Бродяжья
Люди добрые, посочувствуйте,
Человек обращается к вам:
Дайте молодцу на сугрев души,
Я имею в виду – на сто грамм!
Не покиньте вы меня в этот трудный час,
Я ж вас всех бесконечно люблю.
Скиньтесь, граждане, по копеечке,
Я имею в виду – по рублю.
Если ж нету в ком сострадания,
Если нету сочувствия в ком,
Так покарай своею рукой,
Господи, Я имею в виду – кулаком.
К сожалению, нет больше времени —
Я в другие вагоны иду.
Песня близится к заключению —
Ничего не имею в виду.
Купите бублики
Ночь надвигается, фонарь качается,
Фонарь качается в ночную мглу.
А я несчастная, торговка частная,
Стою и бублики здесь продаю.
Припев:
Купите бублики, горячи бублики,
Купите бублики, да поскорей.
За эти бублики платите рублики,
Что для республики всего милей.
Отец мой – пьяница, за рюмкой тянется.
А мать – уборщица, какой позор!
Сестра – гулящая, тварь настоящая,
А братик маленький – карманный вор.
Припев.
Инспектор с палкою, да, с толстой палкою,
Все собирается забрать патент.
Но я одесская, я всем известная
И без патента все продам в момент.
Припев.
Купите папиросы
Я мальчишка, я калека, мне шестнадцать лет.
Подойдите, пожалейте, дайте мне совет.
Али Богу помолиться, али в ноги поклониться —
Все равно не вижу белый свет.
Припев:
Друзья, друзья, купите папиросы.
Подходи, пехота и матросы.
Подойдите, пожалейте, сироту, меня, согрейте,
Посмотрите, ноги мои босы.
Мой отец в бою жестоком жизнь свою отдал.
Мамку немец из винтовки где-то расстрелял.
А сестра моя в неволе, сам я ранен в чистом поле.
На войне я зрение потерял.
Припев.
Вязаный жакет
В день, когда исполнилось мне шестнадцать лет,
Подарила мама мне вязаный жакет.
И куда-то в сторону отвела глаза:
– Принесли посылку нам. Это от отца…
Припев:
Ты о нем не подумай плохого!
Подрастешь, сам поймешь все с годами.
Твой отец тебя любит и помнит,
Хоть давно не живет уже с нами.
Вечером, на улице, мне сказал сосед:
«Что же не наденешь ты новый свой жакет?
Мать всю ночь работала, чтоб его связать».
…И тогда я понял, что такое мать!
Припев.
Я рукою гладил новый свой жакет;
Не сказал я матери про ее секрет.
Лишь любовь безгрешная, лишь родная мать
Может так заботливо и так свято лгать!
Припев.
Туманы
Стоит одиноко девчонка, рыдает.
И тихо по-детски туманы зовет:
– Туманы, туманы, а где моя мама?
Чего моя мама ко мне не идет?
Мне было три года, когда умерла ты.
С тех пор на могилку ношу я цветы,
С тех пор меня, мама, никто так не любит,
Никто не ласкает так нежно, как ты.
Сиротская жизнь не балует, не нежит,
Зачем появляться мне было на свет!
Туманы, туманы, верните мне маму,
Без мамы мне счастья и радости нет.
Туманы гуляют, гуляют на воле
И будто не слышат девчонки слова:
– Ах, мама родная, услышь, дорогая,
Услышь, как рыдает дочурка твоя!
Туманы седые плыли над могилкой,
Как будто хотели ей что-то сказать.
– Скажите, туманы, как жить мне без мамы?
Такую, как мама, уж мне не сыскать.
Я вижу, как ветер развеял туманы,
А я на могилке стою все одна.
Цветы поливаю своими слезами —
Такая, наверно, мне вышла судьба.
Не знает девчонка, что в поле широком
Туман ту могилку покрыл серебром.
– Туманы, туманы, верните мне маму,
Верните мне маму, прошу об одном.
Любите вы маму, цените вы маму,
Вы мамину ласку узнаете все.
Умрет ваша мама, тогда вы поймете:
За золото маму не купишь нигде.
У кошки четыре ноги
А у кошки четыре ноги,
А сзади у ней длинный хвост.
А ты трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост.
Припев:
А ты не бей, не бей, не бей кота по пузу,
Кота по пузу, кота по пузу.
А ты не бей, не бей, не бей кота по пузу,
И мокрым полотенцем не моги.
Припев.
А кошку обидеть легко —
Утюгом ее между ушей.
И не будет лакать молоко,
И не будет ловить мышей.
Припев.
А у ней голубые глаза,
На ресницах застыла слеза.
Это ты наступил ей на хвост,
Несмотря на ее малый рост.
Припев.
Цыпленок жареный
Цыпленок жареный,
Цыпленок пареный
Пошел по улицам гулять.
Его поймали, арестовали,
Велели паспорт показать.
– Я не советский,
Я не кадетский,
А я куриный комиссар,
Я не расстреливал,
Я не допрашивал,
Я только зернышки клевал!
Но власти строгие,
Козлы безрогие,
Его поймали, как в силки.
Его поймали, арестовали
И разорвали на куски.
Цыпленок жареный,
Цыпленок пареный
Не мог им слова возразить.
Судьей раздавленный,
Он был зажаренный…
Цыпленки тоже хочут жить!
Поручик Голицын
Четвертые сутки пылают станицы,
Горит под ногами Донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, седлайте коня.
Мелькают Арбатом знакомые лица,
С аллеи цыганки заходят в кабак.
Подайте бокалы, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
А где-то ведь рядом проносятся тройки…
Увы, не понять нам, в чем наша вина.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, седлайте коня.
А в сумерках кони проносятся к «Яру»…
Ну что загрустили, мой юный корнет?
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
Над Доном угрюмым идем эскадроном,
На бой вдохновляет Россия-страна.
Раздайте патроны, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, надеть ордена.
Ах, русское солнце – великое солнце,
Корабль «Император» застыл, как стена…
Поручик Голицын, а может, вернемся?
Зачем нам, поручик, чужая земля?
Канонический текст привезен из Парижа Ж. Бичевской. Русская эмиграция первой волны знает эту песню очень давно.
Москва златоглавая
Москва златоглавая, звон колоколов.
Царь-пушка державная, аромат пирогов.
На проспектах и улочках в этот праздничный день
Продают сладки булочки – покупай, коль не лень.
Припев:
Конфетки-бараночки, словно лебеди – саночки.
«Эй вы, кони залетные!» – слышен крик с облучка.
Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают белый снег с каблучка.
Помню тройку удалую, вспышки дальних зарниц,
Твою позу усталую, трепет длинных ресниц.
Все прошло, все умчалося в бесконечную даль.
Ничего не осталося – лишь тоска да печаль.
Припев.
Сединою покрытая величаво стоишь.
И веками воспетая, Русь святую хранишь.
И плывет звон серебряный над великой страной,
И звенит звон малиновый над родною Москвой.
Припев.
Не смотрите вы так…
Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж!
Мой отец в Октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел… И холодное слово «РАССТРЕЛ»… —
Прозвучал приговор трибунала…
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж!
Я сказала полковнику: «Нате, возьмите!
Не донской же валютой за это платить,
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А все остальное – дорожная пыль.
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж!
Только лишь иногда, под порыв дикой страсти,
Вспоминаю Одессы родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А все остальное – печальная быль.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж!
Надену я черную шляпу
Надену я черную шляпу,
Поеду я в город Анапу
И там я всю жизнь пролежу
На соленом, как вобла, пляжу.
Лежу на пляжу я и млею,
О жизни своей не жалею.
И пенится берег морской
Со своей неуемной тоской.
Перспективы на жизнь очень мрачные,
Я решу наболевший вопрос —
Я погибну под поездом дачным,
Улыбаясь всем промеж колес.
Раскроется злая пучина,
Погибнет шикарный мужчина,
И дамы, увидевши гроб,
Поймут, что красавец усоп.
Останется черная шляпа,
Останется город Анапа,
Останется берег морской
Со своей неуемной тоской.
А ну-ка убери свой чемоданчик
А поезд тихо ехал на Бердичев,
А поезд тихо ехал на Бердичев,
А поезд тихо е…, а поезд тихо-ха…,
А поезд тихо ехал на Бердичев.
Ха-ха!
А у окна стоял чемоданчик,
А у окна стоял чемоданчик,
А у окна стоял, а у окна стоял,
А у окна стоял чемоданчик.
Ха-ха!
– А ну-ка убери свой чемоданчик,
А ну-ка убери свой чемоданчик,
А ну-ка убери, а ну-ка убери,
А ну-ка убери свой чемоданчик.
– А я не уберу свой чемоданчик,
А я не уберу свой чемоданчик,
А я не уберу, а я не уберу,
А я не уберу свой чемоданчик!
А он его выбросил в окошко,
А он его выбросил в окошко,
А он его вы… а он его бро…,
А он его выбросил в окошко.
А это был не мой чемоданчик,
А это был не мой чемоданчик,
А это был не мой, а это был не мой,
А это был жены чемоданчик!
Ха-ха!
А в нем было свидетельство о браке,
А в нем было свидетельство о браке,
А в нем было свиде…, а в нем было …тельство,
А в нем было свидетельство о браке.
Ха-ха!
Вот так я стал опять холостым,
Вот так я стал опять холостым,
Вот так я стал опять, вот так я стал опять,
Вот так я стал опять холостым!
Оп-па!
Песня звучала в кинофильме «Мы из джаза».
В кейптаунском порту
В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жаннета» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся,
Вливаясь в улицы,
И клеши новые ласкает бриз.
Они пошли туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
А ночью в тот же порт
Ворвался теплоход
В сиянии своих прожекторов.
И свой покинув пост,
Сошли гурьбою в порт
Четырнадцать французских моряков.
У них походочка,
Как в море лодочка,
А на пути у них – таверн букет.
Они пришли туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
Зайдя в тот ресторан,
Увидев англичан,
Французы были просто взбешены.
И кортики достав,
Забыв морской устав,
Они дрались, как дети сатаны.
Разборки в тауне
Решает браунинг,
И англичане начали стрелять.
Беда пришла туда,
Где каждый без труда
Найти бы смог и женщин, и вина.
Когда пришла заря,
В далекие моря
Отправился французский теплоход.
Но не вернулись в порт,
И не взошли на борт
Четырнадцать французских моряков.
Не быть им в плаванье,
Не видеть гавани,
И клеши новые залила кровь.
Так не ходи туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вина.
Бутылка вина
Ехали цыгане – не догонишь!
И пели они песню – не поймешь!
Была у них гитара – не настроишь!
И, в общем, ничего не разберешь!
Припев:
Бутылка вина, не болит голова,
А болит у того, кто не пьет ничего!
Эх, бутылка вина, не болит голова,
А болит у того, кто не пьет ничего!
Так лучше веселиться, чем работать!
Так лучше водку пить, чем горевать!
И вспоминая мамины заботы,
Красивые костюмы надевать.
Припев.
Так лучше быть богатым и здоровым
И девочек роскошных целовать!
И вспоминать тюрьмы замок суровый,
Деньжатами карманы набивать!
Припев.
Одесская пивная
На Дерибасовской открылася пивная.
Там собиралася компания блатная.
Там были девочки – Тамара, Роза, Рая —
И с ними гвоздь Одессы – Степка Шмаровоз.
Он заходил туда с воздушным поцелуем
И говорил красотке Розе: «Потанцуем?
И фраерам здесь всем сидящим растолкуем,
Что есть у нас славное танго!»
Красотка Роза танцевать-таки с ним не хотела,
Она достаточно до этого успела
В объятьях толстого и жирного чуркмена.
И ей не надо было больше ничего.
А чимрафон сказал в изысканной манере:
«Я б вам советовал пришвартоваться к Вере,
Чтобы в дальнейшем не обидеть Вашу маму
И не испачкать в кровь Вам белую панаму!»
Услышал реплику маркер известный Моня,
О чью спину сломали кий в кафе «Боржоми», —
Побочный сын капиталистки тети Бэсси,
Известнейший портретщик в красавице Одессе.
Он подошел к нему походкой пеликана,
Достал визитку из жилетного кармана:
«Я б Вам советовал, как говорят поэты,
Беречь на память о себе свои портрэты!»
Но Степа Шмаровоз был парень пылкий:
Чуркмену жирному – по кумполу бутылкой,
Официанту засадил он таки вилкой,
И началось славное танго.
На «Аргентину» это было не похоже.
Вдвоем с приятелем мы получили тоже.
И из пивной нас выкинули сразу разом
И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом.
И вот, пока мы все лежали «на панели»,
А хачик все ж таки дополз до Розанэлли,
И он шептал ей, от страсти пламенея:
«Ах, Роза, или Вы не будете моею?
Я увезу Вас в город Тум-Батуми,
Вы будете там есть кишмиш с рахат-лукуми.
И как цыпленка с шиком я тебя одену.
Захочешь спать – я сам тебя раздену!
Я, как собака, буду беречь твое тело,
Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела!
Я буду в баню в год водить тебя четыре раза,
Чтоб не пристала к Вам, моя душа, зараза!
Я все отдам тебе, все прелести за это,
А здесь Вы ходите, я извиняюсь, бэз браслета!
Бэз комбинэ, бэз фильдеперсовых чулочек,
И, как я только что заметил, бэз порточек!»
И так накрылася фартовая пивная,
Где собиралася компания блатная.
Исчезли девочки – Тамара, Роза, Рая —
И с ними гвоздь Одессы – Степка Шмаровоз.
Поспели вишни
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни.
А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,
А мы под вечер погулять как будто вышли!
Припев:
«А ты, Григорий, не ругайся!
А ты, Петька, не кричи!
А ты с кошелками не лезь поперед всех!»
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
А вместо вишен теперь веселый смех!
«Ребята, главное – спокойствие и тише!» —
«А вдруг, заметят?» – «Нет, не заметят!» —
«А как заметят, то мы воздухом здесь дышим!» —
Сказал с кошелками соседский Петька.
Припев.
«А ну-ка, Петя, нагни скорее ветку!»
А он все «бабки» в карманы ссыпал!
«А видно, Петя, перегнул ты слишком ветку
И вместе с вишнями в осадок выпал!»
Припев.
Пусть дядя Ваня купает тетю Груню
В колхозной бане, в колхозной бане.
Мы скажем вместе: «Спасибо, тетя Груня!
И дядя Ваня, и дядя Ваня!»
Припев.
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни.
А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,
А мы под вечер погулять как будто вышли!
Припев.
Поезд № 8
Ехал поезд № 8 «Ереван – Баку»,
Я лежу на верхней полке и как будто сплю.
В темноте я замечаю чей-то чемодан.
Сердце трепетно забилось: что-то будет там?
Совершаю преступленье – лезу в чемодан.
Открываю – там печенье и какой-то хлам.
Чемодан не удержался – с полки полетел
И какого-то отброса по уху задел.
Сотни рук меня схватили. Кто кричит: «Убей!»
Кто кричит: «Кидай в окошко – будет веселей!»
Кинули меня в окошко, прямо под откос.
Я разбил себе коленки, оцарапал нос.
Век жить буду – не забуду этот паровоз:
От Москвы до Ленинграда на карачках полз!
Мясоедовская улица моя
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
Припев:
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская улица моя.
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская. Милая моя!
Там живут порядочные люди —
Никто там не ворует и не пьет.
Но если вы не верите,
Сходите и проверьте:
Кто на этой улице живет?
Припев.
Есть на этой улице больница,
Все ее еврейскою зовут.
Я желаю вам, друзья,
Не бывать там никогда,
Пусть туда враги наши идут.
Припев.
Были годы, здесь бродил Утесов —
Под гитару песню пел свою.
А когда создал он джаз,
То исполнил в первый раз
Песенку про улицу мою.
Припев.
Конечно, про Япончика все знают,
Хоть он на Мясоедовской не жил.
Прошлое ушло давно
Вместе с старым миром, но…
И он по этой улице ходил!
Припев.
Если бы сказали: на тебе квартиру
Или, прямо скажем, целый дом!
Этого бы соловья
Никогда б не слушал я,
Улицу б родную я сберег!
Припев.
Предложили мне сменить квартиру
С чудным видом на Москву-реку.
Я согласен на обмен,
Но прошу учесть момент:
Только вместе с улицей моей.
Припев.
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
Припев.