И минувшие так быстро школьные года
А потом война сурово загремела.
В бой пошел парнишка молодой,
Так ни разу в жизни и не влюбился,
Всю войну любил одной мечтой.
Вот теперь сидит и пишет эти строчки.
Молодой
Взгляд суровый, он девчоночку уж
Больше не проводит,
Как ее он провожал.
Думаю сейчас о миллионах я счастливых,
Думаю какое счастье у них впереди.
Может быть и я таким родился,
А возможно дни мои уж сочтены.
Я хочу сказать им миллионам многим:
Уважайте миллионы вы других.
Ихней кровью вся земля наша полита
Родины защитников простых.
Ведь они же тоже жить хотели.
И жизнь они любили может быть сильней,
Потому что видели как за нее товарищи погибли,
Видели как за ту жизнь в сражениях люди гибли,
Умирая сами говорили, бей!
Миллионы будьте счастливы, но никогда
Не забывайте нас.
23.01.1945 г. Здравствуйте, дорогие мои.
Жив и здоров – воюю. Ни минуты свободной. Получил большое подразделение и сначала очень трудно, да тем более в бою. Вот и все. Пока. До свидания.
Дима. Целую.
20.02.1945 г. …Деремся отчаянно 6‑й или 5‑й день. Не знаешь, какой день. Сегодня кажется немного полегче. А погода замечательная. Что писать? Нечего. Люди спят, а я еще держусь почему-то. Ну и все, родные мои.
Писать нечего. До свидания, дорогие мои!
Целую (без подписи).
20.03.1945 г. …Я жив и здоров о чем спешу сообщить всем. Все время в боях. Только вчера вышли с первой линии. А 5 дней наступали. О нас сегодня, наверное, сообщит Информбюро…
Описывать ничего не буду. Главное, что живой, что немного странно.
Будьте счастливы и здоровы. До свидания. Целую, Дима.
21.03.1945 г. Здравствуйте дорогие мои.
Утро. Сегодня в проспал впервые всю ночь. Сейчас спокоен и пишу. Впереди есть кое-что интереснее. Добивать окружение фрицев. Об старом не хочется писать. А знаете как штурмовали один город? Вот найдете в сводке (зачеркнуто). И в приказе должно быть. Войска полковника Ромашева. По шоссе едем. Полковник подходит: «Орудия вперед в город. Рассчет садись» и летим по шоссе. Влетаем на окраину. Выстрел – снаряд рвется рядом у дороги. Все летят на землю. Разворачиваем орудия, и летят кирпичи домов. Все хорошо получается, когда живой остаешься. Особо что нечего писать.
До свидания. Целую! Дима[45].
24.03.1945 г. Из письма к матери с описанием гибели ее сына
…Погиб 22.03.1945 г. при следующих обстоятельствах:
Засевшие в лесу немцы сопротивлялись. Наша пехота атаковала лес. Командуя батареей пушек, которые стояли на прямой наводке в непосредственной близости от противника, Вадим был убит осколком разорвавшейся мины. Его вывезли с поля боя на лафете пушки и похоронили с отданием всех воинских почестей…
Извещение Щелковского райвоенкомата
Московской области от 10 мая 1945 г.
Ф. М-33. Оп. 1. Д. 111.
Буряченков [И.О. неизвестны] – ст. Лихая, Ростовская обл.
11.05.1942 г. Добрый день или вечер, дорогая жинка Е.В. и детки. Первым долгом я вам сообщаю, что жив и здоров пока. Ну, должен скоро идти на переднюю линию, громить врага.
Дорогая жалочка – Натачка, дорогая голубочка, принимай от меня мой чистосердечный, горячий, мой задушевный привет с крепким рукопожатием. Жму твою правую ручку твою и целую твои алые губочки безотрывно тысячу раз и может в последний раз.
Наточка, я сейчас не в той части, что был. Сейчас в стрелковой и должен скоро пойти с гадами сражаться.
И буду бить так крепко. Не буду гадам давать пощады ни днем, ни ночью. Буду драться до последней капли крови за свою Родину. Отдам все свои силы, даже не пожалею и жизни, чтобы наши дети жили так, как мы жили, а не рабами.
Теперь, дорогие сыночки, я вам посылаю свой отцовский чистосердечный горячий привет с крепким рукопожатием и целую я ваши нежные губочки безотрывно тысячу раз. Пока жив и здоров и того тебе с детками желаю. Писал твой муж А.С. своей дорогой жене…
Пока до свидания, Наточка и детки…
…Дорогая мама и папа, братцы. Не обижайтесь, что мало писал. Не на чем писать. Я вас прошу: не обижайте моих деток, а также Е.В. и Н.А.
Подписи нет. Копия письма мужа заверена.
Ф. М‑33. Оп. 1. Д. 1413/2.
Ваил Михаил Борисович – 1906 г.р., Триполье. Слесарь. В действующей армии в 1942–1945 гг. связист противотанкового полка. Войну закончил в Восточной Пруссии. Сохранилось 970 писем[46].
27.02.1942 г. Можайск.
Здравствуй, Белуська!
Сегодня у меня самый счастливый день моей жизни. Сегодня получил 3 письма… Это все письма в ответ на мое письмо к тебе по радио, которое слыхала вся страна и в том числе и они. От них я узнал твой точный адрес, от них же я узнал, что мама и Соня живы и живут в Сталинграде… Ты себе можешь представить ту радость, которая меня охватила, когда я узнал, что ты жива и что я обрел возможность тебе написать. Пишу тебе это письмо, как первое.
За прошедшие 8 месяцев я немало пережил… Первое – это пребывание в Киеве, а затем эвакуация и безвестность о твоем существовании. Как тебе сейчас тяжело, я себе прекрасно представляю, но лишь бы ты не осталась в Киеве в руках фашистских извергов. Сколько пишут в газетах о зверствах фашистов, но действительность гораздо ужасней. Я побывал в многих местах, где в свое время находилось это зверье. Я видел сожженные дотла города и села, я видел трупы женщин и детей, я видел несчастных ограбленных жителей, оставшихся без крова и хлеба, но также я видел слезы радости этих обездоленных людей при встрече нас, после того, как мы их освобождали. Слезы наворачивались на глаза, когда встречая нас – меня обнимали и целовали и одновременно плакали женщины в освобожденных местах. Чувство мести сильно развито во мне и у всех наших бойцов.
За эти месяцы, как я уже писал, пережито не мало. Полк, в котором я нахожусь, проделал большой путь, беспрерывно находясь в боях. Пришлось переживать горечь отступления, но также пришлось пережить и радость победы. За это время мы прошли путь от защиты Львова до защиты Москвы и Москву мы крепко защитили. Пришлось пережить и беспрерывные бомбежки, и наступления танков, и нападения автоматчиков и после всего полк наш вышел окрепшим, закаленным в боях и за свою отвагу и организованность получил звание «гвардейского». Гвардейцем, таким образом, стал и я. Вот вкратце путь моего полка.
Я ни на один день не оставлял надежды вас разыскать. Во все концы Советского Союза я разослал письма с запросами и, наконец, использовал последнее средство – Радио. В конце января я по служебным делам, вместе с моим командиром был в Москве, и нашел кое-кого из знакомых, и мне устроили протекцию в передаче моего письма по радио. Не имея возможности самому слушать, я все не был уверен в том или письмо передано [или нет], но получение писем из Сталинграда доказало, что письмо было передано. Я вполне здоров (конечно, относительно) ни разу не был ранен, несмотря на то, что был в переделках, где не надеялся остаться живым. Лето и жару перенес, правда с трудом, а зима скоро кончается и можно сказать, что я ее перенес довольно легко.
В настоящее время я вместе со своей частью нахожусь на заслуженном отдыхе с тем, чтоб немного отдохнув затем снова броситься в бой и окончательно добить фашистскую гадину. А бои нам предстоят жестокие, но, я уверен, что мы и дальше будем изгонять врага, как до сих пор. Кратко могу тебе описать, какую работу я выполнял в армии и что сейчас делаю. Поступив в полк, я отказался быть не строевиком и был зачислен связистом: это прокладывать телефонную линию от одного подразделения к другому, установить связь между этими подразделениями и следить за исправностью линии. Это все, конечно, зачастую делается под огнем противника. Одновременно, используя каждую свободную минуту, я был агитатором у себя в батарее. В конце декабря мне было присвоено звание «замполитрука».
Письма пиши мне как можно чаще, не ожидая для этого моего письма. Во всяком случае, каждые 2 дня я должен иметь хоть кратенькое, но письмецо от тебя. Это будет являться отрадой для меня и наградой за тяжелые испытания, перенесенные за это время. В случае, если от меня не часто будут письма, то вспомни, что я на войне…
И что ты знаешь об остальных наших. Целую крепко-крепко бесчетно раз (за 8 месяцев). Дочек крепко-крепко обними и расцелуй за меня.
Твой, который до самой смерти тебя не забудет – Котик[47].
01.03.1942 г. От тебя я еще писем не получаю, но надеюсь, что скоро уже и от тебя получу. Мы сейчас отдыхаем, проживая в теплых квартирах. Сколько этот отдых будет длиться я, конечно, не знаю, но мы готовы вступить в бой в любую минуту. Для меня, во время отдыха работы очень много, так как я провожу политпросветительную работу в батарее. За время пребывания в армии я вступил в действительные члены партии и являюсь заместителем парторга у нас в батарее. В боевых условиях, как я тебе уже писал, я выполняю обязанности связиста. Это довольно тяжелая работа, но до сих пор я с ней справлялся…
…Что со мной происходило, с момента моего выезда из Киева. Дневник я не вел, но в памяти все живо осталось и все события я могу восстановить в памяти в строгом хронологическом порядке. Может быть, если еще останусь жив, – на что я не особенно рассчитываю – я все это смогу описать. 23 июня я еще остался в Киеве, а 24 уже был направлен в г. Львов во главе с группой мл. командиров, которых я должен был сдать в 509‑й зенитный арт. полк. Чтоб скорей доехать, я вместо того, чтоб сесть в эшелон, сел в пассажирский поезд, как говорится нахально, так как билеты я не смог достать. Пропуская своих бойцов в вагон, при громадной давке, меня столкнули под вагон (платформы на вокзале очень высокие), но благодаря тому, что один человек до меня туда упал, я очутился на его спине и не разбился. Это было первое мое происшествие. В пути уже чувствовались ужасы войны. Встречали эшелоны с беженцами из Львова и других мест Западной Украины. В пути часто приходилось задерживаться. Перед нами летали вражеские самолеты. Эшелон, который выехал раньше