– Внизу у меня полотенца. Но мне нужно в туалет, так что буду через секунду.
Она исчезла в ванной, и я немного постояла у окна. На пляже не было никого, по крайней мере, за домом. Волны были низкими, и я вдруг ощутила облегчение. Хотя я согласилась на предложение Джен, словно была очень ему рада, но до этого момента не понимала, что все же боялась плавать. Я не была на воде с ночи шторма, когда мы с Энди едва не утонули, а Си-Тендер был уничтожен. Раньше я любила плавать в океане. Практически выросла в воде. Но теперь она казалась такой злобной. Глупо, конечно.
Я вошла в смежную комнату-солярий и сразу заметила: что-то изменилось. Картина на мольберте, та, на которой были только море и небо, стала другой. Теперь на ней летали чайки. Белая пена на воде.
Я уселась в шезлонг и уставилась на картину.
И услышала, как открылась дверь ванной.
– Все готово! – пропела Джен. – Куда ты подевалась?
– Я здесь!
Она подошла к широкому арочному входу. Я показала на картину:
– Она изменилась.
Я видела, как в ее голове вращаются шестеренки. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же прикусила губу.
– Попалась.
– Это твоя?
Джен кивнула.
– Почему ты мне не сказала? Ты так хорошо рисуешь!
Она пересекла маленькую комнату, сунула руку за подлокотник дивана и вытащила еще одно полотно. Того же размера, как то, что стояло на мольберте, но эта картина была закончена. На ней была изображена девушка, сидевшая на берегу. Она смотрела на воду, так что ее было видно только со спины. На ней было зеленое танкини, почти не отличавшееся от моего, и широкополая соломенная шляпа. Длинные светлые волосы доходили до талии. Танкини не совсем закрывал ее попу, так что виднелся маленький кусочек ягодиц. В океане играли дельфины. Облака в небе походили на ватные шарики.
– Джен! Поверить невозможно, до чего ты хороша!
Я действительно не могла поверить. До того была шокирована!
– Люди у меня не так здорово получаются. Поэтому обычно я рисую их со спины, – сказала Джен со смешком. – Это обман, я знаю.
Я показала на картину на мольберте.
– Ты сказала, что это нарисовала владелица дома. Не пойму, зачем лгать из-за этого?
– Думаю… просто скромничаю.
Неужели Джен краснеет? Свет из окна падал сзади, и я не могла сказать точно.
– Ненавижу… не знаю. Внимание, что ли?
– Но это безумие! Ты пыталась понять, чему хочешь учиться, когда это так очевидно.
– Это просто хобби, – отмахнулась она. – В смысле, как можно этим заработать деньги?
– Возможно, так же легко, как моделированием одежды.
Она пожала плечами:
– Ну, прямо сейчас я решить не могу. И мне жарко даже здесь, с кондиционером. Пойдем поплаваем, ладно?
За коттеджем был очень узкий пляж – пугающий признак эрозии, которую я помню еще по Си-Тендер. А может, просто прилив был слишком высокий, а я – параноик. К северу от нас я увидела нескольких купающихся. Но здесь никого не было. Воздух был сырым и тяжелым, и я знала, что мои волосы вот-вот начнут завиваться мелкими колечками. Мы бросили на песок полотенца и вошли в ледяную океанскую воду. Правда, очень мелкую. Джен шла впереди. Вернее, бежала. Я тащилась так, словно вместо воды был клей. И неожиданно поняла природу фобий. И как люди их получают. Как они могут засосать. Но я не позволю этой абсолютно спокойной воде получить власть надо мной.
Джен была уже на глубине и плыла с сумасшедшей скоростью. Я нырнула и направилась к ней. В тюрьме я почти каждый день плавала в бассейне, и сейчас, как только смогла стряхнуть с себя нервное возбуждение, снова стала сильной и бодрой. Однако Джен заплыла куда дальше, чем решилась бы я. Она из Эшвилла. И что она знает о плавании в океане? Глубокие течения, обратные прибойные потоки и все такое. Не знаю, почему мне вдруг захотелось посостязаться с ней. Но я так и сделала. И с облегчением увидела, что она, наконец, перестала плыть, словно уселась в воде и стала разрезать воду одними руками.
Я тоже повернула к берегу. А когда увидела, как далеко мы заплыли, сразу вспомнила ту пугающую наносекунду, когда нас с Энди унесло в море. Я внезапно затряслась от паники. Даже схватиться не за что! Если не считать Джен. Я напомнила себе, что, если потребуется, всегда могу сказать ей о своей панике, и Джен позволит мне держаться за нее. Но я не хотела показаться такой плаксой.
– Я ждала этого весь день, – сказала она, поворачиваясь в воде. Солнце отражалось от блестящих черных волос.
– Ты хорошо плаваешь.
Мои зубы стучали. Хотя я не замерзла. Только очень перепугалась.
– Ты тоже, – ответила Джен.
– Ну. Я выросла в воде. Ты же – в Эшвилле.
– Я много занималась плаванием.
Я посмотрела в сторону берега, жалея, что мы не на десять или больше ярдов ближе к нему. Я бы чувствовала себя куда лучше. Я хотела рассказать ей, как меня и Энди смыло в море. Но решила, что это меня испугает еще больше. Нужно говорить о чем-то совершенно нейтральном.
– Ты давно рисуешь?
– О…
Она откинула голову и взглянула в небо.
– Целую вечность. С самого детства.
– Твои родители должны понимать, насколько ты хороша, – заметила я, сознавая, что пытаюсь выудить побольше информации о ее семье. – Разве они не поощряли тебя рисовать?
Она метнула на меня взгляд, и словно пули отскочили от моей щеки.
– Прости. Я забыла, что ты не любишь о них говорить.
– Чертовски верно.
Джен снова повернулась в воде.
– Итааааааааак, – протянула она, и я поняла, что она пытается изменить тему. – Что ты решила насчет доктора в больнице?
– О чем ты?
– Собираешься его склеить?
– Конечно, нет, – удивилась я. Меня раздражало, что она могла такое подумать. – Он женат. И, кроме того, я уже говорила, что он меня не интересует. И никто не интересует. Просто на миг потянуло к нему.
– О, верно.
Она рассмеялась так, словно не верила мне.
Доктору Джейксу я сказала о том, что Бен напоминал мне отца, а доктор Бриттен – Бена. Доктор Джейкс посчитал это огромным откровением. Я подумала, что это знак, предупреждающий о том, чтобы я была поосторожнее. Кроме того, мне было не по себе от мысли, что я спала с человеком, который напоминал мне отца. Брр…
– Как по-твоему, ты ему нравишься? – продолжала Джен.
– Джен! Нет, конечно!
– Интересно, как бы он среагировал… я имею в виду, не только он. Как среагировали бы все, узнав о тебе и о пожаре?
Мысль, что Тэффи и мисс Хелен, мистер Джим и доктор Бриттен все узнают обо мне, была такой ужасающей, что я едва не заплакала. Я бы никогда не позволила им узнать.
– Ты видела, что случилось в библиотеке. Думаю, тогда для меня все будет кончено.
– Но женщина, которая принимала тебя, знает и не возмутилась. Посмотри. Она дала тебе работу. И ты сама говорила, как теперь тебя уважают. Неужели ты не можешь сказать им сейчас? Или предпочитаешь все время волноваться, что тебя разоблачат?
Я почувствовала легкую боль в икре. Начало судороги? Именно так тонут люди. Верно? От судороги в ноге…
– Я просто не в силах сказать людям, Джен.
Я боюсь в любую секунду утонуть, а она только действует мне на нервы.
– Но они могут узнать. Разве не лучше, если ты скажешь им сама?
Но она ничего не желала понимать.
– Послушай, – сказала я. – Я не привязываюсь к тебе с твоей семьей, так что не стоит привязываться по этому поводу ко мне.
Она, похоже, была шокирована моим взрывом. Я тоже была немного шокирована, но она сама довела меня до этого, тем более что я и без того паниковала.
– Прости. Я думаю только о тебе. Ты смогла сказать мне, и я не струсила.
Мои зубы стучали так сильно, что я гадала, слышит ли она.
– Ты… просто терпимее, чем другие. Я боюсь сказать кому-то еще.
Джен неожиданно рассмеялась:
– Вот уж не знала, что ты такая трусиха!
Она набрала в ладонь воды и обрызгала меня.
– Эй!
Я отвернула голову:
– Прекрати!
Джен снова обрызгала меня. Хохоча, словно ничего смешнее в жизни не видела.
– Джен! Брось!
Я уже в десять лет переросла подобные забавы. Не успела я оглянуться, как она начала меня топить. Только этого мне не хватало.
– Я возвращаюсь, – предупредила я и принялась с удвоенной силой грести к берегу.
Джен догнала меня и поплыла рядом. Мы взмахивали руками почти одновременно. Для нее, как я поняла, это было нечто вроде состязания. Ничего не скажешь, здорово.
Мое сердце колотилось так сильно, что, казалось, я спасаю свою жизнь.
Другая вдова
Норд-ост пронесся по острову Топсейл через три месяца после гибели Джейми. Разрушил несколько трейлеров в трейлерном парке. Снес крышу и шпиль с церкви и разбил все окна. Погода не впервые уничтожала часть здания. Однако в прошлом Джейми тут же все ремонтировал, как после урагана «Фрэн». Но я знала, что теперь никто не станет трудиться.
Несколько недель после смерти Джейми люди приходили в церковь по воскресеньем. Кое-кто пытался воскресить чары, которые он наводил на прихожан своими вопросами о познании Бога. Но все попытки шли не от души. Вернее, ни у кого, кроме Джейми, не было дара волшебника. Поэтому люди перестали приходить в церковь, а теперь крышу снесло, и окна казались зияющими дырами в бетонных стенах. Я знала, что здание будет понемногу разрушаться, пока не останется ничего. Кроме памяти. Совсем как о человеке, который ее создал.
Через несколько дней после того, как перестал дуть норд-ост, я завезла Кита в школу, вернулась в трейлерный парк и увидела перед своим трейлером пикап Маркуса. Он сидел за рулем и вышел, как только я припарковалась рядом. Я так и не поговорила с ним после службы. Тем более что начала работать в новом кафетерии «Яванский кофе» в Серф-Сити. Он часто приходил туда, потому что пожарная часть была совсем близко, но при этом почти не разговаривал со мной. И держался так отчужденно, что я была уверена: Джейми, должно быть, сказал ему обо мне до того, как все случилось.