Темис рассеянно помешивала кофе. Ей хотелось задержаться, но вскоре она все же оплатила счет. Как и у женщин, прошедших мимо, сегодня у нее была особая миссия. Темис отсчитала несколько монет и спросила у официантки, не знает ли та, как найти место под названием Ореокастро. В этом городке находился paidopoli.
Девушка подозвала коллегу:
– Зои, ты ведь живешь там, да? Ореокастро? Как лучше туда добраться?
Вторая девушка набросала на салфетке схему, показывая, как найти автовокзал, номер автобуса, на который нужно сесть, стоимость и длительность поездки. Темис тронула ее доброта.
– Что привело вас в наш город? – спросила девушка.
– Мне нужно в paidopoli, – невинно ответила Темис. – Там мой племянник.
Зои казалась удивленной, что кому-то может понадобиться в такое место.
Несколько секунд спустя Темис шла по улице Аристотелус, сбитая с толку реакцией официантки, но полная предвкушения следующего этапа своей поездки.
В Фессалониках Темис приятно провела время, поэтому она нехотя оставляла город позади. Она села в задней части автобуса; обернувшись, увидела, как вдалеке сверкнуло на солнце море.
Ореокастро находился ближе к Фессалоникам, чем она представляла, и был конечным пунктом маршрута. Ближе к полудню Темис сошла с автобуса и, спросив дорогу, добралась до нужного места. Пять минут спустя она уже стояла перед paidopoli.
Над ней возвышались железные ворота, сквозь решетки виднелось огромное здание. Над входом развевался большой греческий флаг.
Темис не позволяла себе даже думать об этом моменте, и теперь ей стало страшно. Что будет дальше?
Она сама так долго была по другую сторону решетки, желая вырваться наружу, теперь же находилась снаружи и ждала разрешения попасть внутрь. Во дворе перед главным зданием играли десятки мальчиков. Некоторые гоняли мяч, другие общались. Один или два робко мялись в сторонке.
Все дети были одеты в одинаковые синие шорты и рубашки, что напомнило ей о ненавистной форме ЭОН.
Темис вгляделась в лица детей. Какой сейчас Никос? У нее сохранился младенческий портрет, но его нарисовали четыре года назад. Сейчас мальчик выглядит совсем по-другому, а во дворе находилось около пятидесяти детей, в толпе их лица казались похожими: темные волосы (одинаково подстриженные), смуглая кожа, темные глаза. Внезапно дали сигнал свистком, и все, выстроившись в шеренгу, как солдаты, строем отправились в здание. Снова наступила тишина.
Только секунду спустя Темис догадалась толкнуть ворота. К ее удивлению, они с легкостью поддались, и она вошла внутрь, нервно надавливая пальцем на полированный звонок.
Темис затаила дыхание.
– Наберись мужества, – сказала она себе. – Будь сильной. Подумай об Алики.
Почти сразу дверь отворила молодая женщина, примерно одного с Темис возраста. Она не выглядела ни дружелюбной, ни суровой.
– Kalispera. Доброе утро. Могу я вам помочь?
Темис приготовилась, что скажет, и слова сами вырвались наружу.
– Я приехала узнать о ребенке. Никосе Кузелисе. Я его тетя.
– Ах да, – ответила женщина, будто ждала ее приезда. – Заходите.
Вскоре Темис сидела в кабинете директора. На стене висел огромный портрет королевы Фредерики, с которой она неизбежно встречалась взглядом, когда смотрела в ту сторону. Темис не изменила мнения об этой немке, хотя та успешно пропагандировала себя в качестве матери и спасительницы греческих детей.
Зашел директор, и Темис встала с ним поздороваться. Когда они сели, он заговорил:
– Мой секретарь сказал, что вы желаете забрать Никоса Кузелиса.
– Да… я вам писала.
– Письмо здесь, – коротко сказал мужчина, бросив на него взгляд. – Прежде чем отпустить его, я должен сообщить вам некоторые вещи.
Его манера говорить напомнила Темис о тюрьме.
– Во-первых…
У Темис чаще забилось сердце. Если бы он потребовал ее удостоверение личности, все могло пойти наперекосяк, но она подготовила оправдание: ее личные документы сгорели в пожаре во время декабрьских событий 1944 года.
– Я должен сказать вам, что он настоящий бунтарь. Несмотря на наши старания, он не очень-то… слушается, вот что я вам скажу.
– Ох… – выдохнула Темис, стараясь изобразить неодобрение. – Простите.
– Он не слишком хорошо понимает идеологию нашего учреждения, – строго добавил директор. – Поэтому, когда он уедет, я надеюсь, вы всерьез займетесь его воспитанием.
– Конечно, – с энтузиазмом сказала Темис. – Мой брат с радостью возьмется за это дело.
Упомянув Танасиса, она сделала разговор более правдоподобным.
– Ему нужно выучить слова национального гимна. И продолжать учить молитвы.
Человеку со стороны могло показаться, что он говорил о подростке, а не о четырехлетнем мальчике.
Темис кивала в ответ на каждое слово.
– Что ж, тогда мы все уладили, – сказал директор. – Поставьте подпись вот здесь.
Темис наспех подписала бумагу, переданную ей. Там говорилось о том, что директор уже рассказал, а своей подписью она обязалась выполнить свои обещания. От Темис требовалось сделать из Никоса законопослушного гражданина.
Да, подумала Темис, поднимая ручку. Я с радостью сделаю из него хорошего гражданина: он будет любить родину и сограждан.
Темис не возражала против этих принципов, но видела она их иначе, чем сидевший перед ней грозный начальник.
Директор бегло пробежался взглядом по документу, проверяя, все ли подписи на месте. Не успели высохнуть чернила, как он встал и повел Темис к двери. Он вежливо выпустил посетительницу и поблагодарил ее за визит.
– Мой секретарь разберется со всем остальным.
Темис подумала, что директор даже рад скинуть ношу и уменьшить численность воспитанников paidopoli, пусть даже на одного ребенка. Процедура прошла на удивление просто.
Не успела Темис поблагодарить, как дверь захлопнулась.
Ее поджидала молодая женщина.
Наконец-то она встретится с сыном Алики.
Темис следовала за секретарем по длинным коридорам. Они прошли огромную столовую, где обедали дети, несколько классных комнат и прачечную, пока не добрались до спален. Там Темис увидела ряды двухъярусных кроватей, стоявших совсем близко друг к другу, на каждом лежало свернутое серое одеяло. На окнах не было ни занавесок, ни жалюзи. Пространство казалось неприветливым и неуютным, напоминая лагерь в Булкесе. Никакого намека на то, что здесь ночевали дети. Темис вспомнила цветное лоскутное одеяло и игрушки, которые лежали в кроватке Ангелоса.
Темис не сразу увидела маленькую фигуру, забившуюся под кровать.
– Никос! – позвала секретарь добрым, но строгим голосом. – Тебя пришли повидать.
Мальчик залез глубже, прикрывая лицо рукой.
– Никос, вылезай! – более жестко позвала женщина. – Хватит. Вылезай сейчас же!
Она нагнулась, чтобы вытащить ребенка из-под кровати, сначала потянула за одну худощавую ножку, потом шлепнула его по бедру, когда он стал сопротивляться.
– Ты уезжаешь! – с ноткой триумфа сказала женщина.
На этих словах ребенок прекратил брыкаться. Казалось, эти новости одинаково радовали как ребенка, так и персонал.
Когда мальчика вытащили на свет, Темис уставилась в два темных колодца его карих глаз. От сходства она чуть не вскрикнула. Короткая стрижка лишь подчеркивала огромные глаза. Такие же, как у отца. Мальчик напоминал Темис Тасоса, но, что важнее, был очень похож на Ангелоса.
Для Никоса Темис была чужим человеком, но ей казалось, что она знала этого мальчика всегда.
Она подавила желание взять ребенка на руки, а вместо этого присела на колено, оказавшись на уровне его глаз.
Никос смотрел на нее с дерзостью, которую она не ожидала увидеть. Нечто среднее между неповиновением, заносчивостью и любопытством.
– Мы будем жить вместе в новом городе, – сказала Темис, подавляя соблазн представиться его тетушкой. – Я заберу тебя в хорошее место, где мы будем жить с твоей прабабушкой и дядей.
Темис не хотела врать, но пришлось немного изменить историю.
Ребенок молчал.
– Собирай вещи, – сказала секретарь.
– У меня ничего нет, – угрюмо ответил мальчик.
– Тогда свою одежду, – резко сказала женщина и тут же дружелюбно улыбнулась Темис, чтобы не портить впечатления.
Никос залез под кровать, достал небольшую металлическую коробку и открыл ее. Внутри лежал шерстяной свитер, который он повязал на талии. Очевидно, что его выучили так делать. Мальчик казался взрослым не по годам.
Темис спросила, не хочет ли он с кем-нибудь попрощаться, но мальчик покачал головой. Похоже, здесь у него не было друзей, в том числе и среди персонала.
К радости Темис, ребенок спокойно оставил заведение, несколько лет служившее ему домом. Без всяких эмоций и колебаний он взял Темис за руку и пошел по мраморным коридорам, через главный вход и ворота. Когда они уходили, директор радостно помахал им в окно рукой. Потом задернул шторы, чтобы не выцветала мебель в кабинете.
Темис заранее узнала расписание автобусов до Фессалоник. До отправления оставалось несколько часов, поэтому она решила отвести Никоса куда-нибудь перекусить.
Ребенок вел себя тихо. Она и не ждала другого, главное, он крепко держал ее за руку, полный доверия и надежды на то, что она отвезет его в лучшее место. Готовность мальчика пойти с ней радовала Темис и успокаивала тревоги.
Они устроились в небольшом ресторанчике, где Никос с жадностью проглотил фаршированные овощи, склонившись над тарелкой так, будто кто-то мог ее отобрать.
Беседуя с ним, Темис впервые упомянула, что скоро он встретится с младшим братиком.
Никос не реагировал на то, что она говорила, – непонятно, слушал ли он вообще. Временами он поднимал на нее огромные карие глаза, но, казалось, мало вникал в слова. Вскоре мальчик все доел, и они направились к автобусу, шедшему до Фессалоник.
С момента прибытия в город и до отправления поезда в Афины у них оставался еще час. Неподалеку от вокзала Темис увидела магазин. Она хотела переодеть мальчика, избавиться от мешковато