Настало время уходить, и отряд Темис переместился в палатку-столовую. Мария отсутствовала: два дня провалялась с лихорадкой и теперь нуждалась в медицинской помощи.
– Она всегда хотела оказаться в госпитале, – сказала Деспина с легким сарказмом.
Школьная учительница никогда не сочувствовала постоянным жалобам и слезам Марии.
– Ей не стоило приезжать сюда. Такая девушка вызывает только лишние хлопоты, – отрезал парень их отряда. – Подумайте, что будет с ней в горах. Да она сдохнет в первый же день.
Другие мужчины согласились.
– Я вообще не понимаю, зачем среди нас женщины, – буркнул кто-то.
Беседу парней услышал капитан и тут же отругал их. Правила были просты: никакой дискриминации – ни в словах, ни в поступках.
Также запрещалось вступать в интимные отношения. Это могло подорвать боевой дух, поставив под угрозу жизнь товарищей и создав неловкость в отрядах. Любого нарушителя ждало наказание и изгнание. Коммунистические вожаки порой обращались со своими бойцами не менее жестоко, чем с врагами.
В коммунистической армии женщинам давали те же возможности, что и мужчинам, но приходилось выкладываться по полной. Спустя несколько месяцев после побега из Афин Темис стала другим человеком. Она набралась сил, окрепли икры под брюками, вес винтовки больше ее не беспокоил. Поначалу Темис страдала от мозолей на ступнях, но благодаря Элени, настоявшей, чтобы она взяла банку мази из пчелиного воска, ссадины зажили, а кожа загрубела. Темис чувствовала себя сильной, целеустремленной, воодушевленной, готовой к бою.
Учебный отряд из пятидесяти человек разделили и переформировали. Возникшие привязанности никак не учитывали. Им следовало захватить обширные территории, поэтому всех разослали в разные части. Деспина отправилась на Пелопоннес с опытными бойцами, а Марии пообещали работу в лагерном приюте. Она так и не научилась стрелять.
Темис обрадовалась вести, что они с Катериной останутся в одном отряде. Но позже ее охватили растерянность и смятение, когда она подслушала разговор офицера и того бойца, образ которого преследовал ее во снах и наяву. Впервые она услышала фамилию – Макрис; теперь она знала, что его назначили заместителем командира их отряда.
Глава 13
Теплым весенним днем тридцать человек – десять женщин и двадцать мужчин в одинаковой форме – тряслись в открытом грузовике. Темис уже и вообразить себя не могла в другой одежде, помимо брюк. Широкие карманы спереди и по бокам вмещали все ее личные вещи, а еще ей нравилась свобода движений, которую брюки давали.
Пока ехали на юг, к Греции, она сидела рядом с мужчиной, чье лицо скрывала каштановая борода. С длинными волосами, заросший и косматый, он напоминал дикого зверя, медведя из тех, которые, по слухам, ревели в горах, ожидавших их впереди. Ничего не стесняясь, он смеялся и болтал с Темис, придвинувшись так, будто плохо ее слышал из-за шума мотора.
В какой-то момент мужчина скрутил сигарку и предложил ей. Темис отказалась, но он настоял, чтобы она сделала затяжку.
– Не думаю, что это мне подходит, – выпалила Темис.
– Скоро ты привыкнешь, – пошутил он, показав на всех других женщин вокруг, которые спокойно курили.
Когда один боец в грузовике обратился к нему, Темис осознала, что общалась с капитаном отряда.
– Простите, я сразу не поняла…
– Нет нужды извиняться. Мы же коммунисты.
– Но…
Увидев, как она покраснела, капитан успокоил ее:
– У нас есть иерархия, но без формальностей, – твердо сказал он.
Ревел мотор, пока грузовик трясся на разбитой дороге, бойцы разговаривали и пели песни, заглушая их с капитаном голоса. Темис немного рассказала о своем прошлом и хотела расспросить человека, назвавшегося капитаном Соломонидисом. Наконец она поинтересовалась, знает ли он, куда они едут.
– Конечно знаю, – сказал он. – И скоро ты тоже узнаешь.
Темис не понимала, ответил ли он так от отсутствия доверия или по политическим соображениям.
Впереди маячили острые пики гор и становились все ближе. Темис не поворачивала головы в сторону капитана, но знала, что кучерявый Макрис сидит напротив и наблюдает за ними. Время от времени она ловила на себе враждебный взгляд одной женщины.
Поездка показалась недолгой. Иногда грузовик останавливался, чтобы люди могли размяться и выпить кофе, сваренный на передвижной плитке. Это напоминало школьный поход или загородный отдых, вернулись воспоминания о давно ушедших радостях.
В одной деревне из каменного дома вышла женщина. Она приблизилась к Темис и надела ей на шею венок из свежих полевых цветов. Сладкий аромат наполнил воздух.
Наверное, настало Первое мая, подумала Темис. Но отмечали в этот день не только начало лета.
– Сегодня день борьбы за права трудящихся! – воскликнул капитан. – Будем танцевать!
Все взялись за руки и встали в круг. Впервые за долгие годы Темис забыла печаль, тяготившую ее. Казалось, энергия исходила от самой земли. Тревоги о Паносе, стыд за Маргариту и грусть из-за искалеченного Танасиса – все исчезло за считаные секунды. Она с детства не испытывала такого беззаботного удовольствия.
Вдруг мужчина, которого она не могла выбросить из головы, подошел и взял ее за руку. Скоро они будут дисциплинированно маршировать бок о бок, но сейчас их ноги двигались под мягкую и ровную мелодию, в ритме традиционного танца, знакомого всем. Это немного отвлекало от предстоящего боя.
«Такую гармонию я хочу вернуть нашей стране», – подумала Темис.
Аромат сладкого пирога, который им вынесла та же женщина, всех приободрил. Мед стекал с их пальцев, пока они жадно ели, собирая все крошки. Они еще никогда не пробовали такого вкусного глико[25].
Капитан припас бутылку водки ципуро и в сумерках пустил ее по кругу. Бойцы сделали по глотку, а потом, согретые танцами и алкоголем, забрались в грузовик. Темнело, температура падала, а грузовик полз дальше, в горы.
Темис сидела теперь в конце кузова, но снова ловила на себе взгляд той женщины. Она склонила голову, желая скрыться от враждебности. С другой стороны за ней наблюдал Макрис.
Чтобы отвлечься, Темис заговорила с сидевшей рядом Катериной. Час спустя девушка опустила голову на плечо подруги и погрузилась в глубокий сон.
Темис проснулась от скрипа ручного тормоза и внезапной тишины. Мотор заглох. Она села и протерла глаза.
Кузов уже открыли, и бойцы выпрыгивали наружу. Последний скинул их рюкзаки.
Местность была ей незнакома, но, когда показалось солнце, она прочла вывеску. Темис приободрилась, увидев знакомый алфавит. Они снова оказались в Греции, на родине, за которую учились сражаться.
Отряду объяснили план на следующие несколько дней. Их целью стало обеспечить себя запасами на недели вперед. Единственным источником являлись деревни, но не все жители охотно делились. Если они не отдавали достаточно продовольствия добровольно, их следовало «приободрить».
Темис знала, что так обозначали применение силы, но она следовала приказам. Она принесла присягу и руководствовалась принципами, которые теперь их объединяли.
Той ночью она лежала под звездами и вспоминала, как раньше ссорились и спорили ее родные. Ни один ужин не обходился без препирательств, и бабушка часто огорчалась. Темис поняла ценность прежней свободы, позволявшей всем придерживаться каких угодно взглядов.
Под тонким одеялом она ощущала каждый камень. За всю жизнь Темис ни одной ночи не проводила так неудобно. Но капитан постоянно твердил им, что дальше условия станут еще более суровыми.
– Пока мы еще на каникулах, а вот дальше… – сказал он. – Нужно будет приготовиться к бою. Вы узнаете, когда придет момент.
Следующие две ночи они шли, потом снова разбили лагерь. Наутро Темис получила первое задание: совершить набег на указанный пункт, захватить продовольствие и набрать в армию людей. С двумя другими бойцами они скрытно наведались в соседнюю деревню, прикидывая, сколько здесь жителей, какими запасами они располагают и есть ли у них оружие. Они доложили, что все мужчины ушли, остались мальчики не старше тринадцати лет.
Отряд проснулся до рассвета, чтобы окружить деревню. Когда раздались первые выстрелы, никто из внезапно разбуженных женщин и детей не понял, что происходит.
Следовало пройти как можно больше домов за кратчайшие сроки, нагнать страха, а затем по громкоговорителю приказать жителям сдаться добровольно (первая группа выступала в качестве заложников). Обычно обитатели деревни боялись за жизнь своих, и без мужчин эта тактика неизменно срабатывала.
У источника на главной площади столпились около полусотни женщин и детей, охваченных ужасом. Бойцы обступили их кольцом. Деревенских было больше, но на чьей стороне сила – это другой вопрос.
Капитан выбрал из толпы молодую женщину, взял за руку и увел, чтобы допросить.
Его манера поразила Темис. Если эта девушка предала его или страну, сказал капитан, он не пожалеет ее.
– Когда ушли из деревни мужчины? – спросил он. – И куда?
Девушка что-то пробормотала в ответ. Эта деревня поддерживала коммунистов, сказала она, но страх на ее лице выдавал правду.
– Твой язык говорит одно, а глаза другое, – проговорил капитан. – Ты лживая сука.
Мужчина, который напоминал Темис добродушного медведя, ударил девушку по лицу и рявкнул своему помощнику:
– Отведите старух в лес. Детей оставим здесь. Здоровые пойдут с нами. Пускай принесут все до последней крошки, прежде чем мы уйдем. Выдвигаемся до полудня.
Указания передали всем бойцам. Темис досталось конвоировать пять молодых женщин: они переходили из дома в дом и опустошали шкафы. Одна из них держала у груди малыша. Никто не разговаривал. Все это время Темис не выпускала из рук винтовку. При попытке к бегству пленного следовало застрелить, без исключений.
Бобы, хлеб, картофель, фрукты – продукты выкладывали на одеяла, расстеленные на деревенской площади. Вскоре на трех одеялах выросли горы еды. Также забрали большие кастрюли. Зачем продукты, если не в чем готовить?