Конечно, разговор будет не из легких, но у него ведь есть право знать правду. Правду о том, что в медленном, но уверенном разрушении их брака есть и ее вина.
Сейчас, оглядываясь на прошлое, Оливия понимала, что стояло за ее поступками, и не оправдывала себя. Ей пришлось практически стать матерью уже в двенадцать лет, для своих младших, нужно было будить их утром, кормить завтраком, упаковывать им с собой еду, сажать их в школьный автобус. А вечером проверять, чтобы у всех были сделаны уроки, готовить обильный ужин к приходу отца с фермы.
Оливия старалась контролировать все, что происходит в семье, и, даже уехав в Окленд, продолжала заботиться о младших: поощряла их планы на будущее, заставляла добиваться стипендий, поступать в университет, работать, чтобы покрыть расходы на проживание, как в свое время делала она. Лишь после выпускного самого младшего брата она немного расслабилась. Она в то время преподавала живопись в школе. Тогда же она встретила Ксандера.
Ее привлекла в нем какая-то сдержанность, самодостаточность. Она почувствовала, что рядом с ним может делать то, что всегда хотела, – рисовать и создавать собственную семью по своему усмотрению. И она совсем забыла о главной составляющей счастливого брака – о том, что все решения должны приниматься супругами вместе.
Она чувствовала себя виноватой перед Ксандером и с готовностью подставила ему плечо после аварии. А сейчас поняла, что хочет заботиться о нем до конца жизни.
Ксандер в полусне провел ладонью по ее ягодицам, и Оливия закрыла глаза улыбаясь. Она еще успеет рассказать ему правду о прошлом. А сейчас она просто насладится настоящим.
Глава 10
Когда Оливия вновь проснулась, солнце лилось в окна спальни. Кровать рядом с ней была пуста, и слышно было, как в ванной бежит вода. Она потянулась, с наслаждением ощущая обнаженным телом простыни. Все будет хорошо, она точно знала это.
Но вдруг она вспомнила, что вчера ночью Ксандер использовал презерватив, а она и забыла о том, что они лежат в ящике прикроватного столика. После рождения Паркера Ксандер начал предохраняться сам, хотя они это и не обсуждали. Оливия догадывалась, что ему не хотелось вновь неожиданно стать отцом. Она тогда не возражала. Но сколько лет этим презервативам? И еще – он потянулся за ними так уверенно, стоило ли воспринимать это как знак того, что прошлое потихоньку проявляется в его памяти?
Перегнувшись через край кровати, Оливия выдвинула ящик и прищурилась, пытаясь прочитать дату на коробке. Когда ей это удалось, все внутри у нее похолодело: срок годности истек. Давным-давно. Она быстро положила коробку в ящик и вновь задвинула его, ей казалось, что нервы ее натянулись как струна. Конечно, они должны быть надежными, но на всякий случай она, пожалуй, купит новые и заменит старую коробку.
Размышляя об этом, Оливия спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Когда туда вошел Ксандер, она как раз положила бекон на сковородку. Оливия подняла глаза и окинула мужа взглядом.
– Хм, ты выглядишь намного лучше, чем в предыдущие дни, – сказала она с улыбкой, целуя его.
– Полагаю, мы оба догадываемся о причине, – ответил он, игриво дернув ее за пояс халатика, и нежно прикоснулся ладонью к ее груди.
Ее тело тут же отозвалось на его прикосновение. И как она жила без него все это время? Ксандер наклонился и прильнул к ее губам долгим поцелуем. Когда он отстранился, тело ее словно заныло от разочарования.
– Ты голоден? – спросила она. – Я готовлю бекон и оладьи.
– Я всегда голоден, когда ты рядом, – ответил он. – Поедим здесь или на веранде?
– День прекрасный – почему бы не выйти на веранду?
Пока Оливия наливала на сковороду тесто, Ксандер накрыл стол на веранде. Оливия стояла у плиты, тихонько напевая что-то себе под нос, она чувствовала себя абсолютно счастливой: «Наверное, смешно смотреть на меня со стороны», – подумала она.
Но в этот момент зазвонил телефон. Она взяла трубку и услышала на том конце провода голос:
– Миссис Джексон? Говорит Питер Клемент.
Радостное настроение Оливии улетучилось – так лопается мыльный пузырь. Это был ее адвокат, который в суде должен был представлять ее интересы.
– Вы можете немного подождать? – спросила она.
Закрыв трубку рукой, она осторожно выглянула на веранду:
– Ксандер, ты не мог бы присмотреть за беконом и оладьями? Мне нужно поговорить по телефону.
– Конечно, – отозвался он.
Оливия поднялась наверх и села на кровать в спальне:
– Прошу прощения за ожидание.
– Никаких проблем, – мягко сказал адвокат. – Мне звонили представители вашего мужа по поводу документов о расторжении брака, которые я вам отправлял на подпись на прошлой неделе. Вы получили их?
– Д-да, да. Я их получила. Но обстоятельства немного изменились.
– Изменились? – спросил адвокат удивленно.
– Ксандер сейчас со мной. Мы… м-м-м… Думаю, можно сказать, что мы снова вместе.
На другом конце провода замолчали, и наконец раздался легкий вздох.
– Ясно.
– Можно ли приостановить бракоразводный процесс?
– А ваш муж согласен?
– Да, разумеется. – Оливия действительно так считала, а прошлая ночь доказывала, что Ксандер любит ее.
– А он рассказал все своим адвокатам?
– М-м-м… пока нет. Видите ли, он попал в аварию и не мог с ними связаться… до настоящего момента, – быстро добавила она. – Но я уверена, он скоро им позвонит.
– Все это очень странно, миссис Джексон. Ваш муж уже подписал бумаги…
За спиной Оливии раздался какой-то шум, и она повернулась на звук. В дверях стоял Ксандер. Сколько он уже тут стоит? Что он успел услышать? Судя по его выражению лица, достаточно.
– Мистер Клемент, мне нужно идти. Я перезвоню вам.
Прежде чем юрист успел ответить, она повесила трубку и бросила телефон на смятые простыни на кровати, на которых они ночью так страстно любили друг друга. Под взглядом Ксандера сердце ее сжалось. Она протянула к нему руку:
– Ксандер!
– Может, расскажешь, что тут происходит?
Голос его был холодным, отчужденным – сейчас он был похож на того Ксандера, что два года назад ушел от нее.
– Это… Все это… сложно.
– А ты попробуй. Я уверен, что пойму, несмотря на повреждение мозга.
Из каждого его слова сочился яд. Оливия помнила, какими холодными и жестокими могут быть его слова.
– Не будь таким, – умоляюще произнесла она. – Прошу тебя.
– Тогда скажи мне, каким мне нужно быть. Я ведь слышал только что твою беседу с юристом и просьбу приостановить бракоразводный процесс? Полагаю, речь идет о нашем браке?
Глаза его, казалось, излучали холодное, стальное сияние, и Оливия поежилась под этим взглядом.
– Д-да, – признала она с неохотой.
– И этот бракоразводный процесс явно начался до аварии?
Она вновь кивнула, потому что от волнения не могла говорить. Какой она была идиоткой! У нее была возможность все честно ему рассказать, и не одна. А она каждый раз молчала. Думала лишь о своих желаниях, о собственном шансе реабилитироваться. Рыдания подступили к горлу. Неужели она снова все разрушила?
– Как давно мы жили по отдельности? – жестко спросил Ксандер, не глядя на нее.
– Два последних года.
– И ты привезла меня сюда, будто ничего не произошло?
– Ксандер, я люблю тебя. Я всегда тебя любила. Конечно, я привезла тебя домой.
– Но это больше не мой дом, не так ли? – спросил он, лицо его словно застыло, превратившись в неподвижную маску. – Вот почему у тебя не было моей одежды, вот почему мне все было незнакомо… Не могу поверить, что ты решила провернуть такое. О чем ты только думала?
– О том, что мы заслуживаем попытку восстановить наш брак, – сказала она с предательской дрожью в голосе. – Мы же по-прежнему любим друг друга, Ксандер, разве этот месяц не доказал тебе ничего? Разве этой ночью…
– Не надо, – сказал он, рубанув воздух ладонью. – Не приплетай сюда вчерашнюю ночь. Ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую?
Она покачала головой, не в силах говорить.
– Я полностью потерян. Так же было в больнице, когда я проснулся в окружении незнакомых людей, слишком слабый, чтобы самостоятельно передвигаться. Вот только сейчас все обстоит еще хуже от осознания того, что я доверился тебе.
Оливия тихонько застонала, пораженная его словами. Он был прав. Она должна была с самого начала рассказать ему все.
– Почему мы расстались? – спросил Ксандер.
– Мы начали отдаляться друг от друга. Наверное, в этом была моя вина. Я самостоятельно принимала решения, которые мы должны были обсудить вместе. Например, завела собаку.
Она сделала глубокий вдох, готовясь к рассказу о Паркере, но сердце ее точно сковало льдом, и от этой боли она не могла вымолвить ни слова. Она отчаянно боялась говорить на эту тему.
– Мы жили каждый своей жизнью, ты много времени проводил на работе, а я… я вела себя глупо. Мне не нравились твои задержки на работе, хотя я понимала, что ты делаешь это для нас обоих. Мы хотели быстро закончить ремонт, так что время было нелегкое. Когда ты приходил домой, ты хотел, чтобы я была с тобой, но у меня тоже была работа. Мы начали ругаться и упустили тот момент, когда перестали быть парой.
То, что она сейчас говорила, не было ложью, но это не было полноценной правдой. Истина была в том, что проблемы в отношениях начались еще до рождения Паркера, но Оливия не обратила внимания на эти трещины, с оптимизмом решив, что, если она забеременеет, все наладится.
Но вышло иначе. Их брак закончился со смертью Паркера, потому что они так и не справились со старыми проблемами и из-за этого не смогли прийти друг другу на помощь после смерти сына. Они слишком привыкли идти каждый своим путем и даже в минуту, когда были так нужны друг другу, не воссоединились.
– Ты меня рисуешь в неприглядном свете, – сказал Ксандер. – Мне не нравится этот человек, которого ты тут описываешь, неужели я был таким?
Оливия подошла к нему ближе и положила руку на его плечо и тут же обрадовалась, что он не стряхнул ее.