Смотревший на нас.
«Послушайте симфонию весны…»
Послушайте симфонию весны.
Войдите в сад, когда он расцветает,
Где яблони, укрытые цветами,
В задумчивость свою погружены.
Прислушайтесь…
Вот начинают скрипки
На мягких удивительных тонах.
О, как они загадочны и зыбки,
Те звуки, что рождаются в цветах!
А скрипачи…
Вон сколько их! Взгляните!
Они смычками зачертили сад.
Мелодии, как золотые нити,
Над крыльями пчелиными дрожат.
Здесь все поет…
И ветви, словно флейты,
Неистово пронзают синеву.
…Вы над моей фантазией не смейтесь.
Хотите, я вам «ля мажор» сорву?
«Репутацию строят годами…»
Репутацию строят годами.
И чем чище она, тем прочней.
Мне не карты ее нагадали.
Я писал ее жизнью своей.
Репутацию строят годами…
Бесконечно любя и скорбя,
Вспомню я об отце и о маме,
От кого начинал я себя.
Репутацию строят годами.
Иногда через боль, через ад.
И хранит благодарная память
Имена непришедших солдат.
Оставаться им вместе с веками…
Даже если чужая шпана
Попытается бросить в них камень, —
Рядом встанут Война и Страна.
«Муза моя…»
Муза моя, —
Ты сестра милосердия.
Мир еще полон страданий и мук.
Пусть на тебя чья-то радость
Не сердится.
Нам веселиться пока недосуг.
Не проходи мимо горя чужого.
Рядом оно или где-то в глуши…
Людям так хочется доброго слова,
Доброго взгляда и доброй души.
Как не побыть возле горести вдовьей?
В доме ее на втором этаже
С женщиной той
Ты наплачешься вдоволь.
Смотришь – и легче уже на душе.
Горем истерзана, залита кровью,
Наша планета опасно больна.
Муза,
Ты сядь у ее изголовья,
Пусть твою песню услышит она.
Знаю, что песня ничто не изменит.
Мир добротой переделать нельзя.
Все же ты пой…
Это позже оценит,
Позже поймет твою песню земля.
Встреча с бобром
Мне жена купила бобра,
Не живого, а для наряда.
Просто снова пришла пора
И теплей одеваться надо.
И хожу я в своем меху —
И галантен, и самоуверен.
Словно я теперь наверху —
С депутатами и премьером.
Я вальяжно сажусь в авто.
Не какой-нибудь пассажирик.
Мне теперь в дорогом пальто
Позавидует даже Жирик.
А жена говорит: «Бобер, —
Это вам не шкура овечья.
Ты вон шубу свою протер.
А бобер, он теперь навечно…»
И сказал я бобру тогда:
«На хрена тебе долголетье?
Ты отдай мне свои года,
Чтоб приблизить меня к бессмертью…»
Но бобер промолчал в ответ.
И я понял, что нам отныне
На двоих хватит этих лет…
Остальные добудет имя.
«Он прожил счастливую жизнь…»
Он прожил счастливую жизнь,
Потому, что умел дружить
И не умел завидовать.
Но принял немало стрел
За то, что был добр и смел,
Подняв себя над обидами.
Он прожил долгую жизнь,
Однажды сказав: «Держись!» —
Когда его подло предали
Те, кого он так любил,
Что не хватало сил
Справиться с этими бедами.
Но вновь победила жизнь,
Не дав ему спрыгнуть вниз,
В бездонную тишь отчаянья.
И отступило зло.
И все, что произошло
В былое навек отчалило.
«Моя душа – как поле боя…»
Моя душа – как поле боя…
И память воскрешает тех солдат,
Что, нашу землю заслонив собою,
Теперь под обелисками лежат.
Не кто-то, а российские герои
Спасли планету от фашистской тьмы.
Спасенный мир, – будь славы их достоин!
Без тех побед не выжили б и мы.
Они нам завещали свято помнить
Года мучений, мужества и слез.
И вновь Победа озаряет Площадь…
Как жаль, что им дожить не довелось.
Идут в колоннах их однополчане,
В душе звучат – родные имена.
Заполнен мир надеждой и печалью.
Стучит в сердца минувшая война.
«На слезах, на крови, на отчаянье…»
На слезах, на крови, на отчаянье
Поднимался зловещий Майдан.
Ничего нет на свете печальнее,
Чем сменивший надежду обман.
Прозвучали нежданные выстрелы.
На прицеле грядущая жизнь.
И громит Украину неистово
Возрожденный Бандерой фашизм.
Но спешит ей на помощь Россия.
В Украине ей верят и ждут…
Две сестры, две великие силы
Черной сотне пройти не дадут.
«Милая наша сестра Украина…»
Милая наша сестра Украина,
Что же такое случилось с тобой?
Песен уже не спивают дивчины.
Парни уходят в неправедный бой.
Гибнут по селам невинные люди.
Взрывы гремят по родным городам.
Нечисть фашистская Родину судит
И угрожает грядущим годам.
Видно, по злобе они позабыли,
Как одолели мы вместе войну.
И потому не шпане и дебилам
Мудрый народ ваш доверит страну.
И не случайно из общей купели
Киев и Русь вышли в славные дни.
…Беженцев русские люди пригрели.
Нет у России дороже родни.
«Уехал в Америку парень…»
Уехал в Америку парень —
Наш сосед по квартире.
И где-то в престижном баре
Носит аперитивы.
Не лидер и не красавец,
Он не был в жизни устроен.
И, видно, замучила зависть
К счастливчикам и героям.
А если б взял себя в руки
И проявил бы характер,
Не бегал бы по Кентукки,
Где ни сестер, ни братьев.
А может, виновна Россия,
Что потерялся парень
И не нашел в себе силы
Поверить, что не бездарен.
Что место за ним осталось,
Как футболисту бутсы…
И просит мамина старость
Сына домой вернуться.
«И до сих пор болит душа…»
И до сих пор болит душа.
И снится Баренцево море…
Подлодка «Курск» на дно
Ушла.
Земле оставив боль и горе.
А глубина стучала – «SOS!»
Но горький зов был не услышан.
И власти долго врать пришлось,
Что ни один моряк не выжил.
И тот позор вовек не смыть
Морской соленою водою.
Как не дано нам позабыть
Ни моряков,
Ни горесть вдовью.
2011
С натуры
Однажды как-то поутру
Зураб во сне сказал Петру:
«Как Вам сидится на коне,
Куда вознес Вас Фальконе?»
И Петр сказал ему:
«Зураб!
Хочу с кобылы на корабль…
На корабле хочу поплыть.
И чтоб вокруг Москва была.
Чтоб золотились купола.
Хочу…
И так тому и быть!..»
Зураб ответил:
«Я готов…»
И встал сей памятник Петров.
Куба
Мы прилетели на остров Свободы.
В зеленый его интерьер.
И вернулись в былые годы,
В бывший СССР.
Та же здесь красота и бедность.
Социализм без прикрас.
Молча встали навстречу бедам
Батраки и рабочий класс.
Нас не зря поразила с ходу
Их веселая доброта.
Куба вправду остров Свободы,
Если счастлива беднота.
А кубинки здесь так красивы!
Что ни девочка – топ-модель.
Как вписался б в пейзаж России
Темный цвет под ее метель.
А на красочном Варадеро, —
Где гулял только дядя Сэм, —
Все – от рома и до модерна —
Дружбе отдано насовсем.
Мы идем по ночной Гаване
Мимо парков, дворцов, лачуг,
Через грусть воспоминаний,
Обернувшихся счастьем вдруг.
«Я еще молод…»
Я еще молод…
Но старомоден.
И два начала живут во мне.