– Оружие? – Мария с ужасом взглянула на них.
– А ты, по-твоему, куда попала? – нахмурился Томас. – Думаешь, мы здесь в куклы играем?
– Я могу оказать первую помощь, – вежливо ответила Мария.
Две другие девушки, Деспина и Катерина, хихикали. В отличие от Марии они знали, что их ждет.
– Конечно, медсестры очень нужны, – добродушно сказал Томас, – но бойцы нужны сильнее всего.
Девушка выглядела разочарованной.
– Мария, там совсем непросто. Тебе нужно это понять.
– Ты уже бывал там? – спросила Темис.
– Брат был, с правительственной армией, – ответил парень. – Он перешел на другую сторону, но вернулся в Афины, когда получил ранение. Рассказывал, как там тяжело, не важно, на чьей ты стороне. Кроваво и жестоко.
Четыре девушки на некоторое время замолчали. Мария посмотрела в окно, чтобы остальные не видели ее лица, но когда она повернулась, то Темис заметила на ее щеках слезы.
Томас рассказывал им истории об успехах и неудачах партизанских отрядов. Девушки внимательно слушали – с радостью, иногда с ужасом. Он уже не в первый раз делился этим, но впереди ждала многочасовая поездка. От рассказов Томаса они и плакали, и рыдали, а еще выучили коммунистические песни.
Во время путешествия все пятеро много узнали друг о друге. Их семьи раскололись на правых и левых.
– Я не хочу, чтобы Грецией руководили пособники нацистов, – сказала Катерина. – Поэтому еду в этом грузовике.
– А я учительница, но потеряла работу, когда арестовали отца, – сказала Деспина. – Теперь на нашей семье клеймо. С нынешним правительством никому не позволено даже думать о коммунизме.
«Отец» в основном молчал, но на блокпостах превосходно играл свою роль. Ночью Томас сменил водителя. Они останавливались редко и спали на ходу. Через несколько дней грузовик прибыл на территорию, подконтрольную коммунистам.
– Вы что-нибудь знаете о том месте, куда мы направляемся? – спросила у водителя Темис.
– Я там никогда не был, – сдержанно ответил тот. – До конца я вас не повезу.
Через несколько километров они достигли границы с Югославией, и фургон остановился. Их ждал грузовик побольше. В кузове уже сидели шестеро-семеро юнцов, когда к ним забрались Томас и девушки.
Машина долго тряслась на разбитой дороге. Останавливались один раз, залатать пробитую шину. Каждому дали по фляжке воды и куску хлеба.
– Далеко еще? – шепнула Темис Томасу, сидевшему рядом с ней.
– Водитель сказал, доедем дотемна.
К ним присоединился еще один парень из грузовика.
– Я слышал много хорошего о Булкесе[24], – сказал он. – У нас будет отличная подготовка и хорошая еда.
Темис не впервые слышала это название. Ее душа наполнилась радостным предвкушением. Со слов правых, Булкес был лагерем политической вербовки, куда коммунисты свозили похищенных детей. Со слов левых, здесь царили надежда и равенство, а партизаны учились сражаться за лучший мир.
Около шести вечера они въехали в ворота. Темис вытаращила глаза. В ряд стояли палатки, все ходили в форме. Дети, мужчины и женщины улыбались.
Темис и других девушек высадили первыми, парни поехали дальше. После регистрации каждой дали форму и проводили в палатку. Там рядами, почти вплотную одна к другой, стояли низкие лагерные раскладушки. Девушки наспех переоделись и положили под них свои платья.
Темис посмотрела на свои ноги: они выглядели так непривычно в толстой материи табачного цвета. Еще ничему она не радовалась так, как этим брюкам. Темис одновременно чувствовала себя и голой, и чрезмерно одетой.
Возле входа, где молодая женщина вручила им по фетровой шляпе, валялась груда разрозненных ботинок. Разных размеров, с перепутанными шнурками, отошедшей подошвой, с дырой на носу. Темис подошла к этой горе.
– Ходить придется много, – сурово сказала женщина. – Найдите подходящие для себя ботинки. И побыстрее. Я еще должна показать вам, где здесь что находится.
Помогая друг другу, девушки отыскали по паре обуви. Темис выбрала ботинки из жесткой кожи, надеясь, что они дольше продержатся. У Марии были мягче, но шнурки совсем истрепались.
– Как думаете, медсестрам дают другую одежду? – спросила Мария у Темис.
– Поживем – увидим. Пока нужно делать то, что нам говорят.
Они последовали за молодой женщиной, не назвавшей им своего имени. Та провела их по лагерю, монотонно обо всем рассказывая. Село Булкес местами напоминало лагерь беженцев, где люди, бежавшие от правительственной армии, могли жить в безопасности.
– Жизнь здесь во многом такая же, как и в обычном городе, – сказала девушка.
Темис показалось, что ситуация там была даже лучше, чем в Греции. Она с любопытством все рассматривала.
– Там есть госпиталь, – сказала девушка. – И еще приют.
Она приподняла полог огромной палатки, где рядами сидели дети и молча читали.
– Похоже, дисциплина здесь на высоте, – сказала Деспина, вспоминая свой класс в Афинах.
Молодая женщина никак не отозвалась на ее замечание.
– Здесь даже печатают книги, – сказала она и повела их дальше. – И есть еще ежемесячный журнал для детей.
Девушки остались под впечатлением. Мария восторженно ахнула, когда им показали театр.
– Значит, здесь проводят музыкальные вечера? Спектакли?
– Иногда, – ответила их спутница.
Они свернули на проселочную дорогу, пропуская небольшой грузовик с картофелем.
– Мы стараемся обеспечить себя продовольствием, – сказала их провожатая. – Многие гектары вокруг Булкеса засеяны сельскохозяйственными культурами. Еще мы разводим скот.
Молодая женщина что-то вручила Катерине и сказала:
– Поделитесь.
Они все давно не наслаждались горьким шоколадом и умяли его за считаные секунды.
Темис увидела, что здесь люди жили в безопасности, детей кормили и учили. Раньше так было и в Греции, но воспоминания становились все более тусклыми.
Когда стемнело, девушки последовали за провожатой по неосвещенной дороге к большому деревянному сооружению. Пришло время ужина. Каждому из трех тысяч обитателей выдали талон, где указывалось время, когда он или она могут поесть, а также ежедневные обязанности.
Рагу оказалось вкусным.
– Мясо… – удивленно сказала Мария. – Это и впрямь мясо.
Они доели рагу, теплым хлебом вычистив подливу со дна эмалированных мисок. Темис осмотрелась, ища взглядом Томаса, но увидела лишь море новых лиц.
– В форме все на одно лицо, да? – заметила Деспина.
Тем вечером девушки стали еще более одинаковыми, неотличимыми друг от друга. Возле входа в их палатку стоял капитан, держа огромные ножницы.
– Возьмите, если нужно, – пробасил он. – Они острые.
Деспина взяла ножницы и сразу принялась обстригать волосы. Через час перед девушками лежали черные, русые и золотистые локоны.
Получив ножницы, Катерина передала их Темис.
– Ты не собираешься ими воспользоваться?
– Не могу, – ответила Катерина. – Не могу этого сделать. Я лучше руку себе отрежу.
Темис еще никогда не видела таких ярко-рыжих волос и понимала, почему Катерина не спешила с ними расставаться.
– Тебе нужно их оставить! – сказала Деспина. – Такой великолепный цвет для нашей миссии!
Темис замешкалась. Ей было жаль своей рыжевато-русой косы. Не дав себе времени на раздумья, она натянула волосы, отрезала косу и бросила в кучу.
– Ты не можешь немного подровнять возле ушей? – попросила Темис Катерину, сдерживая слезы.
Та молча выполнила просьбу и встала.
– А тебе идет, – с улыбкой сказала она. – Хотя выглядишь как мальчишка.
Темис не единственная пренебрегла своей женственностью. Теперь все остриженные больше походили на мужчин, на солдат.
– Зато шляпа лучше сидит, – сказала Темис, решительно надевая ту на голову. – Теперь не свалится.
Зеркала здесь не было, и она не могла посмотреть на себя. В лагере не поощряли тщеславие. Тем вечером Темис заметила, что из-под раскладушки пропало ее платье.
В половине шестого утра их разбудил вой сирены. Темис вскочила с койки. Было еще темно.
Две сотни женщин механически оделись. Предыдущей ночью подморозило, и Темис спала в форме. Январь в Югославии выдался холодным. С ним не могла сравниться даже та зима, когда умерла Фотини.
Все высыпали на улицу, Темис, Деспина, Катерина и Мария следовали за группой новых рекрутов. Их было около пятидесяти, больше мужчин, чем женщин. Они немедленно выстроились в две шеренги и промаршировали пять километров, пока лагерь не скрылся из виду.
Темис радовалась, что выбрала такие прочные ботинки, но, добравшись до тренировочной площадки, набила мозоли на обеих ногах. Рекрутам велели выстроиться в очередь перед палаткой. Темис ощутила смесь страха и предвкушения, увидев внутри аккуратные ряды винтовок.
Когда ей выдали винтовку, она, по примеру стоявших впереди, повесила ее на плечо. Темис удивил вес – она с трудом представляла, как прикладывает оружие к плечу и прицеливается. Темно-серый металл обжигал ладони, механизм казался сложным. Темис вдруг почувствовала себя не в своей тарелке.
В следующей палатке ей выдали пояс с амуницией. Всего пятьдесят патронов, которые она гордо пристегнула к талии. Что бы сейчас подумала о ее внешнем виде Маргарита? Темис представила ужас и неодобрение на лице сестры.
Весь день их учили чистить и заряжать винтовку, а также стрелять, но Темис схватывала не сразу. Когда она надавила на спусковой крючок, то получила отдачу прикладом – на ее костлявом плече остался синяк.
Она сосредоточилась на тренировке, но в процессе заметила, что один из бойцов-инструкторов помогал ей больше, чем другим.
– Вот так, – сказал он, показывая, как держать оружие.
Потом, встав позади Темис, обхватил ее винтовку, правильно фиксируя возле плеча.
– Ничего не выйдет, если не будешь делать правильно с самого начала.
Мужчина был суровым, но терпеливым, и Темис вдруг захотелось угодить ему.
В последующие дни он всегда оказывался поблизости. Вокруг ходили сотни бойцов, но в толпе она замечала лишь его, будто остальные лица слились в одно. Роскошные черные кудри, темные глаза и точеные черты лица выделяли мужчину из других (его шевелюра была даже пышнее, чем у Темис). Когда он склонялся к Темис, показывая ей что-то, от него исходил сладкий притягательный аромат. Они даже не представились друг другу – в лагере это было не прин