— Тебе что‑нибудь нужно?
Удивленная, Алекса вздрогнула, будто его слова вырвали ее из задумчивости. Наверное, не ожидала предложения помощи.
Анджело поджал губы. Эта женщина ему не нравилась. Он не доверял ей. Но она была ранена и нуждалась в помощи.
— Хочешь попить и поесть? — настаивал он, наблюдая за тем, как расширяются ее глаза, и начинал злиться. Он не людоед, а обычный человек, защищающий свое убежище.
— Спасибо, — наконец сказала она. — Я бы попила.
Он кивнул и подошел к прикроватной тумбочке, взял кувшин, оставленный Розеттой, и налил немного воды в стакан.
— Ах, я его не заметила. — Алекса осторожно обхватила пальцами основание стакана, словно не желая прикасаться к Анджело.
Он усмехнулся. Кого она хочет обмануть? Выругавшись себе под нос, он отдал ей стакан и запоздало понял, что женщина дрожит. Вода из стакана выплеснулась, и он схватил стакан и руку Алексы. Она так сильно дрожала, что вряд ли притворялась.
Анджело тихо выругался. Ему надо приберечь свой гнев до лучших времен.
— Пей! — Он поднес стакан к ее губам.
Алекса принялась жадно пить. Стоя к ней вплотную, Анджело понял, что она содрогается всем телом. Он приложил тыльную сторону ладони к ее лбу и услышал, как Алекса вздохнула. Через мгновение она отодвинула голову, словно не желала, чтобы он прикасался к ней.
— Спасибо.
Анджело поставил стакан на тумбочку и снова налил в него воды из кувшина. Когда он повернулся, женщина сидела, прислонившись спиной к старинной резной спинке кровати.
— Ты снова ляжешь?
Посмотрев на дверь, потом на Анджело, она ответила:
— Нет, я посижу.
Она опять ослабела и выглядела неважно. Анджело надеялся, что доктор скоро придет. Он беспокоился о своей нежеланной гостье.
— Ладно. — Он взял пару подушек со стула. — С подушками тебе будет удобнее.
Алекса подалась не вперед, а в сторону, ее движения были медленными и скованными. Но ей все‑таки удалось освободить достаточно места для подушек у себя за спиной. Когда она откинулась на них, ее дыхание участилось, лицо сильнее побледнело.
— Спасибо, — едва слышно прохрипела она, избегая его взгляда, посмотрела в окно с видом на море, будто никогда раньше его не видела.
Анджело насторожился, выпрямился и отошел от кровати. Алекса даже не взглянула в его сторону, хотя он не возражал. И все же интуиция подсказывала ему: что‑то пошло не так. Алекса всегда была очень чувствительной и реагировала на малейшее изменение его настроения или выражения лица. Эта женщина читала его как открытую книгу, что сильно огорчило его, когда он обнаружил, как она злоупотребила его доверием.
Но теперь, он мог в этом поклясться, едва замечала его присутствие.
— Почему ты здесь, Алекса?
Она медленно повернула голову и тупо посмотрела на него:
— Я не знаю. Я не помню.
Ей было невдомек, почему он не верит ей. Раньше она так мучилась от боли и была подавлена попытками ответить на вопросы доктора, что ничего не осознавала. Теперь поняла, насколько мал ее мир: она может только смотреть, осязать, пробовать на вкус и слушать. Все остальное было скрыто в ее мозгу туманной пустотой. Каждый раз, когда она вроде бы вспоминала отрывок из прошлого, он ускользал.
Моргнув, женщина уставилась на волны с белыми пенными шапками и низкие темные облака. Морской пейзаж был ошеломляющим и пугающим, но прекрасным, несмотря на ливень. Он был под стать мужчине рядом с ее кроватью. Его нетерпение наэлектризовало воздух в большой роскошной спальне. Он напоминал языческого бога погоды, живущего на скалистой вершине и создающего ужасные бури, если у него было дурное настроение.
Если он улыбнется, наверняка выглянет солнце.
Но Алекса не представляла, что это произойдет. Этот мужчина был слишком суровым. Кроме того, она подозревала, что он станет крайне симпатичным, если будет улыбаться.
Женщина моргнула и подумала о своем затруднительном положении. Как можно отвлекаться на такие абсурдные размышления, находясь в беде? Но было проще отвлекаться, чем зацикливаться на себе. Она ничего не помнит и находится рядом с мужчиной, который ее ненавидит.
Алекса сглотнула. Почему он ее ненавидит? Может быть, ей показалось?
— Что ты делаешь?
Она вздохнула и отпустила предплечье, которое сжала пальцами:
— Проверяю, не снится ли мне сон. — Она повернулась и встретила его мрачный взгляд, с облегчением обнаружив, что его злость сменилась любопытством. — Ты уверен, что меня зовут Алекса?
Он кивнул:
— Абсолютно.
Она прикусила губу и откинулась на подушки. Сидение отнимало много энергии, у нее заныли мышцы.
— Это имя мне не знакомо. — Она запаниковала. — Но так должно быть… — У нее перехватило дыхание.
— Что с тобой?
— Я даже не знаю, сколько мне лет.
Сначала Алекса решила, что он не ответит. Выражение его лица стало каменным, словно Анджело захотел уйти. Она трусливо надеялась, что он останется. Несмотря на отношение к ней, он знает ее, сумеет объяснить, кто она такая и почему здесь.
— Ты говорила мне, что тебе двадцать три, но это было пять лет назад. — Он уставился на нее из‑под насупленных бровей с упреком и волнением.
Она старалась не обращать внимания на его настроение, молчаливо радуясь тому, что ей за двадцать, а не под пятьдесят, как ей казалось, пока ее тело и затуманенная голова ныли от боли.
— Ты сомневался в моем возрасте?
Мужчина пожал плечами, и она посмотрела на его выразительные руки.
— Я научился относиться ко всему, что ты говоришь, с сомнением.
Он имел в виду, что она преувеличила или откровенно солгала? Женщина с трудом сглотнула. Похоже, у него нелестное впечатление о ней.
Что же случилось, если он ее возненавидел?
Наверное, глупо расстраиваться из‑за того, чего она не помнила, но ей не хотелось, чтобы обрывки ее мыслей были такими негативными. Скорее всего, она была не такой, какой он ее обрисовал.
Она закрыла глаза, желая, чтобы прошла головная боль. У нее не осталось сил на неприятные размышления о прошлом.
— Алекса?
Она открыла глаза. Он вглядывался в ее лицо глазами цвета эспрессо, словно читал ее мысли. Она пугалась того, что этот человек, осуждающий ее, знает ее лучше, чем она знала себя. И он ей не доверял.
— Я не чувствую себя Алексой, — выпалила она. — Это имя чужое для меня.
Он медленно выпрямился и посмотрел на нее с осуждением:
— На пляже ты назвалась Алли.
— Алли? — переспросила она, с трудом ворочая языком. Даже это имя не казалось ей знакомым.
— Это сокращенный вариант имени Алекса, — сказал он.
Она приложила ладонь к груди, превозмогая отчаяние. В любую минуту у нее могла начаться паническая атака. Хотя откуда ей знать, что такое паническая атака, если ничего не помнит о себе? Как странно!
— Не беспокойся об этом. — Его голос снова напомнил ей насыщенную и теплую карамель. — Просто закрой глаза и расслабься. Скоро придет доктор. Пока он не пришел, с тобой кто‑нибудь посидит.
Последние десять минут окончательно вымотали ее. Женщина не могла ни говорить, ни слушать. Она только надеялась, что ей станет лучше, когда проснется.
Если повезет, к ней вернется память. И она докажет этому пугающему и сердитому мужчине, что ее зовут не Алекса или Алли и она не та лгунья, которой он ее считает.
Ухватившись за эту мысль, она почувствовала, как ее веки отяжелели, и уснула.
Анджело топтался в коридоре, пока доктор осматривал Алексу. Она крепко проспала несколько часов. И спала так тихо, что он испугался, не умерла ли она. Коснувшись пальцами шелковистой кожи ее запястья, он нащупал ее ровный пульс. Каждые полчаса подходил к ее кровати и проверял, дышит ли она.
Очевидно, она неспроста заявилась к нему домой. Он подозревал, что ее предполагаемая потеря памяти — хитрая уловка, чтобы вызвать его сочувствие. И все же Алекса действительно ударилась головой. Доктор мало сообщил Анджело во время своего первого визита, но пообещал рассказать больше по возвращении.
Розетта предложила посидеть с Алексой, но Анджело отверг эту идею. Он решил лично следить за ней.
Наконец появился доктор, и Анджело повел его вниз, в свой кабинет.
— Выпьете что‑нибудь?
Доктор покачал головой, садясь в кожаное кресло:
— Не сейчас, пока бушует шторм. Меня могут вызвать ночью. Итак, о мисс Барретт…
Анджело слушал, как доктор подробно рассказывает ему о женщине, устроившейся в одной из гостевых комнат. Слушал и удивлялся.
— По‑вашему, она в самом деле потеряла память?
Доктор нахмурился и пронзил его взглядом:
— У вас есть основания подозревать, что это неправда?
Анджело промолчал. Доктор прожил на острове всего несколько лет и знал Алексу, но с тех пор ни Анджело, ни его сотрудники не говорили о ней. И на острове о ней не сплетничали.
— Да. Я давно ее знаю, и ей нельзя доверять.
— Я понимаю. Но подделать амнезию… — Пауза. — Это возможно, но только в крайнем случае. Амнезия стала следствием ее травмы. — Пауза. — Вы упоминали, что мисс Барретт понимает по‑итальянски.
— Она понимает.
— Но теперь она не понимает по‑итальянски. Я должен провести небольшое исследование и проконсультироваться с коллегами.
— Коллегами? А не лучше ли перевезти ее в больницу на материке? — Анджело хотелось избавиться от нее.
— Нет, это невозможно. Не при такой погоде. Вы слышали о крушении вертолета недалеко от Неаполя несколько часов назад? Санитарная авиация вылетела на место, но поездка по морю… — Доктор посмотрел на панорамные окна. — Ей лучше здесь, где она может спокойно отдохнуть. — Доктор огляделся. — Хорошо, что у вас есть для нее комната. Я буду регулярно приходить к ней.
— Вы хотите, чтобы она осталась здесь?
Доктор скривил губы, явно считая, что Анджело ведет себя немилосердно, не желая приютить раненую женщину. Но доктор ничего не знал о характере этой женщины.
— Мы должны сделать все возможное в данных обстоятельствах.