Прижав к себе плачущего Ангелоса, все еще в бабушкином старом бесформенном платье, Темис вылетела из квартиры.
– Темис! – раздался позади слабый голос старушки. – Не уходи, Темис… Прошу!
Стоял сырой апрельский день, и Темис вмиг ощутила на лице моросящий дождь. Она вышла на площадь. Закутала Ангелоса в шаль, чтобы защитить от холода, и села на скамью возле дорожки. Ее всю трясло от злости.
Мимо прошла соседка – подруга кирии Коралис – и озадаченно посмотрела на Темис. Сидящую женщину она не узнала, зато узнала взятое у бабушки платье и остановилась. Ничто другое ее внимания не привлекло: такие люди, как Темис, встречались на улицах часто.
Темис подняла голову и посмотрела на дерево, под кроной которого сидела: оно было в цвету, казалось, лепестки распускаются прямо на глазах. Дождь прекратился, меж облаков появились голубые лоскуты неба.
Темис смотрела, как уходит прочь бабушкина подруга, неся корзину с продуктами. Остановилась, чтобы поприветствовать супружескую пару. Здесь ничего не изменилось, подумала Темис. Ее мир перевернулся с ног на голову, но на этой площади жизнь замерла. Все так же росли высокие деревья, магазинами управляли те же владельцы, даже скамейки, по которым она прыгала в детстве, остались теми же, только выгорели на солнце.
Уходя с площади, она прошла мимо булочной, где обычно покупала хлеб семья Коралис. Вспомнив, что переложила в платье деньги, которые дала ей женщина из «Зонарс», Темис зашла внутрь купить небольшую буханку. Кирия Сотириу удивилась при виде нее, но смогла тихо вымолвить: «Мне так жаль Паноса», после чего отсчитала сдачу. Темис лишь кивнула. Слишком рано затевать разговоры или отвечать на вопросы, тем более что она хотела дать бабушке возможность самой разнести вести.
Темис остановилась возле киоска прочесть заголовки. Некоторые объявляли, что Никос Белояннис, один из лидеров Демократической армии, должен через несколько месяцев предстать перед судом. Гонения продолжаются, подумала Темис, даже теперь.
Другие имена в заголовках были ей незнакомы. Шагая по улице Патисион, она поняла, что поменялись не только политики, но и мода. Темис остановилась возле магазина одежды. Она, в отличие от Маргариты, никогда не обращала внимания на свою внешность, но понимала, что выделяется среди жителей Афин: в бабушкином теплом платье и с кое-как обкромсанными волосами. Темис пообещала себе, что в ближайшие дни потратит несколько драхм на визит к парикмахеру.
От тяжести ребенка на руках у Темис заныла спина. Она немного успокоилась и подумала, не пойти ли домой. Возможно, Танасис и бабушка успокоились.
Приблизившись к парадному входу, она увидела торопившуюся к ней бабушку. Та улыбалась, хоть и слегка натянуто.
– Pedimou, – задыхаясь, сказала она. – Дитя мое. Мне так жаль. Что же мне сказать? Видишь, как он злится. Так быстро вспыхивает. Даже хуже, чем раньше.
– Йайа, я тоже разозлилась. Прости, но мне нужно было уйти…
– Сейчас он спит. Но я подумала, может, нам сходить куда-нибудь вместе. Ты даже ничего не поела.
– Я не голодна.
– Но нужно покормить малыша.
– У него все хорошо. Он еще не понимает, что происходит.
– Он такой сладкий ребенок. – Кирия Коралис легонько потеребила его за щеку. – Дальше по переулку есть маленькая таверна. Там вкусная домашняя кухня. И я прослежу, чтобы ты поела, иначе пострадает и малыш.
Для своих восьмидесяти лет кирия Коралис шла довольно уверенно. Она не нуждалась в трости, и Темис подивилась ее подвижности.
В небольшой таверне было многолюдно, сюда пришли пообедать в основном мужчины. Кто-то поднял голову при виде вошедших женщин, но большинство продолжали поедать рагу из баранины, блюдо дня. Они не заметили Ангелоса, спавшего у Темис на руках.
Официант принес хлеба, и Темис вздрогнула, когда он случайно задел ее руку.
Через минуту он принес две тарелки рагу, а когда заметил ребенка, то вернулся с небольшой миской и чайной ложечкой. Впервые за долгие месяцы Темис видела, что мужчина проявил к ней доброту.
– Efcharistó polý, – сказала она с оживлением. – Большое спасибо. Очень мило с вашей стороны.
– Hará mou. – Официант улыбнулся в ответ. – На здоровье.
Все трое принялись за еду. Ангелос впервые попробовал мясо. Хотя ему давали небольшие кусочки, но по оживлению ребенка стало ясно, что он хочет добавки. Он с аппетитом поглощал густую подливу и соленый картофель.
– Только посмотри на него, йайа!
– Я еще не видела более счастливого малыша!
– Хочу, чтобы он помнил свое детство счастливым!
– Вкусное сочное рагу и картофель? – засмеялась старушка.
– Да, – громко сказала Темис. – И улыбку моей бабули.
Опустошив тарелки и вычистив их кусочком хлеба, они еще немного посидели. Темис не спешила возвращаться домой.
Кирия Коралис словно прочла ее мысли.
– Танасис скоро привыкнет к тебе, – сказала она, подбадривая Темис. – И перестанет обращать внимание.
– Его взгляды не изменятся, так ведь?
– Взгляды обычно не меняются, агапе му.
– Тогда, полагаю, нам придется как-то терпеть друг друга, – сказала Темис. – Только на это я и могу рассчитывать.
– А еще у тебя есть малыш! – напомнила внучке кирия Коралис.
– Я уже знаю, какими будут его политические взгляды!
– Не будь такой уверенной, – проговорила кирия Коралис. – Ты и твой отец – прекрасный тому пример. Политические взгляды не передаются по наследству. Вас было четверо, и какие вы все были разные!
На глаза Темис навернулись слезы. За последние дни нужно было многое обдумать, и на нее вновь нахлынуло осознание того, что Панос мертв.
Кирия Коралис увидела печаль внучки и положила руку поверх ее ладони:
– Жаль, что мы не можем и вовсе обойтись без политики.
Темис изобразила улыбку. Трудно было представить мир без политики, даже с учетом того, как кирия Коралис всегда старалась обойти этот вопрос стороной.
– Политика разрушила нашу страну, – сказала кирия Коралис.
Она была права. Политики разрывали Грецию на части.
– Может, греки просто неукротимый народ, – задумчиво проговорила Темис.
Они обе наслаждались теплом ресторана, вдыхая ароматы, идущие с кухни, где с плиты снимали только что приготовленные блюда. Атмосфера мигом изменилась при упоминании о войне.
Официант забрал тарелки. Владелец закрывал заведение на час перед притоком вечерних посетителей.
– Теперь нам нужно купить вещи для Ангелоса и пару платьев тебе, – радостно сказала кирия Коралис. – В этом месяце у меня остались средства от тех денег, что дает мне Танасис. Государство щедро платит ему, и вот на что мы должны потратиться.
Темис оживленно приняла это предложение.
– А на обувь хватит?
– Конечно.
Темис подумала, что в следующие месяцы ей потребуются крепкие ботинки. Она предвидела долгие пешие прогулки и в подходящий момент собиралась рассказать обо всем бабушке.
После этого они целый час посвятили покупкам.
Ангелос очаровал продавщиц, ползая на четвереньках по полу и играя с обувными коробками и упаковочной бумагой. Все это время Темис избегала смотреть на себя в зеркало. Может, с новой прической будет получше.
К вечеру она не так выделялась на улицах Афин. Конечно, Темис не ловила на себе восхищенные взгляды (она помнила, как люди поворачивали головы вслед Маргарите), но и не вызывала жалости или любопытства. Она вновь превратилась в невидимку, что ее всегда устраивало. А вот Ангелос везде становился центром внимания, куда бы они ни пошли. Незнакомцы хотели прикоснуться к его темным блестящим кудряшкам и восклицали:
– Thavma! Какое чудо!
Темис каждый раз улыбалась и молча соглашалась. Он и впрямь был чудом. Малыш радовал всех кругом.
На углу площади они наткнулись на двух соседок кирии Коралис, ее знакомых с давних пор.
– Кто это у нас тут? – воскликнула одна.
Вторая уже теребила волосы Ангелоса.
– Посмотри на него! Моро му! Кукли му! – радостно сказала она. – Мой малыш! Моя куколка!
– Вы, наверное, помните Темис, мою внучку? – сказала кирия Коралис. – Это ее сын, малыш Ангелос.
Женщины одновременно повернули головы и внимательно посмотрели на Темис. Они совсем не узнали ее.
– Конечно же! Темис!
– К сожалению, отец малыша погиб, – проговорила кирия Коралис, – и они оба живут со мной.
Темис слегка кивнула, подтверждая слова бабушки.
Обе пробормотали слова сожаления и продолжили путь. Кирия Коралис знала, что чем меньше подробностей, тем меньше вопросов тебе задают.
– Они могут думать, что захотят, – твердо сказала она. – Я не собираюсь ни с кем обсуждать политику. Был его отец в правительственной армии или в коммунистической – им-то какая разница?
– Ах, йайа, я надеюсь, что не опозорила тебя, – со слезами на глазах сказала Темис. – Я бы этого не хотела.
– Нет, дорогая. Нам стоит волноваться только о Танасисе.
Когда они вернулись в квартиру, там стояла тишина, прерываемая лишь тиканьем часов. Танасис обычно оставлял трость у двери, но сейчас ее не было. Тем не менее кирия Коралис крадучись подошла к его двери и прислушалась. Она хотела убедиться, что он не спит.
– Мы одни, – подтвердила бабушка, оглядываясь.
Ангелос начал лепетать. Он каждый день осваивал новые звуки.
– Темис, но ты не должна переживать, – проговорила она. – Твой брат привыкнет к новой жизни в доме!
Темис тяжело вздохнула.
– Йайа, я должна тебе кое-что рассказать, – с волнением сказала она.
– Что такое, агапе му?
Кирия Коралис побледнела.
– Не бойся, йайа, – быстро сказала Темис. – Просто мне придется на некоторое время уехать.
– Но ты же только что приехала! Pedimou, ты не можешь снова уехать!
– Йайа, я должна.
Старушка угрюмо опустилась в кресло. Кирия Коралис, которая за эти дни испытала настоящее счастье, теперь не сдержала слез.
– Но зачем? – тихо спросила она. – Скажи мне зачем…