Все. Целую крепко-крепко. Твой Юрий.
Пиши, не забывай. Привет подругам.
Поэт-друг 29.06 тяжело ранен, меня чудо бережет.
8.07.1944 г. Добрый день дорогая Зина!
Получаешь ли ты мои письма, до этого я писал очень часто, через 2–3 дня, когда только выбирал свободную минутку.
Вот почти месяц вел упорные бои, часто ходил на задачи, в засаде за «языком» в тыл эта профессия стала родной для меня. И ребята за меня – огонь, так и говорили помирать – так с музыкой.
Такую «симфонию» мы учинили немцам. 5 июля за Полоцком захватили около сотни фашистов, техники и т. д. В этом неравном бою (нас было лишь 9 чел.) я был контужен. Меня вынес на плечах Яшка – ординарец. Сейчас я в госпитале, не слышу и не говорю, хоть плачь, такое состояние, но разведка – слезам не верит, поэтому мужаюсь. Врач уверяет, что это временно, гудит голова… профессор [сказал. – Н.П.] на обходе через 10–20 дней будете петь. Жду, надеюсь, верю. Не беспокойся. Целую. Твой вечно Юрий. Пока не пиши.
9.07.1944 г. Здравствуй родненькая моя Зина!
Получила ли ты мое письмо от 8.07?
Как я уже сообщал тебе, нахожусь в госпитале, контужен тяжелым снарядом, как видишь, судьба бережет меня, а в каких лишь переплетах не был за этот месяц. Главное – верить в хороший исход. И хотя часто оставалось несколько шансов на жизнь, всегда верю в хороший исход, ведь на войне жизнь я полюбил несказанно, а ты с ней у меня неразрывно связана. Сейчас остается лишь любоваться твоим фото, оно прорвано в одном углу, обкоптилось[67], в крови, пожелтело от воды. Я его берегу как талисман, как святыню, а также святую веру и надежду в тебя, моя миленькая Зинуся!
Ужасно гудит голова, сижу, как дурак, одно утешение, профессор написал, что это временно. Не забывай меня и матери. Я ей написал, что легонько все обошлось – не стоит волновать старуху.
Привет девушкам. Целую крепко. Юрий.
Пока не пиши, возможно, уеду дальше.
Целую еще раз. Верю в тебя. Твой Юрка-разведчик.
18.07.1944 г. Добрый день Зиночка!
Получаешь ли ты мои письма. После уезда из части пишу 6.
От тебя писем давно не получал, т. к. сама должна знать, где я бываю, при преследовании противника овладевает часто чувство беспокойства, что ты делаешь, где ты сейчас; но, верю, все должно у тебя, быть в порядке, в тебя – у меня полная вера.
Кратко о здоровье: почти нормально, одно ухо плохо еще слышит, говорить тоже трудновато, но все это не сравнить с тем, что было в первые дни. Направляют дальше, сегодня буду в Калинине или еще дальше.
Как ни тяжело, а приходиться писать – писем пока не пишу, а с каким бы наслаждением сейчас прочитал строки, написанные тобой дорогая моя Зинуся, это понять можешь лишь ты.
Тебе, может быть бросилось в глаза, что в моих письмах меньше, чем раньше теплоты и ласки; это правда, я решил поменьше расписывать свои чувства, ты их, по-моему, хорошо знаешь, ведь ты для меня единственная радость и надежда, а живы будем, проверим друг друга, кто как сдержал свое слово. Зиночка, родненькая, по возможности береги себя, свою жизнь, молодость, честно служить Родине. Жди писем.
Целую. Твой Юрий.
Ф. М-33. Оп. 1. Д. 389.
Осипов Иван Васильевич. Родился в поселке Реж Свердловской обл. Работал слесарем, машинист Егоршинского депо. С 1935 г. когда началось строительство Режского никелевого завода, участвовал в его строительстве, а с 1936 г. стал начальником механического цеха. Как большинство ведущих специалистов, с началом войны имел бронь, но отказался от нее и 10.01.1942 г. ушел на фронт. Был лейтенантом, капитаном. Награжден. 14.04.1945 г. тяжело ранен. Скончался в госпитале в мае 1945 г. Похоронен в Польше. Сохранилось около 200 писем. Осипов И.В. начинал их так: «Здравствуйте мои дорогие Зинаида Афанасьевна и сынок Боря! Я жив и здоров (пока)». А в конце ставил свою роспись или свое имя.
17.04.1942 г. …Сегодня 17 апреля 1942 г. я как видите, жив и здоров. Надеюсь и в дальнейшем буду так же. Сегодня второй день находимся на отдыхе после 6—7-дневного перехода в сторону фронта. Не писал вам письма примерно дней 10–12 т. к. было не до писем, и в дальнейшем будут такие промежутки, чаще в связи с нахождением на фронте, и поэтому убедительно прошу временно не волноваться напрасно. При первой возможности буду писать и писать, т. к. я прекрасно понимаю, что значит не получать писем с фронта. …В весенний и летний период в отдыхе себе не отказывай. Собирайтесь чаще компанией своей да только с выпивкой, да особенно за меня. Передай так дяде Мите и тете Кате…
…Прочитай Боре.
Здравствуй, Боря! Ну, дорогой, что делаешь? Я, Боря, о тебе очень соскучился. Приеду домой, мы с тобой и грушек наберем, каких надо. Боря, маму слушайся, помогай ей работать на огороде и по дому. Ну, пока. Крепко вас целую…
22.04.1942 г. …Зина, духом не падай. Знай, что скоро банду Гитлера разобьем. Ведь скоро 1 мая. Встречайте, подготовьтесь. Запаси духи и т. д. Пригласи близких, родных и знакомых и погуляйте, да за меня лишнюю выпейте. Не стесняйтесь, а после берись за летние работы по-деловому за меня. Привет всем, всем…
21.05.1942 г. …Я жив и здоров. 4‑й день нахожусь в бою… Письмо пишу в данное время в окопе. Письмо получил в окопе минут 30 назад. Прочитал 2 раза… Был очень рад за вашу жизнь. Зина писать в это время придется редко, т. к. идет бой. Но убиваться не стоит.
…Боря, я видел много фашистов. Они не хорошие. Стрелял в них из ружья. Как всех застрелим, приеду домой и привезу тебе игрушки, а баб не слушай. Люби маму и слушай ее. Я тебя тоже люблю…
03.06.1942 г. …Перешли на новый участок фронта. В одном месте дали жару крепко фрицам и надеюсь дадим на новом участке не меньше жару.
20.07.1942 г. …Нахожусь в данное время в Сталинграде. Приехали сегодня утром, до сих пор никуда еще не определили, ни к какой части, что будет дальше – сообщу.
В городе все дорого: стакан табака – 50 руб., стакан сливок – 25 руб. Хлеба вовсе не купишь и т. д. Из своей части нас только двое, больше никого не видно, и не слышно. Наверное, остались в окружении. Придется приспособиться к новой части…
…Сколько пробуду в Сталинграде не известно…
23.10.1942 г. …Я жив и здоров… Стою на посту – нашлась свободная минута. Думаю: почему не написать, знаю, что каждое полученное письмо от меня, для вас радость и меньше волнений. Но плохо одно, что от вас ни одного письма не получил. Я доволен тем, что напишешь письмо вам как будто побывал дома или получил от вас ответ… Я доволен тем, что был в очень жарком бою и порядочное время, как ты знаешь, и остался жив и здоров. Не забудь для закуски испечь пирог с рыбой или с мясом. Это мое любимое. Зина, тоже писал, что подготовиться к зиме по-хорошему, чтобы было тепло как ты любишь, а так же светло и сытно для себя и для коровы. Продумай еще и еще раз, потрудись для этого и легче проживешь зиму, хотя и меня нет. Но эту зиму живете без меня, последнюю, если буду жив до той, безусловно встретимся. Будешь у родных и знакомых и выпейте, как это бывало. Задумываться не советую, как и всегда, все горе не переплачешь, жив буду и я вернусь по-хорошему. Боря, скоро будет зима. Валенки у тебя есть, шуба тоже. Проси у мамы хорошие санки кататься с горки да пусть почаще будет с тобой, чтобы ты не обморозился, если то и другое выполните, да мне об этом напишите. А мне служить будет веселее и фашистов бить тоже, зная, что дома все у вас в порядке. Ну, пока, Боря, целую крепко тебя и маму. Пишите чаще. Иван.
14.03.1943 г. …Нахожусь все еще на курсах; дней через несколько выпустят, буду командиром, с каким званием сообщу. Хоть как ты сообщила в своем письме, что не совсем довольна, что я нахожусь на курсах. Но, дорогая, сие от меня не зависит. Я ведь не дома, а в РККА и делается это так, как требует военная обстановка, как требует партия и советская власть, как требует страна. А наше с тобой дело честно выполнить ихние указания. Но одно прошу, чтобы это было честным трудом, лучше беднее да честнее, а также и в своем личном поведении, хотя ты пишешь, что я не позволю и т. д. Этому всему я верю, но бывает и от жиру бесятся и позорить себя пакостями и темными делами не позволяй, а также и меня как мужа и как красного командира. Когда меня убьют, тогда дело твое, как хочешь, так и то я тебе как близкому, дорогому товарищу советую веди себя как хорошая женщина…
Иван.
25.09.1943 г. …Я жив и здоров, от всей души и вам дорогим желаю быть здоровыми.
Пишу вам последнее время очень и очень редко, так как все время находимся в пути на запад. Проехали, вернее, прошли местечко Гуляй Поле (родина батьки Махно). Не далеко находимся от (текст поврежден) как форсируем его, снова немец без оглядки будет удирать, тогда уже точно до Берлина. Я тебя предупреждал, что писать придется редко. Дело как видите на фронтах предвещает в недалеком будущем хорошее, а тем более если останусь жив и здоров, ну и если погибну на то и война. Береги, себя Зина! Иван.
21.10.1943 г. …До сих пор от вас ни одного письма не получал. Это почти с первых чисел половины июня (около 5 месяцев), нет, Зина, слов выразить обиду и волнение по поводу того, что с вами не имею связь столько времени. Хотя бы узнать в двух словах от вас, что вы мои письма получаете и этим бы я был безгранично доволен. Ведь я представляю, какие у вас переживания, если и вы от меня тоже не получаете письма. Писал я все лето и все очень часто, через каждые 3–4 дня, где бы я не находился. Зина, будешь писать не указывай в письмах ни город, где я нахожусь, не мое воинское название, одним словом все то, что относится к военному делу и службе, не пиши и не спрашивай. Может быть действительно рецензия, поэтому письма от вас или от меня и не пропускают с целью того, чтобы не смогли воспользоваться шпионы и диверсанты. Пиши житейское подробно, о родных и знакомых, а также о своем заводе. Ведь я абсолютно точно не знаю кто, где и как. Зина! Я служу там же, где и служил, здоровье пока (не жалуюсь), кроме того, что со мной было и дальше будет. Писал тоже, Зина, и до востребования через почту тоже ничего не получил, сейчас придется писать пореже, 1–2 раза в неделю, так как по делу службы (новой) писать и время свободного нет. Будешь писать, напиши как здоровье твое и Бори, как живете, как подготовились к зиме: сено, дрова, картошка, к