейший, великолепнейший и справедливейший было то еще удовольствие.
Неужели ему самому не противно общаться с такими людьми? Хотя с чего бы? Они делают все, что он говорит. Целую страну загнал под сапог. Такой властью невозможно не упиваться. А между тем невинных людей распихивают по тюрьмам.
В конце письма Аркшоу приглашал Реннголда посетить Ферию во время фестиваля цветов. Это первые две недели апреля. Самое прекрасное и нежное время, когда цветет фиолетовая вишня — редкий сорт, выведенный моим прапрадедом.
Воспоминания накатили волной. Я подумала о родителях. Глаза защипало, а в горле вырос ком. Что я делаю в этом кабинете? Как я могу работать на врага моей семьи?
Тяжело вздохнув, я смахнула набежавшую слезу и потянулась к пятому конверту. Это тоже была сводка, но не арестов и задержаний, а приговоров и наказаний. Бездушные цифры, которыми, наверное, так гордился лорд Аркшоу. А ведь за ними стояли реальные люди.
Шестое письмо было от шпиона за Вилленти, еще одним лордом. Этот был явным любителем общаться, потому как постоянно принимал у себя гостей. Осведомитель дотошно выполнял свою работу, поэтому отчет изобиловал именами посетителей. Пришлось их аккуратно переписывать вместе с переводом всего текста.
Я как раз заканчивала с этим письмом, когда перед моим носом неожиданно появилась корзинка.
— Ты совсем не прерывалась, — раздался голос сверху. Я подняла голову и встретилась с черными глазами инквизитора. — Так и подумал, — его губы тронула улыбка. — Поэтому захватил тебе поесть.
Я удивленно подняла брови.
— Спа-спасибо, — проговорила неуверенно и добавила: — Шеф.
— Много перевела? — поинтересовался Реннголд.
— Почти шесть.
— Ого, молодец! Седьмое можешь отложить на потом. Поешь сначала.
Он сказал это просто, как будто мы были давними друзьями, и я снова оказалась в замешательстве. Инквизитор показывал свою человеческую сторону, а ведь так сложнее было его ненавидеть.
Оставив меня наедине с мрачными мыслями, Реннголд удалился к себе. Я забралась в корзину и с удивлением обнаружила там копченую треску с печеной картошкой и черничный кекс. Не удержавшись, принялась уплетать всё за обе щеки.
После еды не только стало веселее, но и голова, казалось, заработала лучше. В седьмое письмо я окунулась со свежими силами. Оно было короткое, и отправитель не пожелал сообщить свое имя. А вот содержимое настораживало.
Неизвестный утверждал, что владелец борделя «Распутная ферийка» Киран Свифт занимался торговлей двихтом, наркотическим порошком. И вроде как шартонская стража прекрасно об этом знала, но ничего не предпринимала. А все потому, что у Свифта были покровители среди лордов.
Аноним писал, что от двихта погиб его сын, но никаких доказательств не прилагал. Лишь просил Великого Инквизитора разобраться.
От письма веяло отчаянием, и мне стало жаль этого человека. Но понятно, что Реннголд не пойдет против лордов. Они вон ему какие письма строчат, а это обвинение все равно голословное.
И однако ж…
Я снова пробежала глазами по письму, а затем посмотрела на уже переведенные тексты. Свифт. По-моему, такое имя мне сегодня уже встречалось.
Лау
Нанять помощника нужно было уже давно. Хотя я владел ферийским на сносном уровне, нюансы всегда ускользали. А в этом была вся соль. Особенно на переговорах, когда лорды шептались между собой, рассчитывая, что я не пойму.
Идея принадлежала Эрику.
— Только бери женщину, — разглагольствовал приятель. — И обязательно красивую! Пусть забирает на себя всё внимание.
Поначалу я с ним спорил, а потом задумался. Определенная логика в этом была. Красивых женщин никто не воспринимает всерьез. В ее присутствии могли сказать что-то, что не сказали бы при мужчине.
— Ну и расслаблять тебя будет прямо в кабинете, — продолжал Эрик. — А то ж ты известный трудоголик. Никогда не отдыхаешь.
Отдыхать и правда было некогда. Количество нерешенных проблем нарастало, как снежный ком. А найти толковых людей становилось всё труднее. Многие стремились служить в инквизиции, надеясь на преференции для себя и своих родных. Вот только забывали, что это тяжелая работа, требующая полной отдачи.
Да и все больше проскакивали члены подполья, стремившегося свергнуть императора. Дабы не повторять ошибку ферийского короля, нам приходилось быть с ними особенно жесткими. Но даже страх перед казнью не останавливал этих безумцев.
— Я ищу не расслабления, — отвечал я на слова друга. — А верного человека. На кого можно положиться, и кто в случае чего прикроет спину.
— Среди женщин такие встречаются редко, — Эрик пожимал плечами. — А среди красивых их не бывает вовсе. Так что придется, Твое Милосердие, выбирать.
В итоге я сказал Линдену, чтобы на отбор приглашал всех, вне зависимости от пола. Но все, кто явился к торговцу, мне не нравились. Хватало среди них и амбициозных хитрецов, и вчерашних детей. А вот чтобы торкнуло, чтобы я посмотрел в глаза и понял — вот мой человек, такого не случалось.
Пока в шатер не влетела она. Красивая и отчаянная. Робкая и одновременно решительная. Не побоявшаяся попросить помощи у незнакомца.
В ее голубых глазах светился ум и чувствовалась редкая глубина. Захотелось схватить ее и забрать себе. Присвоить, как редкий самородок.
И всё же я понимал, что, во-первых, первое впечатление еще ничего не гарантирует. Доверие не возникает на пустом месте. На это нужно время. А во-вторых, я искал помощницу, а не любовницу. А значит, смотреть надо не на красивые глаза и все, что ниже, а оценивать прежде всего ум и преданность делу.
Вот с последним все оказалось не так однозначно. Девочка родилась в Ферии, да еще и в семье сторонников короля. Мне понравилось, что она осмелилась в этом признаться. Но в то же время и озадачило. Если придется выбирать, то на чью сторону она встанет?
По всему выходило, что к Илеане надо присмотреться. Проверить ее в деле. Постараться оценить объективно и не торопиться с выводами. Да и я прекрасно понимал, что моя личность ее пугала. И пока она боится, то будет скрывать свое настоящее «я».
Но ничего, солдат проверяется в бою. А ее неоднозначное отношение к инквизиции, может, даже и в плюс. Не будет стремиться выслужиться, да и свежий взгляд нашим делам не помешает. Как известно, честный враг лучше льстивого друга. А честный друг и вовсе на вес золота.
Вчера, перепоручив Лею Агате, я вернулся в здание инквизиции. Заглянул в кабинет к старшему инквизитору Уилмору и попросил узнать о девушке как можно больше. Собрать на нее сведения и отнести мне. Сегодня утром они уже лежали в желтой папке.
Ничего интересного на Лею не накопали. Семнадцать лет. Жила в доме у портнихи и гончара, которые по документам значились как ее опекуны. Окончила пять классов Сельгардской школы для простых горожан и периодически работала то в мастерской, то в швейной лавке. Ни городской страже, ни тем более инквизиции ни разу не попадалась. Образцовая девочка. И о том, что она не просто сирота, а беженка из Ферии, в досье не значилось. Опекуны, скорее всего, скрыли этот немаловажный факт. А она все-таки призналась. Запишем в плюс.
Когда нужно было спуститься в подвал на допрос, я решил оставить папку на своем столе. Нанес сверху невидимую печать. Если Леа коснется ее, то печать нарушится.
К папке девчонка не притронулась. Но не исключено, что ей просто помешал Эрик. Приятель не удержался и прибежал посмотреть на девушку. Потом всю дорогу заливался соловьем, какая она хорошенькая. И раз я не планирую переступать грань деловых отношений, то, дескать, почему бы не попробовать ему.
Осадил его, конечно. Но сомневаюсь, что он отступится. Надо бы за Леей приглядывать. Хорошо, что она согласилась жить у меня. Будет удобно.
Пока обедали с Эриком, думал о ней. Почему она не пошла с нами? Вряд ли не голодная. Просто постеснялась. Потому попросил трактирщицу собрать корзину еще с одной порцией. Надеюсь, Лее понравилось. Может, в следующий раз уговорю пойти со мной.
Я поднялся из-за стола, подумывая, не заглянуть ли опять к ней. Но тут Леа впорхнула в мой кабинет сама.
— Шеф, — она махнула в воздухе стопкой бумаг. — Я нашла кое-что интересное!
Пораженный ее энтузиазмом, я встал из-за стола. А Леа принялась раскладывать свои листы.
— Вот это письмо от анонима, — начала она, слегка тараторя. — Он утверждает, что некто Киран Свифт, владелец борделя, торгует двихтом.
— Ничего удивительного, — я пожал плечами и подошел ближе. — Где одно, там и другое. Доказательства есть?
— Погодите возражать, — удивила меня Леа, вскинув раскрытую ладонь.
Я скрестил руки на груди. Что ж, надеюсь, это не попытка уговорить меня поверить хорошему человеку на слово.
— Вот здесь доклад шартонской стражи. Смотрите, пятого июня на заведение «Распутная ферийка» был рейд. Нашли партию двихта, а Свифта арестовали. Но вот в списке тех, кого осудили, он не значится. Выходит, его отпустили, так? — Леа подняла на меня свои ясные голубые глаза.
— Так, — ответил я, возвращая ей взгляд.
— Смотрим дальше. Четвертого июня, за день до рейда, лорда Вилленти посещал капитан стражи. Его именем подписан отчет об арестах. И вот он же в докладе осведомителя. Шестого июня к Вилленти приезжали лорд Аркшоу и лорд Бушеми. А седьмого ему привезли подарок — золотую статуэтку в форме танцующей девушки.