Кинан нерешительно приблизился, но выражение его глаз обнадежило ее.
— Почему ты здесь?
— Ради тебя. — Она пила маленькими глотками свое вино, чувствуя себя абсолютно спокойно, как никогда не чувствовала себя рядом с ним раньше.
Он подошел еще ближе.
— Ради меня?
Дония поставила бокал и подняла руки к поясу, который удерживал ее юбку.
У него перехватило дыхание, его кожа начала источать сияние, восхитительное и ослепляющее.
— Ради меня.
Снежинки кружились вокруг нее, когда она взяла его за руку.
— Да.
Он улыбнулся этой невозможной, сводящей с ума улыбкой, которая преследовала ее в фантазиях так долго… Но он не должен узнать, как долго она мечтала об этой улыбке, и никогда не узнает.
Лето и Зима не могут объединиться. Мы никогда не сможем… но можем по пытаться. Дония обвила рукой его талию и притянула к себе.
Каждый кусочек ее тела горел так, как будто она была всего лишь ажурной снежинкой, готовой растаять от одного прикосновения солнечного луча. Холод внутри нее возрос, чтобы встретить солнце, создавая вместе с ним снежный шквал, окруживший их.
Я люблю тебя. Она не произнесла этих слов, не в этот раз. Сейчас она была равной ему и не хотела рисковать и нарушить хрупкое равновесие в надежде, что он скажет ей наконец то, что подавит застенчивость, живущую внутри нее.
Я все еще люблю тебя и всегда любила. Дония не произнесла этого вслух, но думала об этом, не переставая, в то время как в его глазах расцветали цветы, а вспышки солнечного света заставляли ее дрожать.
— Моя. Ты наконец-то моя, — прошептал он. Потом его губы встретили ее.
Донии хотелось смеяться от счастья и рыдать от обжигающих холода и жары, когда они упали в сугроб у их ног.
Это намного лучше, чем обсуждать условия нашего мирного сосуществования.
Она знала, что подобные разговоры сейчас не к месту. Я здесь не для этого. Но какая-то часть ее была не согласна с этим и признавала, что она будет просто глупой, если не воспользуется предоставленной возможностью.
— Я думал, что никогда… — Кинан потерянно шептал ей какие-то нежные слова. — Моя Дония, наконец-то моя!
Снег таял и испарялся, как кипящая вода, когда они прикасались друг к другу.
— Шшш… — Она накрыла его губы своими, c сожалением осознавая, насколько он не прав.
Эйслинн осторожно ступила на заледеневшую землю. Охранники, которые должны были сопровождать их, ожидали ее неподалеку от Сета. У них были незнакомые лица — эти охранники были предоставлены Донией на время зимних месяцев, пока летние фейри были заперты погодой внутри.
— Никто не должен их беспокоить, — она скользнула взглядом по лицам охранников, останавливаясь на каждом отдельно. Они ждали, тихие, как сама зимняя ночь. Улыбнувшись, она добавила: — Что бы ни случилось. Если будут проблемы, зовите меня. — Кивнув, Эйслинн взяла Сета за руку. — Нам пора. Пошли, познакомим тебя с бабушкой. Если она может принять это, — она сделала широкий жест рукой, указав на окружавших их фейри, а заодно и на себя, — она сможет принять и тебя.
Сет изогнул бровь.
— Ты уверена? Ниалл сказал, что я могу переночевать у него.
— Доверься мне. — Она сжала его руку.
Он посмотрел на свои рваные джинсы и потертую куртку.
— В конце концов, мы можем остановиться где-нибудь возле холма. Я могу переодеться…
— Нет. — Эйслинн переплела свои пальцы с его. — Я показала ей проспекты колледжей, которые ты подобрал для нас. Она сказала, что мы можем просмотреть их все вместе.
Его глаза загорелись, и он притянул ее к себе.
— Мне нравится курс философии в Университете штата. А для тебя у них есть неплохие курсы политологии.
Она рассмеялась.
— Мы можем переехать, если захотим. Кинан и бабушка уже проголосовали «за».
За ними и впереди рассредоточились зимние охранники. Ни один из летних фейри не мог высунуть носа наружу в бушующую белую пургу. Только зимние и темные фейри забавлялись в морозной ночи. Они торжественно и чинно приветствовали Эйслинн, когда она проходила мимо их буйных сборищ, даже несмотря на то, что шипящий звук, с которым таяли их снежки при ее приближении, настораживал далеко не самых пугливых фейри. Хотя прошло уже почти три месяца, и они на самом деле нисколько не пугали ее, все же сейчас Эйслинн впервые в своей жизни чувствовала себя в безопасности.Конечно, все далеко не идеально, но может стать таким.
Эйслинн потянула Сета за руку:
— Пошли домой.
Они пошли мимо заснеженных деревьев, ее пылающая жаром кожа овевала их теплом.
Все остальное — ее опасения, проблемы Двора, тревоги Кинана — может подождать. Когда Летняя Королева радуется жизни, ее фейри присоединяются к ней.
И она радовалась, позволяя этому чувству распространиться вокруг, на всех своих фейри, и ощущала его эхо, возвратившееся от Кинана, видела отражение этого чувства в глазах Сета.
Скоро, скоро все будет так, как должно быть.