08.07.1942 г. Дер. Пухлово… Получил от тебя несколько писем с жалобой на жару и кислый урюк. Вполне тебе сочувствую и тебя понимаю, но помочь не могу, т. к. у нас тоже бывает жарко, но и бывает холодно. Вот уже 3 дня как наступила жара, но думаю, что это не надолго.
У нас затишье перед бурей, поэтому что-либо написать интересное для вас не могу. По газетам вы уже знаете, что начинается активизация на отдельных фронтах и также с нетерпением как и вы ожидаем открытия второго фронта. Желательно, конечно, и для нас открытие второго фронта как можно быстрее, но некоторые союзники, как это видно из газет, очень любят разговаривать в своих палатах и очевидно еще не назначили дня открытия фронта. Будем надеяться, что пока это письмо ты получишь, там, на западе что-нибудь важное случится и начнется истребление фашистской армии.
Как видишь, прошла весна, лето в полном разгаре и для активных действий времени остается не так много. Лето здесь замечательное. Урожай богатейший, также неплохой урожай и хлебов, но ввиду близости фронта весенний сев выполнен с недосевом. Появились уже ягоды земляники. Второй день кушаем землянику с молоком со свежей сметаной и сахаром. Получается красиво и вкусно. Зная Вашу любовь к этому предмету, я стараюсь и за Вас скушать по порции, думаю что Вы за это на меня не обидитесь.
Есть у нас такая Шура, вся в веснушках, нос вздернутый, подстрижена под скобку, в черном платье, в возрасте 20‑ти лет, с которой мы заключили договор о доставке каждый день. Договор заключен с полным согласием с обоих договаривающихся сторон. Жаль, что я выбываю на некоторое время и порцию, назначенную по договору на 4‑х будут употреблять двое. Придется мне где-нибудь в пути заключать дополнительное соглашение.
Пока, всего хорошего. Когда урюк хорошо созреет, пусть каждая из них скушает за меня по порции и представляет себе, что это они кушали землянику. Матери послал 100 рублей…
Василий.
19.07.1942 г. …Между прочим, я нашел верное средство от гриппа. Зимой, если я начинаю чувствовать заболевание гриппом (насморк и т. д.), достаточно облить голову холодной водой и насморка как не бывало. Рекомендую сейчас тебе это средство испытать на себе и на девочках.
Сейчас мне вспомнился рассказ Шолохова Наука ненависти. Правда, прочитай обязательно. Там он рассказывает, как одна жена, провожая мужа-лейтенанта, наказывала ему, чтобы он на фронте не простудился. Он ее успокаивал тем, что не простудится, т. к. на фронте будет жарко. Сама этот рассказ достанешь, то прочитай его для коллектива. Я его читал для бойцов и колхозников. Слушали человек 150 с замиранием сердца. Когда кончил его читать, публика долго сидела и молчала. Тишина. Потом только один нарушил молчание одним словом. Да-а. На днях мне пришлось ехать по дороге с одной женщиной довольно пожилой, она шла с четырнадцатилетней дочкой с той стороны от немцев. Партизаны провели ее через фронт. Многое она рассказала о том как живется. Особенно тяжело бывает тем, если есть подозрение на семью о связи ее с партизанами. При чем, зверствуют вместе с немцами полицейские. Очень часто занимаются отбором скота у крестьян и хлеба. Недавно был случай такой. Немцы согнали около двухсот отобранных коров и хотели перегнать их в тыл. Но партизаны их предупредили. Они сумели этих коров перехватить и перегнать на нашу сторону.
Мы живем пока спокойно вот уже несколько недель. Правда сегодня была усиленная зарядка для фрицев нашей крупной артиллерии, что до некоторой степени нарушило их покой.
Пока, всего хорошего. Крепко целую.
Василий.
03.10.1942 г. …Живем пока хорошо. Питаемся на свежем воздухе. Завтра у нас выходной день. Это не просто выходной день, а называется он санитарный. Это значит, все бойцы должны заняться собой, т. е. починить обмундирование и оружие. Побриться, сходить в баню и, наконец, будет спектакль. Такие дни бывают очень редко. Обычно после выполнения какого-нибудь боевого задания, заканчивающегося успешно.
Посылаю тебе очередной номер повести. Только я стал сомневаться в том, что вы его читаете, т. к. у вас теперь начались занятия и все вы перегружены. Во всяком случае осталось четыре номера и я их достал.
Пока. Крепко целую.
Василий.
6.12.1942 г. 2 декабря в 16–30 ранили в правое бедро в мякоть, осколком мины. Если бы рана была от пули, то лечение закончилось бы недели в три. Но этот осколок затащил в рану много грязи, поэтому мне сделали операцию и очевидно в госпитале я пролежу месяца полтора. Лежать буду по всей вероятности в каком-нибудь армейском госпитале. Во всяком случае, в глубокий тыл меня отправлять не будут как легко раненого. Сейчас пока нахожусь в госпитале, откуда эвакуируют меня дальше, возможно сегодня же.
Так вот из того, что я тебе сообщил, беспокоиться не надо, все пока обстоит благополучно. О благополучии говорит и другой фактор. Ранен уже четыре дня, а температура все время нормальная. Единственно, когда было тяжело, это во время операции. У хирурга ножик был настолько тупой, что он прилагал большие усилия, чтобы разрезать мускулы. Зато после сестра, которая помогала врачу, уделила мне особое внимание за то, что оказался терпеливым и не застонал от такого тупого ножа. Обидно то, что случилось это в начале наступления и не пришлось поучаствовать в этом деле более активно. Правда, нами было сделано кое-что, но теперь это будет происходить без меня. Тяжело было расставаться с командиром, с которым мы почти год жили душа в душу.
Вот пока все. Пиши мне пока по старому адресу, т. к. я буду поддерживать связь со своей частью, а оттуда мне письма перешлют.
Должен тебя предупредить, что денег теперь буду высылать очень мало, всех привилегий, которыми я пользовался на фронте, я лишился.
Целую девочек. Привет колхозникам. Крепко целую.
Василий.
11.12.1942 г. …Раньше я имел воинское звание «старший политрук», а теперь получил звание «капитана». Характер работы остается тот же, а должность моя называется заместитель командира по политчасти.
Новостей особых у нас нет, которые бы интересовали тебя, нет.
Наступили внезапно такие холода, что сразу из грязи все превратилось в лед. Снега еще нет, но очень холодно. Получили уже теплые вещи: портянки, свитеры, шубы, шапки. К сожалению, нет возможности, а то мог бы поделиться с вами. В нынешнем году теплое обмундирование получил гораздо раньше чем прошлый год.
Насчет питания, конечно, у нас по-прежнему хорошо. Правда фруктов в нынешнем году не пробовали, за исключением малины и земляники…
15.10.1943 г. …Получил твое письмо, но отвечать по-серьезному некогда. Сейчас нахожусь на вновь занятой территории. Дела много. Картина безотрадная. Жителей многих нет, т. к. увезены в тыл фрицами. Будет время, постараюсь написать некоторые подробности. Пленные фрицы поголовно вшивые. Сейчас у них специальные занятия по убою вшей. Одеты на легке. С удовольствием бы с вами поделился некоторыми трофеями, но, к сожалению, это невозможно. Много захвачено больших продовольственных складов. Как твои дела с переездом. Я пока ответа из Москвы не имею.
28.10.1943 г. Группа бойцов остановилась в городе и ведет огонь по убегающим немцам. Видят, что в одном месте сгруппировались немцы и очевидно, что хотят сделать. Тогда наши бойцы их окружили и заставили сдаться. Среди них оказалось 14 солдат и один генерал, который не сумел драпать. Мелких эпизодов можно было бы написать много, но я их не умею описывать.
Теперь несколько слов о том, как фрицы хозяйничали в городе. Это по рассказам местных жителей. Этот город находился у немцев больше двух лет. Они уже считали себя полными хозяевами и ввели свои порядки.
В этом городе они убили более 800 евреев. Когда сюда пришли немцы, евреи разбежались по окрестным деревням и лесам. Тогда немцы объявили, чтобы все евреи собрались в одно место, где они должны якобы жить. Как только евреи собрались, немцы их вывели за город, заставили их раздеться и всех перестреляли. Молодежь 25 и 26 года рождения угнали в Германию. Одна женщина сказала, что несколько писем от молодежи получено из Германии. Одна девушка пишет в своем письме: «Я очень жалею, что я не уехала со своим братом, мне с ним было бы лучше». Оказывается, брат ее умер еще до войны.
С мая месяца они ввели такой порядок: все жители три раза в месяц должны проходить вошебойку. Это относится главным образом к женщинам. Накануне предупреждают по домам, что они должны завтра явиться в вошебойку (т. е. в баню). Когда туда женщины приходят, всех их раздевают и выстраивают. Приходит доктор и группа немецких офицеров. Начинается смех и разговоры. Эта процедура проходит около часа. Потом им выдается белье и они уходят домой.
Много рассказывают и других издевательств. Также была сооружена и виселица. Это для тех, кто связан с партизанами.
Нужно отметить, что город остался целехонек. Немцы его разрушить не успели. Почти все дома целы. Правда, когда наши части заняли город, то они сделали несколько интенсивных номеров с воздуха. Также и ряд деревень остались целы, т. к. не успели их поджечь, когда драпали. У них правило такое, прежде чем оставить селение, кругом поджигается. Из ряда деревень они население увели к себе в тыл, а в деревнях жили сами. И так они быстро смотались, что оставили свое имущество.
Вот пока все, что я тебе могу сообщить. Следующее письмо постараюсь написать Светлане. Кстати, я вчера от нее получил письмо и по ее письму я понял, что вы учитесь в одном классе. Всех крепко целую.
Твой папа.
31.12.1943 г. …Мы готовились к встрече Нового года. Были подвезены праздничные продукты: мясо, шпик, мука, мед, сахар, вино и др. Повар получила эти продукты и развернула сою работу на специально подготовленной к этому вечеру плите.
План был такой. Сначала командиры проведут встречу Нового года с бойцами, а потом будут веселиться отдельно. На каждого бойца было получено по 300 гр. водки. Каждый, кто мог, готовился, пришивали воротнички – белые, чистили сапоги, гладили брюки и т. д. Но вот в 7 часов вечера приезжает командир части и объявляет приказ о выступлении для выполнения боевой задачи. Всякая подготовка к празднику была прекращена и через час мы уже выступили. Марш был примерно на 15–16 километров.