Мать переехала на Украину, думаю добраться до Гадяча, не знаю, удалось ли ей это (последнее письмо получил 1 декабря). Не забывай старуху.
Пиши ей: Полтавская обл. г. Гадяч. Коммунистическая 13, Немцовой М.С.
Ординарец, светивший фонариком спрашивает:
«Любите, видать ее тов. гв. ст. л-т, очень сильно, жену то, вот бы дожить Вам проведать ее».
Да, как я хочу видеть тебя, Зиночка, поделиться с тобой всем-всем, кажется улетели бы все тяжелые, грустные мысли, я кажется стал фаталистом.
До скорой встречи, милая, долгожданной и радостной.
Фото нет никакого и возможности фотографироваться.
Адреса нет пока. После боя напишу, завтра упорный бой. Верю в счастье.
Твой Юрий.
20.01.1944 г. Добрый день Зиночка!
Получила ли ты письмо от 18 января? Сейчас, как видишь, жив, почти здоров, правда пишу и держу листок одной рукой (поцарапал предплечье левой руки и бок чуточку маленький осколок – ну, это сущий пустяк, через несколько дней все в порядке будет, как всегда).
Настроение прекрасное, смотрю сейчас и сам не узнаю себя: возмужал, окреп, загорел (ведь здесь солнышко припекает).
Как твое здоровье, миленькая, как настроение, по возможности береги здоровье, сама себя особенно, сама себя особенно, ведь ты знаешь, как дорога ты мне, моя радость и надежда, мечты и идеалы.
В настоящее время часто задумываюсь и мечтаю, как хочется увидеть тебя, хотя бы на миг. Сегодня всю ночь ты была у меня перед глазами, очень часто я просто забываю, что это сейчас только мечты.
Но, я все же допускаю мысль, что увижу тебя, я думаю, что судьба не будет настолько жестока.
Твое фото, которое ты мне дала 20 июля 1941 г. на первой лавочке правой аллеи парка, я храню, как самое дорогое в жизни (а что может быть дороже светлых воспоминаний школьных дней); она чуточку пожелтела от ледяной воды, от пота, на левом углу 19 января 1944 г. чуть-чуть покраснела.
Но, как у нас говорят:
Длинна дорога фронтовая,
Со мною карточка твоя.
Она в походе согревает.
Родной красой любуюсь я.
«Я был в бою. И это фото
Я не разглядывал давно.
Пропитано солдатским потом,
Еще дороже мне оно»
Адреса пока нет. Пожелай мне счастья в боях (я пока счастлив).
Целую крепко-крепко. Твой Юрий.
Привет Асе, я ей давно-давно не писал, и твоим боевым подругам.
Привет от моих друзей-разведчиков.
Любящий тебя Юрий. Жму твою верную ручку.
12.02.1944 г. Добрый день моя дорогая Зиночка!
Получаешь ли ты мои письма? Как видишь, я стал писать чаще, будто какое-то предчувствие одолело все мое сознание.
Не знаю почему, но когда напишу тебе маленькая, письмо – на душе становиться намного легче, ведь ты для меня самая близкая к сердцу, просто родная, и я делюсь с тобой всем, как с матерью, что накопилось на душе за годы разлуки.
Живу, как раньше, работать приходится очень много, но здесь все это просто не замечаешь.
И, знаешь, как радуешься, когда выполняешь с честью боевые задания командования – меньше становится гадов на нашей земле.
Зинуся! Моя мечта и идеал! Как хочется хоть раз увидеть тебя, какая ты стала теперь! Ведь прошло сколько времени, как изменилась жизнь, сколько новых понятий вошло в наше сознание, сколько пришлось пережить и испытать, но я уверен, что все это сблизило нас, мы научились понимать друг друга, после войны (еще доживем) будем ценить и знать, что такое жизнь.
Любимая, Зина! Береги себя, знай, что есть человек, для которого твое благополучие, счастье – его радость и счастье.
Когда получишь письмо – писать воздержись: жди новый адрес (скоро получу ответственное задание – далеко-далеко: «туда»).
Привет подругам. Твой Юрий. Целую.
8.03.1944 г. Добрый день горячо любимая Зиночка!
Не знаю, чем объясняется твое продолжительное молчание: пишу тебе 7 письмо, а ответа все нет и нет, поверь, Зина, мне больно и до глубины души обидно; я ежедневно посылаю посыльного специально за 20 км и как я жду его возвращения, а ответ его вот уже 2 ½ месяца один: «Пишут…»
Милая Зиночка! Тревога наполнила мое сердце: как твое здоровье, ведь я допускаю лишь две причины: либо тебе нездоровится, либо ты не получаешь моих писем по другим причинам; других причин, я заявляю тебе прямо, как офицер-разведчик и твердо убежден – быть не может. Ведь правда, Зинуся?! Любовь к тебе я берегу, как святыню, как сыновьи чувства к матери, с твоим именем я связал (вернее, надеюсь) все свое будущее, мечты, идеалы, цель моей жизни – ты Зина!
Не проходит одного дня, чтобы я не думал о тебе, ты в мыслях со мною, когда я ложусь спать (что не так уж часто), во сне, в походе, разведке, в бою; я живу и воюю лишь с тобой, дорогая.
Живу, как и раньше, жизнь напряженная и наполненная многими неожиданностями, гоним упорного врага все дальше с нашей территории, освобождая в день по несколько населенных пунктов.
Пока жив, здоров, чего, как говорят, и тебе желаю. Вчера приезжали артисты Госэстрады, особенное впечатление произвела на меня песня из кинофильма «Два бойца», мы только вернулись с боевого задания, я встал и попросил артистку повторить ее еще раз.
Поверь, я не мог ее спокойно слушать, перед глазами была ты, моя родная.
Как не больно, но приходится писать: пока не пиши, адреса нет (ухожу далеко на задание) вернусь, наверное, в другую часть, если да.
Целую, твой Юрий.
25.03.1944 г. Добрый день моя дорогая Зинуся!
Сообщаю, тебе, что пока жив, здоров (почти), продолжаю воевать, успехи не плохие.
Сегодня перехожу в другую часть, так что адрес изменился, жди новый, как только уточню его – сразу напишу.
Идут жаркие бои, в напряжении, проходят дни и ночи, сегодня, т. е. 3 часа назад случайно избежал тяжкой участи – прямое попадание в автомашину легко контузило и поцарапало шею, все звенит в ушах и сейчас; и поверь, Зина, первая моя мысль в этот почти бессознательный момент была о тебе, о матери, ведь ты для меня такая близкая, любимая, как единственная мамаша.
Прошу я тебя, Зина, если что, не забывай ее, будешь любимым членом нашей маленькой семьи. Береги по возможности себя.
Побереги это письмо до следующего письма.
Крепко, крепко целую.
Твой вечно Юрий.
Твои письма, если писала, мне перешлют, ведь я от тебя не получаю весточки уже 3 месяца.
Передавай привет Асе, боевым подругам, всем знакомым.
Крепко жму твою руку, обнимаю и целую тебя, мою жизнь, радость, счастье.
Твой Юрий.
21.05.1944 г. Добрый день моя дорогая подруга!
Вчера получил 2 твоих письма, от всей души большое тебе спасибо (от тебя ко мне письма идут в среднем 10–12 дней).
Милая Зинуся! Как радостно, когда получаешь твои письма, такие откровенные и теплые. Вчера также получил письмо от матери я был счастлив, ведь у меня лишь ты и мать, на кого я могу рассчитывать на все, при всех вариантах (а их сейчас лишь два).
Как поживаешь, что нового? Я живу почти по-старому, очень много работы, сама знаешь какой, «языки» тоже попадается частенько.
Этой ночью пришли с б[оевой. – Н.П.] задачи, сплю большинство днем, и то когда придется; видел во сне тебя, ты сидела рядом со мной у меня в головах, я же почему-то лежал, и ты гладила меня по голове, приговаривала: «Милый Юрка, цени», рядом валялся на полу изломанный патефон; причем это все было у нас дома. Этот сон на меня как-то нехорошо подействовал, хотя я и в сны не верю, поэтому я написал тебе о нем.
Зина! Если бы ты знала, какие красивые Псков и Новгород, славные старорусские города миленькая моя. Помни обо мне. Пока не пиши на эту полевую почту.
Жди новую почту, я оставил ординарца получать твои письма.
Целую. Твой Юра.
29.05.1944 г. Добрый день миленькая!
Сегодня получил от тебя 2 письма от 10 мая и 14 мая, они в часть ко мне пришли еще 24, но меня сейчас в части нет (выполняю специальное задание и не знаю вернусь ли в любимую обжитую семью – в часть свою), за письмами посылал ординарца верхом за 40 км. Если бы ты только знала, как я ждал его возвращения.
Привез 2 письма твоих, как я был рад, радовались все разведчики моего подразделения, потому что моя радость – общая радость, мое горе – общее горе.
Все знают и видят, как я люблю тебя. Читал письмо вслух после задачи, по просьбе моих орлов.
Кратко рассказал историю нашей дружбы, о тебе, твое фото прошло сотню рук, все только восхищались; за твою печаль и горе мы уже отправили на тот свет и пленили не одну сотню гитлеровцев, счет уже ежедневно растет и множится.
Живу обычной напряженной жизнью, работы много, особенно сейчас, здоровье хорошее. Погода замечательная, солнце, сухо, но нам это только мешает. Как хочется увидеть тебя, моя родненькая. Не грусти, наберись терпения и мужества.
Привет от меня и товарищам девчатам, Гале. Получил письмо от Шевченко Василия, он в Гадяче, тяжело ранен…
Зина, прошу – не забывай мою мать.
Целую. Твой Юрий.
30.06.1944 г. Добрый день Зинуся!
Спешу написать – предоставился удобный случай, сейчас после упорных боев гоним фашистов все дальше и дальше на Запад, возвращая Родине ежедневно десятки белорусских деревень.
Наступила горячая пора, особенно при преследовании нам, т. к. все время впереди.
Пишу эти строки под носом у «фрицев» у кустика, само сердце подсказывает – напиши – напиши той, с кем нигде не расстаешься, которая вселяет уверенность, о которой думаешь в самые трудные минуты своей жизни, при воспоминании о ком забывается тревога, усталость, напряжение, и всегда веришь в хороший исход.
На дворе, как привыкли говорить разведчики, идет дождь. Ординарец держит сверху плащ, прикрывая листок от дождя, а в мыслях ты рядом со мною, я ясно представляю такой дорогой сердцу образ, эх, дорогая моя подружка, как хочется встретиться с тобой, поговорить, вылить все, что накопилось на душе за эти тяжкие военные годы.