салось бухгалтерии.
— Боюсь, Генри, мне нечем тебя порадовать. Положение почти безвыходное. — Николас вздохнул.
— Почти безвыходное? — переспросил Генри. — Да это настоящая катастрофа! Согласно этой распечатке, я по уши в долгах. Четыреста тысяч долга, ты представляешь? И это не считая ежегодных налогов, которые до сих пор не уплачены. Кстати, сколько я должен государству?
— Точно сказать не могу, — мрачно буркнул Ник. — Что-то вроде ста пятидесяти тысяч. Может, немного больше.
Генри захлопал глазами, словно с ним приключился нервный тик или он опасался расплакаться.
Ему безумно хотелось признаться во всем жене, но не только затем, чтобы получить поддержку и совет, нет! Для Генри была невыносима необходимость скрывать от Маффи правду. Однако было сложно представить, как выложить начистоту ужасные новости о долгах и грозящем банкротстве. До этого момента Генри полагал, что сможет выкрутиться, найдет какие-то иные источники дохода и разберется с кредиторами. Но коровье бешенство, поразившее Англию, и неурожай вследствие холодного лета только усугубляли ситуацию. Генри вкладывал деньги, которые занимал у банков, но снова терял, не приобретая ничего взамен. Если бы Маффи знала, в какую пропасть катится их семья, смогла бы она простить Генри за его авантюру с фермой? Она даже не знала о займах и кредитах!
— Неужели ничего нельзя сделать? Подскажи мне решение, Ник! — взмолился Генри. — Ты же говорил, что ситуация «почти» безвыходная. Значит, выход есть? — Он вскочил и начал ходить взад-вперед. В кабинете было очень жарко — работал обогреватель, но Генри даже не замечал, что воздух раскалился, словно в печи. — Может, в этом году будет хороший урожай, и мне удастся немного уменьшить долг и получить отсрочку?
Ник неуверенно пожал плечами.
— Расскажешь обо всем Маффи?
— Нет! Ни в коем случае. — Генри замахал руками. — Она не должна ни о чем знать!
— Тогда вот что… — Ник начал собирать со стола бумаги и складывать их в толстый портфель. — Возможно, мне удастся выторговать для тебя отсрочку в налоговом департаменте. Но с банком все обстоит куда сложнее. Тебе придется сделать им встречное предложение, которое их заинтересует. План выплат, который ты потянешь, вот о чем я говорю. И с сегодняшнего дня тебе придется экономить каждый пенс.
Ник встал.
— Ладно, как скажешь, — послушно закивал Генри, похлопывая друга по плечу. — Поговори с Джонни Таксманом, а я займусь банком. Уверен, мы что-нибудь придумаем.
Ник попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривоватой. Он хотел бы разделять энтузиазм Генри, но видел проблему как финансист, а не как восхищенный мечтатель. Ник знал, что долги никогда не списываются и не исчезают сами собой, как бы сильно ни хотели того должники. Но объяснять это Генри Аркеллу было все равно что пытаться объяснить четырехлетке, что Санта-Клауса не существует. Генри даже не рассматривал возможность, что его замок и ферма могут быть отняты за долги.
— Ни словечка Маффи, хорошо? — прошептал Генри, открывая дверь офиса перед Николасом.
Прежде чем Ник успел ответить, появилась Маффи. Похоже, она шла из кухни — на ней был фартук, в руках — блюдо с ароматными ячменными лепешками. Вид у нее был крайне довольный.
— Может, по чашечке чаю? — спросила она, подмигнув мужчинам. — Смотрите, какие лепешки! Мадлен и я их только что испекли. Совершенно новый рецепт.
Маффи водрузила блюдо с выпечкой на стол и махнула рукой, приглашая Генри и Ника. Те, неловко помявшись, двинулись к столу.
Глядя на Маффи, ее почти девичье лицо без следа косметики, светлые мягкие волосы, нежную, какую-то наивную улыбку, Николас вполне понимал, почему Генри не готов рассказать ей о финансовых трудностях. Вера Маффи в мужа была слепой и безоговорочной, и Генри не смел ее разочаровывать.
Мысленно Ник взмолился, чтобы надежды Генри на благополучный исход дела сбылись.
— Боже, какой аромат! — воскликнул Генри, хватая жену за талию и притягивая к себе. Он сиял от гордости, словно сам лично испек гору лепешек. — Ник, моя жена просто волшебница. Оставайся на чай, хорошо?
— Боюсь, мне пора бежать, — пробормотал Ник. — Я угощусь одной лепешкой и побегу. — Он достал из кармана ключи от машины. — У меня дела в Лондоне. Целая куча. — Он многозначительно глянул на Генри.
— Жаль, жаль, — вздохнул тот. — Что ж, тогда бери лепешку порумяней и можешь ехать. — Едва Маффи исчезла на кухне, Генри зашептал: — Спасибо за все, дружище. Поговорим на следующей неделе.
— Ладно. А ты здесь не унывай. Тебе понадобятся душевные силы. — Ник похлопал друга по плечу. — Можешь сыграть в лотерею. Вдруг тебе повезет выиграть миллион? Купи себе билетик.
Жестом фокусника Генри достал из кармана розовую карточку и протянул другу.
— Гляди, у меня уже есть один.
Ник схватился за голову.
— Я же пошутил!
— Я тоже. Это просто открытка от брата, — вздохнул Генри. — Дорого бы я дал, чтобы это был выигрышный билет.
— Не отчаивайся, — вяло сказал Ник.
Генри ничего не ответил.
Глава 27
Спустя две недели со встречи Генри с Ником Сиена сидела на балконе, посасывая через трубочку свежевыжатый апельсиновый сок. Стояло субботнее утро. Отдыхающие уже шли на белый песчаный пляж, хотя часы показывали всего половину десятого. Во всем было виновато яркое февральское солнце.
Молодежь каталась на роликах, их колени и локти выглядели забавно гипертрофированными в накладках из толстого спандекса. Семьи прогуливались вдоль пляжа, кто-то катался на водных мотоциклах, спортивные парни парами бегали по аллеям, у некоторых на ногах были утяжелители.
Синее калифорнийское небо было совершенно безоблачным. Нью-Йорк, с его пронизывающим ветром и слякотью, казалось, находился на другом конце света.
Сиена остановилась в «Шаттерс», одном из самых старых и дорогих отелей, что располагались на берегу океана. Когда-то, много лет назад, Дьюк брал внучку на пляж, где они катались на водяном банане, а затем ели сладкую вату и леденцы, что продавались у самого берега.
Сиена приехала в Калифорнию на второй тур проб, которые устраивали продюсеры «Блудной дочери», низкобюджетного фильма в стиле арт-хаус. Сиена рассчитывала получить главную женскую роль. Это был первый серьезный проект, для которого Сиену не просили раздеваться или играть саму себя. Она с легкостью прошла первые пробы, но продюсеры колебались между ней и еще одной девушкой.
Этим утром Сиене сообщили, что вопрос с ролью вот-вот решится. Она была в волнении. После утомительных новогодних фотосессий, после ужасной встречи с Максом (забыть которую она старалась, но не могла) Сиена чувствовала себя наконец счастливой. К радости Марши, ей предложили стать лицом известной косметической фирмы, которая запускала в продажу новую линию — «Мажинель». Следующая фотосессия планировалась только в конце месяца, в Нью-Йорке, поэтому еще какое-то время можно было наслаждаться отдыхом, валяться на солнышке и ни о чем не думать.
Сиена прикидывала, как лучше провести выдавшийся отдых. Прокатиться до Санта-Барбары? Остаться в «Шаттерс»?
— Еще кофе, мисс Макмаон?
Хорошенькая служанка, явная латиноамериканка, поставила на стол тарелочку с ароматным бразильским тостом, посыпанным свежим базиликом. Сиена вдохнула чудесный запах и улыбнулась. День выдался совершенно роскошный.
— Да, пожалуй, еще кофе не помешает, — лениво промурлыкала Сиена, откидываясь в плетеном кресле и подставляя лицо теплому солнцу.
Сиена давно не бывала в Калифорнии. Она боялась встретиться с Хантером или кем-нибудь из своей семьи, а потому избегала появляться в Лос-Анджелесе или окрестностях. Но теперь, вернувшись в родной штат, она радовалась, что сделала это. Возможно, ее приподнятое настроение было связано с удачно прошедшими пробами, а может — с долгожданным отпуском, полным блаженного безделья. Только в самолете Сиена осознала, что не бывала в Калифорнии с момента последних школьных каникул. А значит, прошло около трех лет.
Как она изменилась с тех пор! Нерешительная, подавленная властным отцом девчушка уступила место уверенной в себе молодой женщине, перед которой открываются любые двери. Всемирно известная модель, начинающая актриса.
Сиена даже поежилась от удовольствия и зажмурила глаза, словно кошка. Затем она вспомнила о чудесных тостах, что благоухали на тарелке, открыла глаза и увидела идущую к ней Маршу. На ее агенте был теплый черный костюм, который она надела, очевидно, еще в Нью-Йорке, и черные очки от «Гуччи». Вид у Марши был взволнованный.
— Привет! — Сиена махнула рукой. Она была немного раздосадована помехой и с трудом это скрывала. — Ты чего такая дерганая?
— Ну… — протянула Марша, обрушиваясь на плетеный стульчик и расстегивая верхние пуговицы блузки. — У меня есть новость. Я только что была у продюсеров.
Судя по лицу Марши, новость была не из лучших. Сиена выпрямилась, сделала глоток кофе и напряженно уставилась на женщину.
— Что-то случилось?
— Я подписала с ними этот чертов контракт! — неожиданно громко воскликнула Марша. — Тебя утвердили! Уже подписан контракт, понимаешь?
Сиена облегченно вздохнула.
— Правда? — Она заулыбалась от уха до уха. — Черт, чего ж ты притащилась с такой миной? Я чуть не обделалась!
— Какой еще миной? — возмутилась Марша, принимаясь обмахиваться пластиковой папкой, которую до этого держала под мышкой.
— По твоему лицу можно было подумать, что не видать мне роли, как своих ушей, тупица! Кто ж так преподносит добрые вести? — буркнула Сиена, не переставая улыбаться.
— Подумаешь, добрые вести, — хмыкнула Марша. — За фильм почти ничего не заплатят, дуреха! За контракт с «Мажинель» ты огребла почти два миллиона, и это за десять дней работы. Лучше бы занималась модельным бизнесом, а не лезла в кино, — сварливо добавила она. — Ты совсем сдурела.
Марша всегда считала, что миром правят деньги. Ей было плевать на славу. Единственное, что для нее было важным, — кругленькая сумма в банке и безбедная старость.
— Но ведь я по-прежнему работаю моделью, — возразила Сиена, пытаясь смягчить агента. Марша выглядела, словно ребенок, который обнаружил в рождественском носке горку угля вместо конфет. — Одно другому не мешает. А если я смогу прославиться как талантливая актриса, это только пойдет на пользу моему имиджу.
— Хм… — Марша недоверчиво глянула на Сиену. — Вместо съемок ты могла бы заработать кучу денег на показах. Тебя ждут в Нью-Йорке, Лондоне и Париже, девочка! Как раз начинается новый сезон, а ты собираешься торчать в Калифорнии, гробя все добрые начинания!
— Ерунда, один сезон поскучают, подумаешь! — отмахнулась Сиена. — Так что насчет контракта?
— Забудь о контракте, им занимаюсь я.
— Как всегда, — улыбнулась Сиена.
Она знала, что Марша способна выбить деньги даже из самого скаредного продюсера. Она не гнушалась торговаться за лишнюю тысячу и тогда, когда речь шла о миллионах. Что и говорить, у Марши была железная хватка.
Сиена тоже не имела ничего против денег. Как бы сильно она ни желала прославиться в качестве актрисы, бросать модельный бизнес было бы самоубийством. Сиена не собиралась век сниматься в малобюджетных лентах и относилась к «Блудной дочери» лишь как к стартовому прыжку. До тех пор, пока ее не оценят в Голливуде, она не планировала отказываться от показов и фотосессий.
Легкий ветерок, налетев с океана, потеребил локоны Сиены. Она уставилась вдаль, любуясь белым песком пляжной полосы. Это был день ее триумфа. Она долго шла к своей первой роли и наконец ее добилась.
— Знаешь что? — Она схватила Маршу за руку. — Давай отпразднуем!
— Ага, давай, — хмыкнула женщина, снимая пиджак.
— Да перестань дуться! Предлагаю закатить вечеринку на пляже. Позовем пару знакомых, закажем цистерну мартини и будем кутить всю ночь!
Марша все еще хмурилась.
— Ну же, улыбнись! Ты ведь обожаешь вечеринки, и я это знаю. — Сиена засмеялась. — Может статься, фильм получит какую-нибудь награду, и мы прославимся еще больше. Вдруг это только начало?
— Кто знает?.. — задумалась Марша.
Чувствуя, что сопротивление тает, Сиена выложила на стол козырную карту:
— Я плачу за все!
— Ну, раз так, я согласна, — сдалась Марша и даже улыбнулась. — Думаю, небольшая вечеринка нам не помешает.
К восьми вечера на пляже тусовалось около двух сотен людей, выпивавших и закусывавших за счет Сиены. Нужно было отдать должное организаторским способностям Марши: сообразив, что не придется раскошеливаться, она устроила все по высшему разряду.
Сиена пока еще не спустилась к гостям, задержавшись в номере. Она никак не могла выбрать себе серьги, раздумывая, какие лучше надеть: бриллиантовые гвоздики или жемчужные подвески? На ней было малиновое платье до самого пола, нежный шелк струился по телу, закрывая шею и оставляя обнаженной спину. Сиена выбрала самый роскошный свой наряд, подчеркивавший высокую грудь и загорелую кожу. Красные туфельки «Маноло» довершали наряд. Пожалуй, это была единственная обувь, которая могла быть удобной при колодке с высоченной шпилькой.
Сиена выглядела сексуальной до кончиков ногтей. Не всякая модель осмелилась бы надеть столь броский наряд для пляжной вечеринки, но Сиена ни в чем и нигде не выглядела неуместной. Она могла бы появиться полуголой на красной оскаровской дорожке, и никто не счел бы ее вызывающей.
Остановив выбор на бриллиантах, Сиена сбрызнула волосы духами «Рив Гош» и вышла из номера. Она шла к лифту и упивалась собственной красотой. Она чувствовала себя дерзкой и сексуальной, желала нравиться и сражать наповал.
Стоило ей появиться на лестнице, спускавшейся на импровизированный помост пляжа, как толпа всколыхнулась, приветствуя хозяйку вечеринки. Сиена улыбнулась и послала гостям воздушный поцелуй. В баре она взяла бокал шампанского.
Она видела, как Марша разговаривает с известным режиссером, и кивнула ей издалека. Чуть ближе к воде Сиена заметила трех знакомых моделей, которые уже пару лет пытались пролезть в кино. За ними зорко следил Джефф Блэк, миллионер и любитель нимфеток, накачанных силиконом. Однако, увидев у бара Сиену, он тотчас переключился на нее.
— Позволь, я заплачу за твой напиток, — воодушевленно начал он, приближаясь к Сиене и вытаскивая бумажник.
— Остынь, Джефф, все оплачено, причем мной, — осадила его девушка.
Модели обожали Джеффа Блэка, потому что он никогда не пытался затащить их в постель. Будучи уже в преклонном возрасте, миллионер просто купался в лучах их славы, наслаждаясь обществом красоток и щедро одаривая их подарками. Однако Сиена считала Джеффа слизняком и не нуждалась в его деньгах. Если бы ей потребовался личный самолет, она могла бы купить собственный.
Сиена вглядывалась в толпу гостей, пытаясь заметить знакомые лица, но, к ее разочарованию, толпа состояла из безликих любителей бесплатной выпивки. Правда, многие из них были довольно известными людьми.
Девушка скучала по Инес и жалела, что подруга не может веселиться на ее вечеринке. Испанка работала где-то в Бостоне, а потому не могла примчаться в Калифорнию.
Неожиданно Сиене стало тоскливо. Она вернулась в Лос-Анджелес, в родной город, получила первую роль в фильме, на ее вечеринке тусовалось море народу, все восхищались ею и обожали, но при этом Сиена чувствовала себя подавленной. Рядом не было ни одного близкого человека, с которым можно было бы разделить радость победы. Неужели именно к этому она так долго стремилась? К пустоте и одиночеству? Кому нужны успех и признание, если не с кем ими поделиться?
Следующие три часа Сиена пыталась вести себя как ни в чем не бывало: оживленно общалась с продюсерами и известными фотографами, улыбалась тем, на кого указывала предусмотрительная Марша. К одиннадцати Сиена почувствовала себя совершенно опустошенной и решила, несмотря на протесты Марши, уединиться в своем номере. Однако к тому времени количество гостей на пляже удвоилось, если не утроилось, и Сиене стоило большого труда продраться сквозь полупьяную толпу к отелю. У лифта ее поджидал нахальный папарацци, невесть как ухитрившийся проскользнуть мимо охранников. Он щелкнул вспышкой как раз в тот момент, когда лицо Сиены перекосилось в немыслимом зевке.
Это стало последней каплей. Сиена принялась кричать и на журналиста, и на парней из секьюрити отеля, в то время как нахал щелкал и щелкал камерой.
Наконец двери лифта закрылись. Оказавшись в номере, Сиена без сил рухнула на кровать и закрыла глаза.
Все-таки Марша была права: затевать вечеринку было глупой идеей. Сиена выбросила на ветер не меньше двадцати тысяч, но не получила от этого ни капли удовольствия. Толпа засранцев, жадных до халявной выпивки и закуски, поплясала на ее усталых костях. Больше того, многих из них она впервые в жизни видела. И ради чего? Ради сомнительного удовольствия валяться на постели в роскошном платье и туфельках «Маноло Бланик», испытывая к себе жалость?
Встав, Сиена сняла платье и бросила его на пол, роскошные босоножки полетели вслед за ним. Оставшись в одном белье (разумеется, тоже баснословно дорогом) и бриллиантовых серьгах, она прошла в ванную и включила воду.
Из-за шума льющейся воды она не сразу услышала стук в дверь. Закрыв кран, Сиена завернулась в смехотворно крохотное полотенце, не прикрывшее груди, и поспешила к двери.
— Секундочку! — Она рванула в спальню, надеясь найти в кресле вещи, в которых была днем, но оно было завалено вечерними платьями.
Махнув рукой на приличия, Сиена подбежала к двери и торопливо ее распахнула, ожидая увидеть кого-нибудь из обслуживания номеров. Она почти не стеснялась прислуги.
— Боже, Сиена!
В коридоре стоял Хантер. В руке у него был большущий букет белых роз. Покраснев от смущения, он закрыл букетом глаза. — Нельзя же распахивать дверь в таком виде! Ты ведь почти раздета.
Сиена взвизгнула и с грохотом хлопнула дверью.
Зажав рот рукой, она ошалело уставилась на полированное дерево. Хантер! Она только что предстала с обнаженной грудью перед Хантером!
Спотыкаясь, Сиена дошла до кресла, не глядя схватила дрожащими пальцами первое попавшееся платье — зеленое, шелковое — и принялась натягивать на себя.
В дверь снова постучали.
— Как ты там, Сиена, детка? Я не хотел тебя напугать, — раздался встревоженный голос Хантера. — Мне уже можно войти?
Сиена во второй раз подошла к двери и распахнула ее, одергивая одной рукой подол платья.
Неужели это на самом деле Хантер? Она столько лет мечтала о подобной встрече, а оказалась совершенно к ней не готова. Трудно было поверить, что он все-таки ее нашел.
Почти минуту они пялились друг на друга, молча, даже не улыбаясь, словно опасались разрушить долгожданный момент. Затем одновременно заключили друг друга в объятия.
* * *
— Как тебе удалось меня разыскать? — спросила Сиена, когда они с Хантером наконец смогли отлепиться друг от друга. Но даже теперь, задав вопрос, она легко коснулась рукой его плеча, словно не веря в то, что встреча происходит наяву.
— Это было нетрудно. — Он взял девушку за руку и провел к плетеному дивану, стоявшему на балконе.
Сиена с удивлением обнаружила висящий на спинке свитер и натянула его поверх платья, чтобы было не так прохладно.
— Нетрудно?
— О твоей вечеринке говорила добрая половина Лос-Анджелеса. — Хантер засмеялся, отчего у Сиены потеплело в груди. — Но я еще раньше нашел тебя. Макс рассказал о вашей случайной встрече в Нью-Йорке и дал мне номер твоего агента. В общем, я связался с ней.
— Ты говоришь о Марше? — недоверчиво спросила Сиена. — И она так просто дала тебе мои координаты? Да я убью ее!
— Ты не рада, что я приехал? — расстроился Хантер.
— Нет, милый, я рада! Я очень, очень рада! — В подтверждение своих слов Сиена порывисто обняла друга, едва не задушив. — Дело не в тебе, а в Марше. Она не должна давать мои координаты посторонним людям. Больше того, она даже не упоминала о твоем звонке! Чертова ведьма, откуда в ней эта скрытность?
— Не вини Маршу, прошу. Здесь нет ее вины, честное слово. Просто порой я бываю таким убедительным, особенно с женщинами ее возраста. — Хантер поднял одну бровь на манер неотразимого Джеймса Бонда.
Сиена засмеялась.
— Не сомневаюсь в этом, дорогой. В тебе же течет кровь Макмаонов, это врожденное.
Стоило ей произнести «Макмаонов», как они оба замолчали, помрачнев.
— Я читала насчет папы… — начала Сиена. — Писали, что он всячески препятствует твоей карьере. Он даже пытался закрыть проект «Советника». Прости, мне очень жаль.
Хантер вздохнул:
— Перестань, ты-то тут при чем? Да и в любом случае у Пита ничего не вышло. Хью просто послал его в одно нехорошее место.
— Рада слышать. Хоть у кого-то хватило духу это сделать. Отца все боятся и никогда ему не перечат.
— Помнится, в детстве ты этого правила не знала.
— Да уж. — Сиена рассмеялась. — Мне говорили, что я была ужасно непослушной. Возможно, это объясняет то, что меня сбросили со своей шеи и отправили в Англию, с глаз долой.
— Должно быть, тебе пришлось нелегко, — сочувственно сказал Хантер. Он протянул руку и погладил Сиену по волосам, словно она снова превратилась в маленькую девочку.
— Ерунда, я все-таки выкрутилась. Отец думал, я буду прозябать на задворках, а я не только устроилась в жизни, но и неплохо зарабатываю.
— А как твоя мать? — неожиданно спросил Хантер. — Вы общаетесь?
Он знал, что Клэр всегда обожала дочь и в отличие от Пита была снисходительнее к ее сложному характеру. Конечно, Клэр была слабой женщиной, постоянно прогибалась под мужа и поступала так, как велел он, но в ее сердце не было злости на Сиену.
— Шутишь? — раздраженно отмахнулась девушка. — Да моя мать хуже папаши! Она такая же, как бабушка Минни. Бесхребетная и жалкая.
Минни, вслед за остальными членами семьи, не стала противиться решению сына отправить Сиену в закрытую школу. Она поддержала решение Пита, с которым никогда не спорила.
— Значит, с Минни ты тоже не поддерживаешь отношений. А как насчет тети Лори?
— Нет. А ты?
— И я нет. Слушай, чего мы говорим о тех, кто портил нам жизнь?
Сиена согласно кивнула и пересела к Хантеру на колени, как делала когда-то в детстве. От ее лучшего друга пахло лосьоном после бритья, и это казалось Сиене непривычным. Когда они виделись в последний раз, Хантер еще не брился.
— А как твоя мать? — спросила она, взъерошив ему волосы. — Где она сейчас?
— В Англии, — ответил Хантер. — Снова вышла замуж. Чести удостоился человек по имени Кристофер Уэллзли. Кстати, она давно не пьет.
— А она пила? И что, этот Уэллзли сказочно богат? — не удержалась Сиена. — Мы говорим об очередном Билле Гейтсе?
Хантер расхохотался. Его грудь заходила ходуном, и Сиену даже несколько раз подбросило на его коленях.
— Да, моя мать — это нечто. Но знаешь, в глубине души она не так и плоха, какой кажется. И она довольно сильно изменилась за последние годы. Мы созваниваемся, хотя и нечасто.
Сиена завистливо вздохнула. Она бы не отказалась от подобных семейных отношений. Созваниваться, но нечасто. Как мило! С Питом и Клэр это было невозможно.
— Я скучал по тебе, — вдруг сказал Хантер. — Жалею, что не разыскал тебя раньше. Но когда твои родители рассказали мне, как тебя расстраивают мои письма…
— Твои письма? — изумилась Сиена.
У Хантера по спине пробежал холодок.
— Сиена, только не говори, что ты их в глаза не видела! Я писал тебе целый год, каждый день!
Она медленно покачала головой:
— Отец сказал, что ты больше не желаешь общаться с Макмаонами. Включая меня, добавил он… — Голос Сиены прервался. До нее начало доходить, какой подлый поступок совершил отец, разлучив ее с лучшим другом.
Значит, долгие годы Хантер надеялся на встречу, надеялся так же сильно, как и она. Пит не только лишил ее своей любви и украл любовь матери, он еще и отнял у нее Хантера, самого близкого человека на свете! Подобную жестокость было трудно понять и уж тем более оправдать.
Господи, какой же глупой она была! Почему поверила?
Сиена начала плакать. Хантер бережно погладил ее по щеке, и она заметила, что его глаза тоже полны слез.
— Как ты могла поверить, что я не хочу с тобой общаться? — Он нервно шмыгнул носом. — Черт, столько времени потеряно! Как Пит мог так с нами поступить?
— Знаешь что? — Сиена горько усмехнулась. — А ведь я думала, что ненавидеть собственного отца еще сильнее невозможно!
Хантер только покачал головой, не зная, что ответить.
— Я постоянно думала о тебе, — призналась Сиена. — Я пыталась забыть, злилась, но не могла выкинуть тебя из головы. Я все время спрашивала себя, почему мне так сложно закрыть эту страницу моей биографии. Я читала о тебе в газетах, ловила сплетни, хотя сама на себя за это злилась. Мне хотелось позвонить тебе, но с каждым уходящим годом это становилось все труднее сделать. Я боялась, что ты снова откажешься от меня, если я позвоню.
— Я никогда не отказывался от тебя, Сиена! — возмутился Хантер. — Никогда, запомни!
Он все думал о Пите, пытаясь понять, что им двигало. Каким больным человеком нужно быть, чтобы совершить столь дикий поступок?
— Теперь-то я это знаю, дорогой.
— Мне так жаль.
— Но сейчас все позади, правда?
Они одновременно рассмеялись, шмыгая носами, и снова обнялись.
Какое-то время оба молчали, поглядывая друг на друга, как пара заговорщиков подросткового возраста. Разлученные Питом на целое десятилетие, они никак не могли поверить в реальность встречи. Теперь они были вместе, несмотря на упущенное время, боль и разочарование, и это было главным. Можно было, конечно, пофантазировать на тему «что было бы, если бы мы не расставались», но ни Хантер, ни Сиена не имели на то желания.
— Кстати, у меня есть девушка, — вдруг объявил Хантер и счастливо улыбнулся.
— Правда? — Сиена нахмурилась. По какой-то причине новость ей не понравилась.
— Да, малышку зовут Тиффани. Она играла Сару в сериале, если ты его смотрела. Та великолепная блондинка, помнишь?
Сиена видела, как загорелись глаза Хантера, когда он завел речь о своей девушке. Похоже, парень серьезно влип.
— Она потрясающая! — воодушевленно продолжал тот. — Не могу дождаться вашей встречи! Уверен, она влюбится в тебя с первого взгляда! Вы так похожи.
Сиена вяло улыбнулась, на душе становилось все более уныло. Что ж, посмотрим, какую подружку завел себе Хантер, думала она.
— А что у тебя? — спросил Хантер, даже не замечая, что разговор о Тиффани совершенно не заинтересовал племянницу. — С кем-нибудь встречаешься?
— Не-а. — Сиена пожала плечами. — Ничего серьезного.
Хантер казался озадаченным.
— Может, тебя познакомить с кем-нибудь?
— Даже не думай об этом! — Сиена ткнула кулачком Хантеру в грудь. — Оставь эту затею. Могу себе представить, что у тебя за друзья, ха! Какие-нибудь зануды с шоу «Простая повседневность»?
— Брось! Да я никого из них не знаю, — рассмеялся Хантер.
— В общем, я временно ни с кем не встречаюсь. Сначала карьера, а уж потом личные отношения, вот как я решила. И не надо меня разубеждать!
— Эй, да я и не собирался, — стал оправдываться Хантер. — В любом случае у тебя всегда были высокие запросы. Трудновато будет отыскать парня, который подошел бы тебе по всем статьям.
Некоторое время они просто смотрели на звезды, держась за руки и по очереди вздыхая. Обрести дружбу заново оказалось потрясающим событием. К нему нужно было привыкнуть.
— Какие у тебя планы? — спросил Хантер. — Долго пробудешь в Лос-Анджелесе?
— Нет, я скоро уезжаю. Думаю, через неделю. Мне нужно быть в Нью-Йорке, меня ждет фотосессия.
У Хантера вытянулось лицо.
— Не волнуйся, это ненадолго. Я вернусь через пару недель. — Сиена улыбнулась. — Я буду сниматься в фильме, это займет четыре месяца или больше, если что-то пойдет не так. Так что мы сможем часто видеться. — Она восторженно вздохнула, глядя другу в лицо. — Я тебе столько должна рассказать!
— А я тебе. Просто уйму разных вещей! Становилось все холоднее. С океана еще дул теплый ветер, но воздух посвежел и наполнился влагой. Хантер снял с коленей Сиену и встал, намереваясь пройти в номер. Он не собирался задерживаться надолго. Макс и Тиффани были дома, с волнением ожидая новостей о воссоединении.
Хантер разрывался между желанием поехать домой и остаться с Сиеной подольше. Он посмотрел на племянницу с нежностью. Всемирно известная модель казалась маленькой в огромном свитере, глаза были заплаканы. Оставлять ее не хотелось.
И вдруг Хантера осенило.
— Перебирайся ко мне! — выпалил он неожиданно, взмахнув руками.
Сиена изумленно уставилась на него.
— Серьезно? Это не шутка? То есть, ты думаешь, так будет лучше?
— Конечно! — закивал Хантер, воодушевленный собственной идеей. — Это прекрасная мысль! Выход для нас обоих!
Сиена чуть нахмурилась, раздумывая.
— А твоя девушка? — почти ревниво спросила она, хотя и старалась подавить в себе негативные мысли о Тиффани. Сиене была неприятна необходимость делить друга детства с кем-то еще, особенно со столь близкой персоной, как подружка. — Она же меня совсем не знает. Вдруг ей будет неприятно присутствие в твоем доме постороннего человека?
— Но ведь ты не посторонний человек, — возразил Хантер. — Да и Тиффани не живет со мной.
Сиене почудилось сожаление в его голосе. Возможно, отношения Хантера с совершенной Тиффани были далеко не столь безоблачными?
— Вот как? Хм. Но ведь Макс… живет с тобой?
На этот раз Сиена не стала прятать неприязнь в голосе. Глядя на ее нахмуренные брови, Хантер засмеялся.
— Слушай, малышка, прошло так много лет, а ты все еще бузишь, когда речь заходит о Максе!
— Не говори ерунды. — Сиена тряхнула волосами. — К твоему сведению, я никогда в жизни не «бузила». Но Макс мне никогда не нравился. Не понимаю, что ты в нем нашел. Раньше он ходил за тобой хвостом, лип как репей, а теперь, судя по всему, еще и поселился в твоем доме. Как ты можешь выносить его целыми сутками?
— Да что ты такое говоришь? — удивился Хантер. — Макс всегда был мне верным другом.
Сиена презрительно фыркнула.
— Детка, ты не общалась с Максом десять лет и потому совсем его не знаешь. Тебя не было рядом, а он поддерживал меня в трудные моменты. Поверь, я бы никогда не выбрался из нищеты и одиночества, если бы не Макс.
— Ладно, ладно, — буркнула Сиена. — Надеюсь, твой дорогой Макс не станет возражать против моего переезда?
— Нет, что ты! — так горячо воскликнул Хантер, словно его удивляло само предположение о том, что Тиффани и Макс могут иметь что-то против. — И не забывай, ведь это мой дом, а не их. Короче, хватит придумывать отговорки. Просто соглашайся и начинай собирать вещи.
Сиена бросилась Хантеру на шею. Ей казалось, что она никогда в жизни не была так искренне и сильно счастлива.
— Я согласна! Я перееду к тебе! Да, да и еще раз да!