Актовый зал, торжественный и многолюдный. Родители, может быть, впервые без опаски пришедшие в школу. Ковровая дорожка, ведущая на сцену. Твоя фамилия, прозвучавшая непривычно в сочетании с именем-отчеством. Неестественно напрягаясь оттого, что хочешь быть естественным, ты идешь к столу, где тебе вручают скромную серую книжечку — «Аттестат о среднем образовании»...
Идут в жизнь выпускники.
СОДРУЖЕСТВО
Обращаясь памятью в прошлое, я всегда с теплотой и волнением вспоминаю своих челябинских учеников, товарищей по работе, с которыми прошли, может быть, лучшие годы учительства. Если эта маленькая книжица случайно попадет в руки выпускника или учителя школы № 1 им. Энгельса, пусть он зайдет в старое доброе школьное здание на улице Красной, поклонится от меня памятнику погибшим выпускникам, стоящему у школьного порога, и передаст мою любовь и память всем, кого породнила эта школа.
Я бережно храню школьные документы тех лет. Вот один из них — анкета выпускника (я приведу из нее только два вопроса и характернейшие ответы на них).
Вопрос. Что тебе дала школа?
Ответ. Десять интересных лет...
— Поставила меня на ноги, дала почувствовать себя человеком...
— Знания, любовь к жизни, а не прозябание, любовь к людям...
— Заряд энтузиазма...
— Осознанное отношение к себе, к своим поступкам...
— Радость общения с людьми...
— Помогла стать более общительным, научила работать...
— Развила активность, чувство долга...
— Воспитала чувство коллективизма...
— «Все», — говорю я теперь, вспоминая маленькую девочку с косичками, которую девять лет назад привела мама во второй класс.
Вопрос. Что самое святое ты уносишь из школы?
Ответ. Честь школы, память о погибших учениках...
— Коммунарский галстук...
— Закон Красного знамени...
— Дружбу, веру в справедливость...
Так думают и говорят о школе вчерашние десятиклассники. А как себя чувствуют те, кому до выпуска еще год, два, пять, девять? Уходящие из школы думают и о них, тревожатся, оставляют наказы. Серьезные и с юмором, устные и письменные. Вот один из них. Его авторы — выпускники 1974 года челябинской школы № 1.
«Мы все учились понемногу...» Учитесь много; необходимо, чтобы главным и самым большим достоянием вашим стали знания. Хорошо было бы скорее нам понять принцип «учения с увлечением».
Берегите ваших учителей. В конце концов не книги, а они — источники знаний. Помните, что память о вас останется прежде всего в учителях ваших. Помните, что к этим же учителям вы, может быть, приведете своих детей. Сделайте учителей счастливыми! Сделайте своих детей счастливыми: ведь они будут учиться у счастливых учителей.
Сохраните хорошую, светлую атмосферу школы № 1 имени Энгельса, лучшей школы города и уж по меньшей мере — нашей планеты. Будьте веселыми, станьте серьезными, взрослыми. Станьте другими, непохожими, и все же останьтесь такими же.
Берегите наши традиции! Придумайте, сделайте, свершите что-нибудь очень хорошее, как сделали мы и наши предшественники. Вспомните электровоз «Коммунар», памятник павшим выпускникам. Продолжайте операцию «Поиск». Подвиг наших выпускников с каждым годом становится ближе и отчетливее, ибо подвиги срока не имеют.
Было бы очень здорово, чтобы жило коммунарство, не погрязло бы в формализме, наполнилось бы новым светом.
Не замыкайтесь в школе. Долгая жизнь наших традиций — в постоянной связи с жизнью, с внешкольной действительностью. Не замыкайтесь только в нашем опыте. Живите будущим. Будущее не в прошедшем.
Не мучьте своих родителей! Пусть они учатся вместе с вами, пусть вместе с вами переходят из класса в класс. Приводите их чаще сюда. Им тоже иногда необходимо почувствовать себя в школе. Не мучьте своих родителей!
Жизнь школы — в единстве усилий учителей, вас, учеников, и ваших родителей. Берегите школу!
И пусть навсегда для вас будет прекрасной
Первая школа на улице Красной!»
Некоторые читатели могут сказать: хороши были выпускники полтора десятка лет назад. Нет, дело не в том. Мои сегодняшние выпускники московской школы № 825 думают и говорят так же. Почти слово в слово то же самое они пишут в своих предэкзаменационных сочинениях «Школа в моей жизни».
Уверен, что чистое, трепетное отношение к школе отличает не только моих учеников. Скажу больше Во все времена были школы, рождавшие чувство святого товарищества, школьного братства, которое освещало человеку всю последующую жизнь.
Знаменитая «республика ШКИД» в революционном Петрограде, Радищевская школа и школа им. Лепешинского в Москве, школа-коммуна С. М. Ривеса в Одессе, колония им. А. М. Горького и коммуна им. Ф.Э. Дзержинского на Полтавщине, «Бодрая жизнь» С. Т. Шацкого в Подмосковье, школа В. А. Сухомлинского в Павлыше, школа Ф. Ф. Брюховецкого в Краснодаре, школа А. А. Захаренко в Сахновке... Вспомним лицей: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» Так могли сказать педагоги и выпускники названных и неназванных, но сходных по своему духу школ.
Дух школы. О нем говорил еще Л. Н. Толстой, и в его размышлениях на этот счет не было ничего мистического. Сейчас мы говорим об этом другими словами: морально-психологический климат коллектива. Школы, о которых идет речь, — это прежде всего коллективы в самом высоком гуманистическом смысле этого слова. Но притом все они — яркие коллективные индивидуальности. Это все «авторские» школы. У нас этого слова боятся, усматривая в нем посягательство на идею единой школы, которая понимается как одинаковая.
Тем не менее из десятков тысяч школ в памяти потомков и в истории педагогики остаются именно «авторские» школы, ибо именно они двигают вперед дело народного образования. Старые учителя и сейчас помнят время, когда каждая школа стремилась иметь свое лицо. Но постепенно под действием Административной Системы начался и окреп процесс усреднения. Отличаться от других стало дурным тоном, творческий риск стал восприниматься как преступное нарушение руководящих указаний. Всякое отклонение от принятой нормы вызывало державный гнев облеченных властью чиновников. Строптивых наказывали отработанными на этот случай административными способами: унизительными и изнурительными проверками с последующим вызовом «на ковер», с громоподобным разносом, иногда заканчивавшимся инфарктом. Так искоренялись наиболее творческие кадры педагогов-практиков, так уничтожались яркие педагогические индивидуальности. Чтобы закрепить этот процесс, на должность директоров школ и руководителей народного образования стали назначаться люди, выбранные не по педагогическому, а по административному признаку, умеющие давить, способные, не рассуждая, доводить до практического исполнения каждую букву инструкции.
К. С. Станиславский говорил, что в искусстве есть театр, а есть контора. Так вот контора в народном образовании задавила школу. Силовые методы руководства, ужесточение контроля, обесценивание человека — все это привело к разрыву связей между рядовыми работниками и руководством. Слово «начальство» стало ругательным. Когда вызывают к начальству, возникает состояние тревоги, портится настроение: человек ждет только неприятностей. Этот разрыв связей по вертикали отразился на отношениях между учителями и учениками. Превратившись в послушного исполнителя руководящих указаний, учитель в свою очередь и ученика превратил в объект административно-педагогического воздействия.
В этих условиях обращение группы учителей-новаторов с идеями «педагогики сотрудничества» оказалось очень актуальным и вызвало горячий отклик в педагогических и журналистских кругах.
Мне импонируют идеи «педагогики сотрудничества», проникнутые духом гуманизма, демократизма и творческого поиска. Я свидетель того, с какой жадностью истосковавшиеся по живому слову учителя буквально набрасываются на книги В. Ф. Шаталова, С. Н. Лысенковой, Е. Н. Ильина. Тысячи учителей устремились в педагогическое паломничество: не все верят печатному слову, хочется посмотреть своими глазами, как это делается, пообщаться с новаторами.
Вряд ли стоит тратить силы и дорогое время на выяснение того, сколько в «педагогике сотрудничества» действительно нового, а сколько в ней «хорошо забытого старого». Это важно, но не очень. Особенно для учителей-практиков. Важнее, мне кажется, другое.
«Педагогику сотрудничества» отождествляют с конкретным опытом трех-четырех новаторов. Но, по-моему, суть дела не в том, чтобы овладеть той педагогической техникой, которой владеют Шаталов или Ильин. Мне известно, что кое-где уже изданы приказы, обязывающие всех педагогов к определенному сроку перейти на опорные конспекты (куда деваться от дураков!). Между тем можно трижды овладеть методикой опережающего обучения, и при этом никакого сотрудничества не возникнет. Можно весь учебный курс разрисовать в виде красочных конспектов, а ученики останутся только «колесиками и винтиками» учебного механизма.
«Педагогика сотрудничества» — это система взглядов, позиций, принципов, а не арифметическая сумма методических приемов, действующих по эффекту волшебной палочки. И как бы ни был талантлив учитель, в одиночку, без коллектива единомышленников, без громадной воспитательной работы он не реализует весь заключенный в этих идеях положительный заряд.
И еще важное условие успеха — умение вовремя призвать себе на помощь науку.
У практиков школы сегодня различные отношения с педагогической наукой. Есть среди учителей и руководителей школ немало любителей «житейской педагогики», с высокомерным презрением относящихся к теории: дескать, я в ваших высоких материях не разбираюсь и разбираться не хочу, я только практик, тем и горжусь. Сегодня такая позиция порождает в лучшем случае ремесленничество, а в худшем — оборачивается тем самым «ползучим эмпиризмом», который способен загубить любую полезную идею. Сегодня школьная практика, молодежная среда полны проблем, решение которых лежит за пределами обычного здрав