– Ну, по крайней мере, мне так кажется. Уилл порекомендовал меня на должность музыкального руководителя в начальной школе в Сиэтле.
– Уилл – замечательный человек.
– Да, так и есть. Во всяком случае, мое резюме им понравилось, и у меня уже было собеседование по телефону. Я подумала, что должна тебе это рассказать, ты так за меня беспокоилась. Кажется, все понемногу налаживается.
– Значит, если ты получишь эту работу, то снова вернешься в Сиэтл?
– Да. Но работа начнется уже после Нового года.
– Ну и замечательно. Мы с папой как раз хотели тебя навестить.
– Это просто замечательно, я по вас очень соскучилась.
– Как тебе Техас, все еще нравится?
За окном громыхнуло так, что в доме зазвенели стекла. Мысли Эрин были о Дэне: как он там?
– Боже, что это было? – обеспокоенно спросила мама.
– Это гром. У нас тут сильный дождь, но ты не волнуйся, я в безопасности.
– Ну хорошо.
Несколько минут спустя Эрин закончила разговор с матерью и посмотрела на часы. Дэн, о котором она матери так и не сказала, отсутствовал уже больше получаса. Сердце Эрин тревожно забилось. Где же он?
Дэн зажал ладонью левую руку, сквозь его пальцы сочилась кровь. Он быстро осмотрел рану и решил, что жить будет. По крайней мере, у него бывали порезы и посерьезнее. Этот последний удар грома напугал Сюзетту, и кобыла встала на дыбы, впечатав Дэна в дверцу стойла. Металлическая защелка прорезала не только толстую ткань куртки, но и его руку, которая сейчас просто адски горела.
Дэн еще раз осмотрел конюшню. Он сделал все возможное, чтобы закрепить лошадей в стойлах, и убедился, что у них достаточно еды и воды, чтобы продержаться в эту бурю.
Дэн вышел из конюшни и мгновенно вымок под проливным дождем. Продолжая зажимать рану, он побежал к дому. Услышав далекий вой сирен, он остановился, чтобы точно убедиться, что ему не послышалось. Но нет, он не ошибся, это точно была сирена, предупреждавшая о подходе торнадо. Подойдя к дому, он увидел Эрин, стоявшую на крыльце в куртке и резиновых сапогах. Она явно собиралась отправиться на его поиски. И хотя она ослушалась его, Дэн не мог злиться: его тронуло ее беспокойство.
– Возьми свою сумку, Эрин. Надо как можно скорее попасть в бункер. Надвигается торнадо.
– Дэн, что с твоей рукой? Ты ранен?
– Ничего серьезного. Делай, как я говорю, надо идти.
Через несколько секунд они прошли в заднюю часть дома и начали спускаться по лестнице в кромешную темноту, освещаемую лишь фонарем.
– Подожди минуту, – попросил Дэн и нащупал на стене выключатель, и подвальное помещение осветилось парой светильников.
– Дэн, – неуверенным голосом произнесла Эрин, – это место полностью оборудовано, правда?
– Не волнуйся, ты в полной безопасности. У нас есть все: от еды до аптечки.
– Ладно, тогда сядь, – сказала она и кивнула в сторону одной из кроватей, стоявших у стены. – Показывай, где аптечка.
– В шкафу у той стены, на верхней полке, – указал здоровой рукой Дэн и плюхнулся на кровать.
Эрин быстро нашла то, что ей было нужно, и поставила коробку со всем необходимым на кровать рядом с Дэном. Она осторожно помогла ему снять куртку и громко ахнула, увидев его рану.
– Милая, все не так уж плохо, – попытался он ее успокоить.
Она подняла на него полные сочувствия и искреннего беспокойства глаза.
– Это всего лишь порез.
– Это не просто порез, Дэн, – покачала она головой и достала из аптечки ватные тампоны и антисептик. – Думаю, будет больно. Надо обработать рану. Надеюсь, прививка от столбняка у тебя есть?
– Есть. Я уже большой мальчик, Эрин.
Но Эрин не улыбнулась. Она прикоснулась ваткой, пропитанной антисептиком, к порезу, и лицо Дэна исказилось.
– Ты в порядке? – заглянула она ему в глаза.
– Нормально.
– Знаешь, если ты признаешься, что тебе больно, твоя мужественность от этого не пострадает.
– Хорошо, мне больно. – Дэн попытался улыбнуться, хотя зубы его были крепко стиснуты от боли.
Эрин всегда хотела узнать о нем больше, чем он готов был открыть. Ему не нравилось показывать кому-то свою уязвимую сторону, но в последнее время…
– В коробке есть повязка-бабочка. Когда закончишь, прикрепи ее, это должно помочь.
Эрин кивнула.
– Никогда не смогла бы стать медсестрой. Я совершенно расклеиваюсь и теряюсь, когда дело касается тех, кто мне небезразличен.
Дэн не пропустил эту фразу. Он и без того слишком сильно привязался к Эрин, но это его не останавливало, и дело было уже не только в сексе. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что их отношения временные.
Эрин осторожно зафиксировала рану повязкой-бабочкой, а затем обмотала руку Дэна бинтом.
– Ну вот, вроде бы все.
– Уже гораздо лучше. Ты отлично справилась, спасибо.
– Не за что.
– Со мной будет все в порядке, Эрин. – Он встал с кровати, подошел к одному из шкафов и достал чистую белую футболку. – Поможешь надеть?
– Конечно.
– Если бы я не был ранен, ты бы сейчас не одевала, а раздевала меня.
– Не сомневаюсь, – рассмеялась Эрин. – Может, приляжешь и отдохнешь? – предложила Эрин, справившись с его футболкой.
– Я так и сделаю. – Он достал из шкафа теплое одеяло и бросил его на кровать. – Присоединяйся, я тебя согрею – здесь холодно.
Дэн занял большую часть узенькой кровати, и Эрин нырнула к нему под бок. Наверху свирепствовала буря, но здесь, в этом маленьком уголке, им было тихо и спокойно вдвоем.
Эрин проснулась от громкого урчания в животе. Дэн спал рядом с ней, лицо его было абсолютно спокойным. Она огляделась вокруг: в маленьком, тускло освещенном помещении было жутковато, и она бы, наверное, не отважилась остаться здесь в одиночестве. Ветер наверху все еще завывал, но, кажется, буря пошла на спад.
В животе у нее снова заурчало, и Эрин осторожно высвободилась из объятий Дэна, стараясь его не потревожить. В подвале было ужасно холодно, и руки Эрин мгновенно покрылись мурашками, но голод оказался сильнее, поэтому она встала с кровати и направилась к шкафам в поисках съестного.
Внимательно осмотрев полки, она пришла к выводу, что для приготовления чего-то съедобного ей нужен кипяток. И тут она вспомнила, что взяла с собой сумку. Она села на пол и начала рыться в сумке, пока не нашла две фольгированные упаковки с детским печеньем. Она всегда носила с собой печенье для Фэй на тот случай, если малышка проголодается.
Эрин открыла упаковку и откусила печенье. Всего месяц назад она еще была няней Фэй и искренне наслаждалась временем, проведенным с девочкой. Вполне возможно, у Эрин скоро будет свой ребенок, но она не узнает этого наверняка, пока не сделает тест, который купила еще несколько дней назад. Но Эрин не торопилась, она не хотела, чтобы их с Дэном отношения определял результат теста. У нее пока еще есть время.
– Решила съесть все печенье одна? – Голос Дэна раздался у нее за спиной.
Она не слышала, как он встал.
– Дэн. – Она обернулась и увидела, что он садится на пол рядом с ней. – Как твоя рука?
– Лучше.
– Правда?
– Ага.
Эрин смотрела в его синие глаза и не могла понять, говорит ли он правду. Что ж, придется поверить на слово.
– У тебя есть еще печенье?
– Да, еще один пакетик, – помахала она упаковкой у него перед носом.
– А ты поделишься?
– Это детское печенье, Дэн.
– Но ты же его ешь, значит, оно вкусное, – пожал он плечами.
– Вкусное. И конечно, я с тобой поделюсь, но при одном условии, – добавила она, и брови Дэна удивленно поползли вверх в немом вопросе. – Расскажи мне три вещи о своем детстве, которые я еще не знаю.
– Это три условия, – нахмурился он.
– Таковы правила сделки. – Она снова помахала пакетиком у него перед носом, и Дэн посмотрел на печенье так, словно это был самый изысканный деликатес в мире.
– Я не люблю говорить о себе, никогда не любил. Я еще в детстве понял, что животных люблю гораздо больше, чем людей.
– Ладно, один ответ засчитан, хотя я и без тебя об этом догадалась. Осталось еще два.
– Мой любимый цвет изумрудно-зеленый, как твои глаза, – медленно произнес он.
– Э-э-э… это не считается.
– Придумываешь правила на ходу, да?
– Может быть.
– Тогда ты мне будешь должна.
– Печенье? – улыбнулась Эрин.
Дэн медленно покачал головой, глядя ей прямо в глаза, и в этот момент Эрин поняла, что он готов рассказать о своем прошлом.
– Моя мать бросила нас за неделю до Рождества. Мне было десять. Я оказался в более тяжелом положении, чем Челси и Брэдли, потому что я был старшим ребенком и действительно понимал, что это значит для нашей семьи. Я много времени проводил в конюшне с лошадьми, но, возвращаясь домой, видел отца, сидящего в кресле и смотрящего в пустоту, и знал, что мы потеряли не только маму, но и его. Он так и не стал прежним. Он не обнял нас, не утешил, не сказал, что все будет хорошо. Он был совершенно раздавлен ее уходом. Я помогал отцу растить Челси и Брэдли, он неформально дал мне власть над ними, потому что не мог сам одновременно справляться с тремя детьми, ранчо и своей душевной болью.
– Ты знаешь, почему твоя мама ушла? – тихо спросила Эрин.
Ей было не понятно, как могла женщина оставить своих детей. Она не была уверена, что Дэн ответит ей на этот вопрос, но каждое его откровение помогало ей лучше его понять. Он прятался в своей раковине, находя утешение лишь у животных.
– Я долгое время этого не знал. Лишь спустя много лет, незадолго до своей смерти отец рассказал мне правду. Он признался, что наша мать его никогда не любила, она была слишком свободолюбивой и не хотела ни к кому привязываться. Они поженились очень молодыми, и отец думал, что у них впереди вся жизнь. Она сейчас путешествует по всему миру, она больше не вышла замуж, но у нее много друзей.
– Ты говорил с ней после того, как она ушла?
– Нет.
Эрин почувствовала щит, которым он себя окружил, словно он был материальной вещью. Она взяла Дэна за руку и крепко сжала его ладонь, надеясь взять себе хоть малую толику его боли.