Нет, я не начала считать секс чем-то отвратительным. И наверно, совсем не в том дело, что со мной что-то не так. Просто мы оказались слишком разными. Я думала, что не может быть никаких проблем, если два человека хотят друг друга. И хотят так сильно. У них все должно получиться. Но раз в нашем конкретном случае не получилось, значит, мы друг другу не подходим. Как бы ужасно это ни звучало. Можно смириться с какими-то чертами характера, которые тебя не устраивают в любимом человеке, закрыть глаза на его вредные привычки или очевидные недостатки… Но как быть здесь?! Такое не проигнорируешь и не забудешь, и всю жизнь не сможешь терпеть. Даже если очень стараться.
А это значит только одно: мне надо обо всем забыть. О том, что случилось. Что успело вырасти в моей сердце. Забыть о НЕМ.
Я сижу так целую кучу времени, вздрагивая всякий раз, когда за дверью слышатся шаги. И самой себе не хочу признаваться, что жду. Жду его возвращения. Если бы постучал или даже стал ломиться, ни за что не открыла бы. Но так стало бы легче. Хоть немного ослабли бы тиски, сдавливающие сердце.
Но ничего не происходит. Издалека доносится музыка, коллеги продолжают праздновать. И он, наверно, тоже с ними. Как же иначе, это ведь его день рожденья! Главный виновник торжества должен находится там, в центре внимания. А я… Ну, а что я?
Пытаюсь посмотреть на все глазами Лавроненко. Глупая затея, конечно, потому что невозможно представить, что в подобных ситуациях думает мужчина. Судя по тому, как он был распален, сожалеет, что все прервалось. Явно рассчитывал на совсем другой финал. А сейчас злится. Или, что еще хуже, разочарован. Связался с неопытной девицей. Хорошо, если не уволит меня уже завтра. Зачем ему в собственной приемной такое напоминание?
Хотя, наверно, даже если не уволит, я сама должна уйти. Как нам теперь работать вместе? У меня же духу не хватит даже глаза на него поднять, не говоря уже о том, чтобы продолжать выполнять обычную работу.
Да и желающих на это место, хоть отбавляй. Он не останется без секретарши, еще и в очередь выстроятся. Перед Капитолиной Сергеевной неудобно, правда, она ведь старалась мне помочь. Но если узнает, что бывшая ученица так бесстыдно отдалась ее сыну… еще и в туалете ресторана… сама потребует, чтобы он меня выгнал.
Мне показалось в этот момент, что я слышу ее голос – строгий и укоризненный. «Это же безнравственно, Мария! Как ты могла?! Поверить не могу, что я так в тебе ошибалась!».
Накатывает новая волна рыданий, и я зажимаю рот ладонью, чтобы кто-то не услышал снаружи. Ведь могут подумать, что кому-то плохо и станут ломать дверь. Еще этого не хватало!
Надо уходить. Как-то выбраться отсюда и постараться сбежать незамеченной. Хорошо, что сумка при мне, а не в зале, хоть на это ума хватило.
Я медленно выпрямляюсь и снова включаю воду. Выуживаю носовой платок и избавляюсь от следов своего неудачного первого опыта. Выполаскиваю его от крови и выкидываю в урну. Еще бы так же легко можно было избавиться от воспоминаний! Снова подставляю руки под воду, смывая размазанную тушь и пытаясь немного убрать красноту. Бессмысленное занятие: лицо распухло, так что даже завтра все будут видеть следы моей истерики. А домой как появиться в таком виде? Отец ложится поздно и наверняка заметит, что я рыдала. Не признаваться же во всем… Как бы ни доверяла ему, к этому точно не готова.
Неслышно приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. И не знаю, какие чувства одолевают в этот момент сильнее: облегчение, что вокруг никого нет, или огорчение, что Алексей не поджидает меня где-то неподалеку. Как ни горько это признавать, оказаться сейчас в его объятьях хотелось бы больше всего на свете. Услышать какую-то милую глупость, ощутить, что он рядом. Да, я продолжала бы изнывать от стыда и не решилась бы взглянуть на него, но зато могла бы спрятать лицо на груди и так замереть. Впитывать его тепло и силу, долго-долго, пока не стало бы легче.
Но это все только мечты. А реальность услужливо предлагает мне тихонько прокрасться к лестнице и там со всей скоростью, на которую только я способна, броситься вниз. Из ресторана и вообще из торгового центра, как можно дальше отсюда!
Только на улице позволяю себе перевести дыхание. Уже стемнело, и мое зареванное лицо не сильно бросается в глаза. Да и люди вокруг спешат по своим делам, им вряд ли есть дело до запыхавшейся и дрожащей девчонки.
Забираюсь в трамвай и, забившись в угол в его хвосте, отворачиваюсь, чтобы и тут не привлечь ничье внимание. Достаю телефон, мысленно прося у отца прощение за то, что вынуждена ему соврать. «Папуль, я переночую у Ларки, хорошо? Зашла к ней после ресторана и заболтались, не хочется уходить».
– Нет, Мань, так нечестно! – обиженно бурчит Лариса после очередной безуспешной попытки выведать у меня подробности. Мы сидим на подоконнике в ее комнате, за окном уже давно непроглядная ночь, вот только спать совсем не хочется. Я все еще переполнена эмоциями, а подруга – любопытством, которое не дает успокоиться.
– Я думала, ты мне доверяешь! – мое молчание ее совершенно не устраивает.
– Не в этом дело, – я вздыхаю. Доверяю, вот только понятия не имею, как об этом рассказать. Даже ей. У меня и слов-то подходящих нет. Конечно, Ларка догадывается, что дело в Лавроненко, оттого и пытается выведать подробности с особой настойчивостью. Но я лишь качаю головой на все ее предположения.
– Ты выяснила, что он женат? И у него есть ребенок? Или даже не один?
Может, окажись все именно так, было бы проще. По крайней мере, в этом случае лично я не оказалась бы виноватой.
– Нет, Лар, – плакать уже не могу – слезы кончились, поэтому лишь сглатываю горький ком в горле. – Нет у него ни жены, ни детей.
– Но любовница-то точно есть. Должна быть! – уверенно заявляет подруга и неожиданно округляет глаза. – Или ты выяснила, что та змеюка тебе правду говорила? И он из этих… А на девушек у него просто не встает! Да?
Я снова мотаю головой. Перед глазами всплывает сцена в ресторанной уборной, будто опять смотрю в зеркало на стене. Вижу в мельчайших подробностях… Щекам становится горячо, а в груди разливается глухая тоска. Все у него встает. Более чем. И в этом-то как раз и проблема, потому что желание человека, запавшего мне так глубоко в сердце, я оказалась удовлетворить не в состоянии.
– Да ну тебя! – сердится Лара и спрыгивает с подоконника. – Не хочешь, не рассказывай. Смотри только, не лопни от своих переживаний. Вредно все внутри держать!
Но тут же смягчается, видя мой несчастный взгляд. Обнимает, крепко стискивая руки на плечах.
– Только не реви больше, а то завтра глаза не открыть будет. Прорвемся! Пойду, чай поставлю. У меня и пирожные есть. Наедимся сейчас, и плевать, что вредно. При плохом настроении сладости полезны!
Я невольно улыбаюсь и киваю. Вряд ли, конечно, от пирожных что-то существенно улучшится, но есть действительно хочется, как ни странно. Значит, не все так плохо. Остались у меня и другие чувства, кроме страданий по поводу несостоявшейся любви.
Пока Ларка говорит перекус, рассматриваю огни в домах напротив. Сколько историй и судеб скрыто там! За каждым окном – отдельная жизнь. Кто-то любит и наслаждается счастьем, а кто-то тоже изнывает от тоски. Не я первая, не я последняя. Не то чтобы это сильно утешало, но все же мысли о том, что что-то подобное уже проходили до меня, приносят некоторое облегчение. Может, и правда прорвемся, как сказала Лариса.
Но стоит мне подумать об этом, как подруга возвращается. Без чая и пирожных, но зато с моим телефоном в руке. Хмурится, глядя на светящийся экран.
– Ты специально звук выключила?
Конечно, специально. С родителями договорилась, а других звонков и сообщений мне сегодня не надо. Ни от кого. Вернее, от одного конкретного человека. Я совсем не была уверена, что он решит со мной связаться, но на всякий случай подстраховалась. Убрала звук и оставила телефон в куртке.
– А зачем ты по моим карманам лазила?
– Вот еще! – возмущается Ларка. – Делать мне нечего, как залезать в твои карманы. Просто вышла в коридор, а там куртка разве что вприсядку не пляшет, так колышется от вибрации. Ну, я и посмотрела, в чем дело.
– Понятно, – хмыкаю я в ответ. В общем-то ничего другого и ожидать не следовало, сама бы на ее месте поступила точно также. Все-таки любопытство – опасная шутка, как его не удовлетворить?
– Маш, – подруга смотрит на экран круглыми глазами, потом на меня. – Сорок шесть пропущенных – это что вообще такое? Ты сбежала со всеми его деньгами? Или растрезвонила конкурентам коммерческую тайну и теперь он тебя ищет, чтобы прибить? Мне родители столько раз не звонили, даже когда я дома не ночевала, а их не предупредила. Точно ничего не хочешь мне сказать?
Я забираю у нее телефон и разворачиваю одно из бесчисленных сообщений. Их, кажется, не меньше, чем звонков.
«Маша, куда ты пропала??? Перезвони мне, ПОЖАЛУЙСТА!!!»
Глава 16
Не сразу замечаю, что сообщение вместе со мной читает и Ларка. Еще сильнее хмурится, а потом толкает меня в бок, пытаясь привести в чувство. Это удается не сразу: я сейчас чувствую себя, как зомби. И выгляжу, наверное, так же.
– Ма-а-а-аш! – тянет подруга, легонько потряхивая за плечо, а когда я, наконец, перевожу на нее взгляд, сводит брови. – Ты мне ничего не хочешь объяснить?
Молчу, повторяя про себя прочитанное. Перезвонить? И что дальше? Что я могу ему сказать, еще и по телефону?
– Машка, ну это уже совсем никуда не годится! – сердится Лариса. – Нельзя так зависеть от мужика, что бы ни случилось! Ты пойди, в зеркало на себя глянь. Жуть жуткая. Мало того, что распухшая вся от слез, еще и глаза очумелые. Ты почему ему не перезваниваешь?
– Не могу, – признаюсь я. Конечно, она права. Выгляжу я ужасно, сама знаю. Но то, что происходит внутри, еще хуже. Такого смятения не испытывала никогда в жизни.
– Почему не можешь? – не отстает подруга. Вот ведь настырная, почему бы просто не оставить меня в покое?