Уж я год тебя шила,
Я другой вышивала,
Я третьёй нагнетала.
Как пришло разоренье —
В один час разорила,
По платку раздарила.
Уж как свекру-то батьке
Сшила пестру рубашку,
А свекрови-то матке —
Полотняна рубашка;
Как деверьям-то братцам —
Еще по шитому платочку,
Как золовкам сестрицам —
По жемчужной повязке.
Им еще того мало,
Им еще недостало!»
«Вечор поздно из лесочку…»
Вечор поздно из лесочку
Я коров домой гнала.
Подошла лишь к ручеечку
Близ зеленого лужка, —
Вижу, барин едет с поля,
Две собаки впереди;
Лишь со мной он поравнялся,
Взор свой бросил на меня.
«Здравствуй, милая красотка,
Чьей деревни и села?» —
«Вашей милости крестьянка», —
Отвечала ему я.
«Не тебя ли, моя радость,
Кузнец за сына просил?
Его сын тебя не стоит,
Не на то ты рождена.
Завтра, завтра ты узнаешь,
Для кого ты суждена;
Будешь завтра не крестьянка —
Завтра станешь госпожа!»
«Кольцо души-девицы…»
Кольцо души-девицы
Я в море уронил;
С моим кольцом я счастье
Земное погубил.
Мне, дав его, сказала:
«Носи! Не забывай!
Пока твое колечко,
Меня своей считай!»
Не в добрый час я невод
Стал в море полоскать;
Кольцо юркнуло в воду;
Искал, но не сыскать!..
С тех пор мы как чужие!
Приду к ней — не глядит!
С тех пор мое веселье
На дне морском лежит!
О ветер полуночный!
Проснися! Будь мне друг!
Схвати со дна колечко
И выкати на луг.
Вчера ей жалко стало:
Нашла меня в слезах.
И что-то, как бывало,
Зажглось у ней в глазах!
Ко мне подсела с лаской,
Мне руку подала,
И что-то ей хотелось
Сказать, но не могла!
На что твоя мне ласка!
На что мне твой привет!
Любви, любви хочу я…
Любви-то мне и нет!
Ищи, кто хочет в море,
Богатых янтарей…
А мне мое колечко
С надеждою моей.
«Ах, жарко в тереме свечи горят…»
Ах, жарко в тереме свечи горят.
Горят свечи воску ярого;
Ах, жалко плакала свет
Хавроньюшка.
Унимал ее родной батюшка,
Уговаривала родна матушка:
«Не плачь, не плачь, мое дитятко!
Уж я тебя не в полон даю,
Не в полон даю, не полонить хочу;
Уж я тебя замуж отдаю,
За умного, за разумного,
За белого, за румяного,
Ведь я тебя не одну пущу,
Не одну пущу, поезжан пошлю,
Поезжан пошлю, сваху снаряжу».
«Государыня моя матушка!
Я сама знаю, про то ведаю,
По домам гости все разъедутся,
И сватьюшки все разойдутся,
Одна я, младешенька, остануся
На чужой дальней на сторонушке,
У чужого отца, матери,
У чужого роду-племени».
«Я любила его…»
Я любила его
Жарче дня и огня,
Как другим не любить
Никогда, никогда!
Только с ним лишь одним
Я на свете жила;
Ему душу мою,
Ему жизнь отдала!
Что за ночь, за луна,
Когда друга я жду!
И бледна, холодна,
Замираю, дрожу!
Вот он идет, поет:
«Где ты, зорька моя?»
Вот он руку берет,
Вот целует меня!
«Милый друг, погаси
Поцелуи твои!
И без них при тебе
Огонь пылает в крови;
И без них при тебе
Жжет румянец лицо,
И волнуется грудь,
И кипит горячо!»
«Ты, река ли, моя реченька…»
«Ты, река ли, моя реченька,
Да ты, река ли светла, быстрая,
Да ты течешь да не сколыхнешься,
Да с бережками да не сровняешься,
Со желтым песком не смутишься.
Да ты, душа ли красна девица,
Да ты сидишь — да не усмехнешься,
Да говоришь речь — не улыбнешься».
«Да я чего буду смеятися,
Да чего я радоватися,
Да у нас полон двор коней стоит,
Да полна горенка гостей сидит,
В других спальнях дружных подруженек.
Все да гости у нас есть как есть,
Одних гостюшек нет как нет,
Да нету гостюшек любимых,
Да нет родителей родимых.
Сватать да меня есть кому,
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому.
Всё чужи люди снаряжают,
Всё чужи люди благословляют,
Все соседи спорядовые.
Да близкой братец, красно солнышко,
Да ты сходи-ка во конюшенку,
Да приведи-ка да лучшего коня,
Да запряги-ка в новые саночки,
Да ты вези-ка ко божьей церкви,
Да повыстань в колоколенку,
Да ударь-ка трижды в колокол,
Да ты расступись-ка, мать сыра земля,
Да подымись-ка, гробова доска,
Да развернись, да тонки саваны,
Да вы повыстаньте, родители,
Да передайте мне прощеньице,
Да вы последнее благословеньице».
«Ах, матушка, тошно мне…»
Ах, матушка, тошно мне —
Голова болит,
Сударыня, грустно мне —
Сердечко ноет…
Болит моя головушка —
Не знаю, как быть.
Сяду я на лавочку,
Погляжу в окно,
Погляжу ль в окошечко —
На улице дождь.
На улице дождичек,
Во поле туман.
Во поле большой туман —
Туман затуманился;
А мой-то любезный друг
Припечалился,
Припечалился, душа моя,
Призадумался,
Вечор — вечор милый друг
У девушек был,
У девушек был,
Про меня забыл.
Привел с собой душечку
Он лучше меня,
Забыл совсем, милый друг,
Забыл про меня…
«Растет, цветет черемуха…»
Растет, цветет черемуха
Во темном лесу.
Нельзя, нельзя черемочку
Неспелую рвать,
Неспелую, незрелую,
Неналивную.
Нельзя, нельзя девчоночку
Несватану брать.
Несватану, несватану,
Незарученную.
Ведут молодца с того конца
С красавицею.
Один ведет за рученьку,
Другой за другу,
Третий стоит, сердцем болит —
Любил, да не взял.
«Девочка, красавица,
Оглянись назад!» —
«Мальчишечка, бедняжечка,
Глаза не глядят!» —
«Девочка, красоточка,
Платочком махни!» —
«Мальчишечка, страдатель мой,
Платочек короток!»
«Бирюзовы, золоты колечики…»
Бирюзовы, золоты колечики
Раскатились, ай, да по лужку
Ты ушла, и твои плечики
Закатилися в ночную мглу.
Во зеленой травушке-муравушке
Не сыскать потерянных колец,
Не найти любви-забавушки.
Тут и счастьицу конец.
Ты звучи, гитара моя милая,
Разгони ты грусть мою, печаль,
Ах ты жизнь, ты жизнь моя постылая,
Ничего теперь не жаль.
Ну-ка, дядька, лошадь запрягай-ка,
Бурую, лохматую,
А я поеду во цыганский табор
Цыганочку сосватаю.
Дайте ходу, ходу пароходу,
Подымайте алы паруса.
Ах, люблю, люблю эту породу
За веселые глаза.
«Выйду ль я на реченьку…»
Выйду ль я на реченьку,
Посмотрю ль на быструю,
Не увижу ль я свово милого,
Сердечного друженька.
Мы сойдемся, поклонимся,
Посидим, повеселимся,
Посидим, повеселимся,
Мы домой пойдем, простимся:
«Прощай, яхонт дорогой,
Не расстался бы с тобой».
«Виноград ты мой зелен,
Без ума ты меня сделал».
Мне сказали про милого,
Милый не жив, не здоров,
Милый не жив, не здоров,
Будто без вести пропал.
А сегодня мой милой
Вдоль по улице прошел.
Вдоль по улице прошел,
Громко-звонко просвистал.
Громко-звонко просвистал,
На окошко не смотрел.
На окошке есть приметка —
Винограду висит ветка,
Я по той ли по приметке
Ко милу дружку зайду.
Мой миленький очень рад,
Воротечки отворял.
Воротечки отворял,
Всереди двора встречал,
Всереди двора встречал,
За белы ручки примал.
«Мимо двора, мимо Иванова…»
Мимо двора, мимо Иванова,
Мимо широкого, мимо Осипычева
Тут и тек-то, протек медвяной ручей.
Как на ручьеньке бел-горюч камень,
Как на камешке част ракитов куст,
Как на кустике млад соловушка.
Он поет-то, поет песню жалобну,
Он назолу дает душе Аринушке,
Он большую-то дает душе Ивановне.
«Уж ты, кыш, полети ж, млад соловушка.
Ко тому ли двору ко Иванову,
Ко тому ли двору ко Осипычеву,
Ко тому ли терему ко тёщину,
Ко тому ли брану пологу невестину.
Ты буди-ка, буди душу Аринушку,
Ты буди-ка, буди душу Ивановну.
Уж и ей-то, душе, много надобно:
Уж ей свекра-то дарить со свекровушкой,
Ей и деверя дарить со золовушкой,
А и меня ли, добра молодца, со всем поездом.
А и свекра-то дарить стольным городом,
А свекровушку дарить лисьей шубою,
Деверя-то дарить добрым конем,
А золовушку дарить золотым венцом,
А меня ли, добра молодца, полотенчиком».
«Ох, у меня есть дружок тайный…»
Ох, у меня есть дружок тайный,
Да он теперь на сторонке дальней.
Вспомни, милый, вспомни, мой друг,
Вспомни рощу, зеленый луг.
Вдаль да по речке плывет лебедь,
Жду я не дождусь, когда милый приедет.
Ты приедешь, стукни в стенку,
А я выйду, тебя встречу.
Выйду встретить тебя в сенцы,
Расскажу, что есть на сердце.
В моем сердце нет покоя,
Когда милый мой не со мною.