– В прошлом году открылся «Театральный гриль», там кишмя кишат настоящие звезды и вечно кто-нибудь выступает. Там пел сам Фрэнк Синатра.
– Сейчас вечер пятницы. В таком заведении точно нет свободных мест, – помотал головой Мэлоун. – Но я накормлю вас яичницей в «Кони-Айленд».
Мэлоун был прав насчет толп, в пятничный вечер наводнивших Винсент-авеню. Он умело проложил путь среди гуляющих, придерживая Дани за руку, и сумел заполучить последний свободный столик в кафе «Кони-Айленд», рядом с театром «Рокси», лишь на мгновение опередив других проголодавшихся посетителей.
– Нам фирменное блюдо, – сказал он замученной официантке, и та кивнула, даже не удосужившись записать заказ, стандартный, как и цена – тридцать девять центов, вне зависимости от того, сколько раз гость просил добавку.
– Конечно, – ответила официантка, – сейчас принесу.
– Вы здесь уже бывали, – сказала Дани, оглядывая набитое до отказа кафе. Она сидела очень прямо – Зузана бы осталась довольна, – положив руки на колени. Она так разительно не походила на местных завсегдатаев, что Мэлоун почувствовал, как у него засаднило ладони.
– Да. Я здесь бывал.
В свое время он умял три порции яичницы, выжидая, пока из «Рокси» выйдет Макси-Алмаз, кливлендский гангстер и рэкетир, которого выслеживал Айри. Мэлоун тогда только покончил с делом Линдбергов и подключился в последний момент: Айри решил, что ему для работы может пригодиться собственный «гангстер». Два дня спустя дело было закрыто, и Айри отослал Мэлоуна на Багамы – грех жаловаться. Правда, губернатор Огайо, как раз тогда дослуживший срок на посту, в последний день смягчил наказание одному из парней Алмаза. Мэлоун так и не узнал наверняка, действительно ли Макси сумел заключить сделку с властями. Такая развязка никого бы не удивила. Мэлоун старался не думать о подобных вещах. Если бы он размышлял о них слишком долго, то не справлялся бы со своей работой.
– Я здесь никогда не была, – призналась Дани. – Представляете?
– Вполне представляю. Приличные девушки не бывают в таких местах в одиночестве.
Официантка поставила перед ними две тарелки, налила в чашки кофе и умчалась прочь. Если не заказывать ничего сложного, еду приносят мгновенно. Мэлоун набросился на яичницу и, пока жевал, намазал половинку тоста маслом, а другую макнул в желток.
– Я думал, вы проголодались, – заметил он, подняв голову от тарелки и заметив, что Дани не прикоснулась к еде.
Она была слишком занята – с интересом наблюдала за всем, что ее окружало. Мэлоун махнул официантке, чтобы та принесла ему добавку.
– Дани. Милая. Я привел вас сюда, чтобы вы поели. И выведу вас отсюда, как только сам доем. Это место не из приятных, и люди здесь тоже не из приятных. Надеюсь, вы меня понимаете.
Она сунула в рот несколько кусочков яичницы, чтобы его порадовать, и принялась гонять по тарелке джем, который никак не хотел держаться на ноже. Он забрал у нее нож и намазал подрагивавшую фиолетовую сладкую массу на тост. Этого ей хватит, чтобы добраться до дома.
– Вот, – сказал он, протягивая ей тост. – Попробуйте.
– Вкусно, – отметила она, облизывая губы.
У него внутри все разом оборвалось. Он не знал, куда ему смотреть, а тарелка у него уже опять опустела. Она с довольным видом откусила еще кусок:
– Как же вкусно.
– Вот именно. Так что ешьте. – Он в спешке глотнул слишком много слишком горячего кофе и обжег себе рот.
– Не торопите меня, Майкл. Это самое увлекательное из всего, что случалось со мной за много лет. Я обязательно поем. Вам придется сходить за машиной и вывезти меня прямо отсюда. Я наемся так, что и ходить не смогу.
Он мрачно взглянул на нее, и она подмигнула.
– Забавная вы особа, Дани Флэнаган. Вы провели целый вечер, копаясь в окровавленных тряпках вместе с самим Элиотом Нессом, но вам куда больше по нраву Короткий Винсент?
– Тут куда веселее. Это уж точно. А здесь есть знаменитости? – прошептала она, после того как официантка подхватила со стола их пустые тарелки, поставила на их место новые, полные, и до краев долила в чашки кофе.
– Нет, – ответил ей он, хотя на самом деле и не смотрел толком. Наблюдать ему было куда удобнее, чем Дани. Он по привычке всегда садился спиной к стене, а ей приходилось выворачивать шею, разглядывая нескончаемый поток посетителей.
Он съел еще порцию яичницы и намазал для Дани очередной тост, понимая, что она вряд ли сумеет его одолеть: ела она ужасно медленно. Посередине лба у нее пролегла складка – водораздел между карим и голубым. Он постучал липким ножом по краю ее тарелки, призывая ее взяться за еду.
– Мне показалось, что я увидела своего дядю Дарби, – сказала она, встретившись с ним глазами. – Странно, да?
С легкостью давно привыкшего к подобным делам человека он бросил салфетку на стол и переменил позу, словно решил откинуться на спинку дивана и покурить. Он безо всякого интереса принялся оглядывать зал кафе, охлопывая карманы – якобы в поисках сигарет. Все столы были заняты, у входа стояла целая толпа, но никто не смотрел ни на него, ни на Дани. И никто из посетителей даже отдаленно не походил на Дарби О’Ши.
– Нет, не здесь. На улице, у окна, прямо напротив вас. С сигаретой. Кепка у него была надета так, как всегда у Дарби, – очень низко, так что не видно глаз. И нос такой же курносый, и такая же ямочка на подбородке. Как же странно устроена жизнь. Ты не вспоминаешь о человеке на протяжении долгих лет, но как только вспомнил, то повсюду видишь его.
– Так это был он? Или нет? – осторожно уточнил он, оглядывая темные окна и красноватые огни фонарей, отражавшиеся в тротуарах. Скользили тени, за окнами спешили прохожие, но он так и не увидел того, кого она ему описала. И все же он поступил глупо, явившись в такое место – туда, где полным-полно бандитов и гангстеров, за которыми он гонялся всю свою жизнь. Где полным-полно парней вроде Дарби О’Ши.
– Я не видела его с тех пор, как мне исполнилось десять. Не знаю, Майкл. И потом, вы наверняка подметили… я часто вижу то, чего на самом деле нет.
– Меня вы тоже не видели с тех пор, как вам исполнилось десять. Но сразу узнали.
– Да… правда. Но вы стояли прямо передо мной, и на лице у вас было такое же мрачное выражение, как сейчас. Мне просто показалось, что я его видела.
– Вы поели? – спросил он, вставая. Он положил на стол доллар, прибавил еще четвертак за быстрое обслуживание.
Она оглядела свою тарелку, подняла на него глаза и вздохнула. Он протянул ей руку в знак примирения, и она ее приняла.
– Поела. Но не наелась. Так что вы должны мне тост с джемом.
– Договорились, – согласился он и повел ее за собой, прямо к выходу. Лишь когда они свернули за угол у универмага Бонда и Короткий Винсент остался позади, он заставил себя сбавить шаг и взглянул на Дани.
Она поспевала за ним, цокая каблуками и крепко держа его за руку, но складка у нее на лбу пролегла еще глубже.
– Я что-то не то сказала? – спросила она. За спокойными словами крылось легкое раздражение.
– О чем вы? – Он нахмурился. – Мы поели. Вы ведь хотели есть.
– Это была не еда. Мы просто перехватили на бегу. На живую руку. В пожарном порядке.
Он тихо хмыкнул, хотя собирался сохранить серьезное выражение лица. Не все фразочки из произнесенных ею были ему знакомы.
– Ну да. Я был голоден.
– Я вас смущаю, Майкл? – спросила она.
Он остановился:
– Что?
Ему показалось, что кто-то высунул из-за угла голову и тут же спрятался снова. Он перехватил руку Дани другой рукой, внимательно всмотрелся в тротуары и тени, а потом двинулся дальше, уже куда медленнее, тщательно слушая, не раздадутся ли у них за спиной чужие шаги. Было уже поздно, и ему хотелось просто усадить Дани в машину, запереть дверцы и увидеть отражение центра Кливленда в зеркальце заднего вида.
Она позволила ему взять ее под руку и прижать к себе, но до самого конца пути не проронила ни слова.
Они подошли к машине. Других машин близ ратуши уже не осталось. На углу курили и негромко болтали двое полицейских, в квартале от них рылся в урне какой-то бродяга. Мэлоун вздохнул свободнее. Громада ратуши темнела на фоне неба, залитого лунным светом. Фонари преданно горели, отбрасывая мягкий отсвет, который отражался в его черных ботинках, в капоте его машины. Он выудил из кармана ключи и открыл перед Дани дверь. Она помедлила и вместо того, чтобы забраться внутрь, взглянула ему прямо в лицо. Их разделяло всего несколько сантиметров.
– Я вас смущаю? – повторила она, и он понял, что до сих пор не ответил.
– Почему вы так решили? – Ночь слизнула с ее лица все краски, так что один глаз казался серебряным, а другой черным.
– Я выгляжу совсем не так, как женщины с Короткого Винсента.
– Ох, значит, вы тоже это подметили? – Голос его прозвучал сухо. Он хотел сделать ей комплимент, но она лишь понурилась.
– Мне нравится быть с вами, Майкл. Я бы могла хоть всю ночь напролет есть за тем столиком яичницу с тостами. И была бы счастлива. А вам не терпелось оттуда уйти.
– Дани, тут дело совсем в другом.
– Неужели? – недоверчиво вскинулась она.
– Да. В этом мире – в подобных местах – нет ничего, что мне нравится. Может, за исключением тостов с джемом. Я слишком многое повидал. Я знаю всю их подноготную. Когда я бываю в таких заведениях, у меня мурашки бегут по шее и потеют ладони. Мне не по себе. Поэтому я хотел поскорее увести вас оттуда.
Она отыскала глазами его глаза, словно хотела проверить, правду ли он говорит.
– Хорошо, – прошептала она.
– Хорошо? – переспросил он.
– Да. – Но она не сдвинулась с места.
Он наклонился вперед, не позволяя себе слишком надолго задумываться, и прижал свои губы к ее губам.
– Теперь садись в машину, девочка.
От удивления она приоткрыла рот и опустила глаза, но мгновенно повиновалась ему, и он плотно закрыл за ней дверцу.
– Не делай этого, Мэлоун, – шепнул он себе. – Не делай этого.