Даже его богатырский организм не выдержал такой неимоверной нагрузки, и в июне 1944 года, когда шла интенсивная подготовка к проведению Белорусской операции, Александр Евгеньевич оказался на больничной койке. Случилось это в Житомире в июне. Закончив работу в штабе, А. Е. Голованов на рассвете прилёг отдохнуть и внезапно почувствовал, что у него остановилось сердце. Далее он так же физически ощутил, что перестал дышать. В это мгновение какая-то сила подняла его с постели, бросила к окну и заставила выпрыгнуть со второго этажа. Произошло это в считаные секунды. Удар о землю вернул дыхание. Травм не было, болей – тоже, однако подняться на ноги не получалось. Вновь началось удушье. Прибежали сослуживцы, перенесли своего командующего в медсанбат. Приступы нехватки кислорода кончились, но Голованов почувствовал, что начинает окаменевать, – да, именно так, каменели пальцы, и это страшное онемение продвигалось миллиметр за миллиметром всё выше, по всему телу. Ноги перестали шевелиться. Александр Евгеньевич решил попрощаться с боевыми товарищами, сожалея, что не придётся дожить до победы.
Явился терапевт майор Леонтьев, быстро сделал внутривенное вливание глюкозы. Вскоре из Москвы прилетела группа врачей, направленная Верховным. Голованов чувствовал себя уже намного лучше и собирался покинуть госпиталь, но врачи не позволили.
В госпитале он вспомнил, как два года назад, в 1942-м, Сталин говорил с ним о том, что, по его сведениям, А. Е. Голованов работает практически круглые сутки без отдыха.
«– Это плохо кончится, – сказал Сталин. – Человек без сна долго работать не может. А здоровье людей, находящихся на большой, ответственной работе, им не принадлежит, оно является казённой собственностью, и распоряжаться им может только государство. А поскольку вы распоряжаться своим здоровьем сами не умеете, придётся к вам приставить охрану, которая будет регулировать вашу работу и отдых. Как вы на это посмотрите?»[12]
Голованов ответил довольно дерзко, видимо по-своему истолковав желание Сталина приставить к нему охрану. Сказались годы работы в органах государственной безопасности.
«Если вы считаете, – ответил он Сталину, – что я трачу очень много времени, чтобы справиться с должностью командующего АДД, то меня следует освободить. Если же я соответствую своему назначению, то прошу предоставить мне право выбирать самому, когда я должен работать, а когда – отдыхать»[13].
Своим ответом Голованов сильно рассердил Сталина, и он после этого несколько дней с ним не встречался и даже не звонил по телефону. После трёх госпитальных дней показатели организма пришли в норму, и по приказу Верховного Голованов вылетел в Москву. Как ни уговаривали они его лететь пассажиром, маршал, как обычно, сам сел за штурвал. Полёт прошёл хорошо. Причиной всех неприятностей были спазмы в организме – следствие постоянного недосыпания, значительно разрушившего центральную нервную систему.
Напряжённо занимаясь вопросами подготовки и предстоящего использования воздушно-десантной армии, А. Е. Голованов опять забыл о сне и отдыхе – и в ноябре 1944 года вновь опасно заболел и был госпитализирован.
«Как-то позвонил Сталин и поинтересовался, каково состояние моего здоровья. Я ответил, что похвалиться не могу, а лекарства, которые мне прописывают, видимого улучшения не дают. Помолчав немного, Верховный сказал:
– Врачи, я вижу, вам помочь не могут. Я знаю, вы человек непьющий. Заведите у себя на работе и дома водку. Когда почувствуете себя плохо, налейте водки и, сколько можете, выпейте. Я думаю, что это должно вам помочь. О результатах позвоните мне. Всего хорошего.
Недели через две позвонил Верховный и спросил, как моё здоровье. Я рассказал ему об удивительных, с моей точки зрения, результатах приёма водки.
– Каких только специалистов не приглашали, товарищ Сталин, вплоть до светил, и сделать они ничего не смогли. А простая водка справилась с тем, с чем не могли справиться учёные! – закончил я.
– А почему вы мне не позвонили и сами не рассказали об этом? – спросил он.
Ответа с моей стороны не последовало. Лезть, а более литературно выражаясь, обращаться к Сталину с личными делами, хотя и с его разрешения, я считал, да и сейчас считаю невозможным, а если более точно выразиться, неприличным. Молчание длилось довольно долго.
– Вот что, – наконец услышал я голос Сталина, – имейте в виду, что водка будет вам помогать до тех пор, пока будете пользоваться ею как лекарством. Если вы начнёте пить водку, то можете поставить крест на своём лечении. Я хочу предупредить вас об этой возможной опасности.
В трубке послышались частые гудки, разговор был закончен»[14].
И маршалам было несладко на войне.
Заступничество за сына Сталина
Из воспоминаний А. Е. Голованова: «Командовал он (Василий Сталин) полком, состоявшим из одних Героев Советского Союза. Летали они мало, больше пили и безобразничали во главе со своим командиром. Дошло до отца. Тот спросил у Жигарева:
– А почему в полку все Герои, а командир полка – не Герой?
– Мы представляли, а вы несколько раз вычёркивали его из списков, товарищ Сталин.
Сталин приказал полк расформировать, Героев определить по разным частям, а Василия разжаловал в майоры.
Василий исправился, стал вести себя примерно, но, как только отец сменил гнев на милость, взялся за прежнее. Наконец у отца лопнуло терпение, он решил разжаловать его в рядовые и отправить в Сибирь.
Василий прибежал ко мне в слезах. И надо же, умел прикинуться, что его все обижают, как ему трудно быть сыном Сталина. „Позвоните отцу, – попросил он. – Отец вас любит, он вас послушает!“
Я никогда не звонил Сталину, – продолжает А. Е. Голованов, – обычно он мне звонил. На сей раз я позвонил – при Василии. Сталин удивился, обрадовался, что я звоню. Спросил: „Наверно, что-то случилось?“
Я заступился за Василия, попросил не столь сурово его наказывать: „Ведь он ещё очень молодой человек, а вокруг него столько всяких людей, желающих его использовать в своих целях!“
Сталин ответил: „Товарищ Голованов, я лучше знаю своего сына, а вам не рекомендую вмешиваться в чужие семейные дела!“ – и положил трубку. Я развёл руками.
Но Василий радостно бросился ко мне: „Спасибо! Вы меня спасли!“ Как изучил своего отца! И действительно, ни в какую Сибирь он не поехал»[15].
Передача воздушно-десантных войск в Авиацию дальнего действия
С передачей ВДВ в состав АДД встал вопрос, кто будет назначен командующим Отдельной гвардейской воздушно-десантной армией. Полагаясь, вероятно, на рекомендацию своего заместителя, Верховный главнокомандующий счёл генерала армии В. Д. Соколовского наиболее желательной фигурой на этот ответственный пост. Генерал долгое время служил вместе с Г. К. Жуковым в должности начальника штаба фронта и был его креатурой. Вызвав А. Е. Голованова в Ставку, Сталин предложил ему одобрить назначение Соколовского. Однако Голованов, всегда сам подбиравший командные кадры, и на сей раз настоял на своём кандидате.
Маршал Голованов, и в должности командующего продолжавший летать, а в бытность командиром полка и командиром дивизии пилотировавший воздушный корабль на бомбардировку Берлина, Кёнигсберга, Данцига и Плоешти, с трудом мог представить генерала В. Д. Соколовского прыгающим с парашютом и ползущим по-пластунски в тылу врага. 27 сентября 1944 года Главный маршал Голованов и генерал-майор Затевахин, вся служба которого прошла в Воздушно-десантных войсках, были приняты Верховным, пробыли в его кабинете четверть часа, и вопрос о командарме был решён: 4 октября Затевахин был назначен командующим, а через месяц получил звание генерал-лейтенанта…
Воздушно-десантные войска в октябре 1944 года были преобразованы в Отдельную гвардейскую воздушно-десантную армию, состоявшую из трёх гвардейских воздушно-десантных корпусов и имевшую в своём составе авиационный корпус. О том, что именно этой армии предстоит решать важнейшие задачи на завершающем этапе Великой Отечественной войны, говорил тот непреложный факт, что уже в момент формирования армии был придан статус Отдельной (армия не входила в состав фронта) и присвоено гвардейское звание: ни тем, ни другим Ставка никогда не злоупотребляла. Этот ударный кулак, созданный по инициативе Сталина, был предназначен для быстрого и окончательного разгрома врага. Армии предстояло действовать на самостоятельном операционном направлении, в отрыве от войск всех имевшихся фронтов.
Создание такого мощного стотысячного объединения в рамках АДД не могло не вызвать известной ревности со стороны других военачальников, хорошо осведомлённых об особом статусе как Авиации дальнего действия, так и её командующего.
Маршалу Жукову, занимавшему пост заместителя Верховного главнокомандующего, доброжелатели прозрачно намекнули, что маршал Голованов метит на его место. Учитывая близость А. Е. Голованова к вождю, это предположение казалось весьма правдоподобным.
Просьбы об отставке
…Дважды – в 1943 и 1944 годах – А. Е. Голованов писал письма Сталину с просьбой освободить его от должности командующего.
А. Е. Голованов: «Дважды во время войны я подавал ему заявления с просьбой об освобождении от занимаемой должности. Причиной тому были необъективные суждения о результатах боевой деятельности АДД, полученные им от некоторых товарищей. Бывает так, что, когда у самого дела не идут, хочется в оправдание на кого-то сослаться. Тон моих заявлений был не лучшим, но это не изменило отношения Сталина ко мне»[16]