Когда свет снова включился, Ольга уже распласталась подле недвижимого тела актера, выла по-бабьи:
– Костинька! Открой глазки! Костинька, скажи, что ты жив!
Но парень – весь в крови, глаза остекленели – не шевелился. И вообще чрезвычайно походил на настоящего мертвеца. Я взвизгнула. Синичкин нахмурился – игра, похоже, переставала ему нравиться.
В этот момент снова послышались выстрелы, и Ольга кинулась к нам:
– Ложитесь! Он вас убьет!!!
Я послушно бросилась на пол. Паша замешкался, и я в ужасе увидела на рукаве его толстовки кровавое пятно!
Свет снова исчез. Ольга схватила меня за руку, крикнула:
– Бежим! Надо срочно спасаться!
Но я вырвалась, тревожно обернулась к Синичкину:
– Почему у тебя кровь?
– Это краска. Пейнтбол, наверно, – успокоил он.
– Бежим! – повторила репетиторша. И совсем панически добавила: – Он убьет меня, а потом и вас!
Мы бросились вслед за ней прочь из репетиционного зала. Ворвались в какую-то каморку, захлопнули за собой дверь. От силы четыре квадратных метра, голые кирпичные стены, тусклый свет. И окошко вентиляции, забранное решеткой.
– Мы должны пробраться туда! – оказала Ольга.
И вдруг охнула:
– Отвертка! Она осталась в зале!
– Я принесу, – с готовностью отозвался Синичкин.
– Нет! – оборвала его балерина. – На тебе печать крови, он найдет тебя по запаху. Идти надо ей.
И указала на меня.
– Нет. Не пойду. – Я отступила.
Паша решительно повторил:
– Отвертку принесу я.
Но свет погас снова. Раздался скрип – дверь, что мы захлопнули за собой, растворилась. Я бросилась к Паше, но спастись в его объятиях не успела. В кромешной темноте почувствовала: грубая рука закрывает рот. Меня хватают, с силой волокут за собой. Пискнуть не получилось, но Паша – даже в тишине и мраке – конечно, понял, что происходит. Кинулся ко мне, попытался отбить.
Однако на него налетела Ольга. Судя по шуму, повисла всем телом, завизжала истерично:
– Нет, ты не пойдешь! Это ее миссия!
Дверь за моей спиной захлопнулась. Человек, что меня похитил, мгновенно исчез. Я снова очутилась в репетиционном зале. Тут по-прежнему играла печальная музыка, а у станка в прежней позе возлежал труп.
И где искать отвертку? Я (стараясь держаться от мертвеца подальше) начала обходить комнату. Взялась ощупывать станок. Может быть, внутри какая-то полость? Но случайно взглянула в зеркало и снова заорала от ужаса: оттуда, изнутри, на меня смотрело мертвое лицо Ольги. Кроваво-красные губы посинели, на уголках рта пузырится пена.
Я инстинктивно отвернулась, и взгляд мой упал на труп.
Но и парень уже не лежал! Окровавленный, с вытекшим глазом, он полз ко мне!
Какая, к лешему, игра?! Я перепугалась по-настоящему. Зачем-то ударила кулаком в зеркало – хотела, что ли, чтобы наваждение спало? Но то и не подумало разбиваться – зато костяшки пальцев я себе сбила.
Актер (или оживший мертвец?) продолжал плотоядно глядеть единственным глазом и подползал все ближе. Я начала отступать – для надежности держась за станок. И вдруг нащупала: кусок дерева вырезан. Сунула руку внутрь – отвертка! Вот повезло! Или момент, когда я должна найти искомое, специально рассчитан?
Как только инструмент оказался в моих руках, свет снова погас. Только выход из репетиционного зала подсвечивался. Я ринулась туда.
– Осссстанься со мной! – провыл зловещий голос из кромешной тьмы.
Раненый (или призрак) продолжал ползти. Догнал, уцепился за мою щиколотку.
Я вновь завизжала, вырвала ногу, толкнула дверь и ворвалась внутрь. Страшное чудище пыталось последовать за мной. Ольга выпихнула его назад, с трудом закрылась, но тонкие врата продолжали трястись, все сильней и сильней, а голос умолял:
– Отдайте мне Ольгу-у-у! Она мне нужна-а-а! Я ей отомщу-у-у!
Та умоляюще взглянула на нас:
– Пожалуйста! Спасите меня! Бежим, скорее!
Настолько перепуганным выглядело ее лицо, что Павел, похоже, окончательно включился в игру. Он буквально выхватил из моих рук отвертку. Начал быстро и ловко (дома бы так!) выкручивать болты из вентиляционной решетки.
Но ровно в тот момент, когда преграда была снята, дверь в каморку подалась.
Я ждала увидеть давешнего мертвеца, но вместо него на пороге оказался человек в балаклаве. Его пистолет был нацелен на нас. Я оцепенела.
Грохнул выстрел – на стене рядом со мной расплылось красное пятно. Ольга взвизгнула. И хотя Паша сказал, да и своим умом я понимала – это всего лишь пейнтбольная краска – к спасительному выходу рванула со скоростью олимпийца. Впервые в жизни подтянулась на руках – и юркнула внутрь. А как там Паша и Ольга будут забираться, мне было решительно наплевать. Прежде самой спастись. «Школа танцев» пробудила самые низменные инстинкты.
Я, пригнувшись, но максимально быстро пронеслась по вентиляционному ходу. Спрыгнула в следующую комнату – и снова завопила.
Потому что первое, что увидела – тело мужчины. Он был подвешен к потолку на крюк за ребра. Из распоротого живота свисали буро-черные кишки. Мертвые глаза смотрели прямо на меня.
«Римма. Успокойся. Это муляж», – приказала я себе.
Но тут и помимо освежеванного товарища хватало гадостей. На огромном сундуке возле стены имелся скелет в истлевших одежах. Рядом, на полках, помещались пятилитровые банки. И в каждой – какая-то мерзость: сердце, печень, глаз. Особенно меня поразил палец с ярко-красным ногтем.
Вслед за мной спрыгнула Ольга.
Паша (и здесь остался джентльменом) прикрывал отход.
Балерина с грохотом задвинула решетку вентиляции. Закрыла ее на засов. Выдохнула.
– Ф-фу. Пять минут есть.
Паша на куклу-труп взглянул мельком, но вот заспиртованные органы его заинтересовали.
Ольга тем временем вещала:
– Это логово маньяка, но сейчас он не здесь. И чтобы спастись, мы должны убить его первыми. Здесь должно быть оружие. Я помогу его най…
Договорить не успела – пол под ее ногами разверзся, девушка с отчаянным криком исчезла в черном провале, и створки тут же снова сомкнулись.
– Ж-ж-жизель, – трясущимися губами произнесла я.
– Чего? – удивился Синичкин.
– Ж-жизель в б-балете вот так появляется, из-под земли.
– Римка! – Паша сжал меня в объятиях. – Ты чего, действительно боишься? Это просто игра! Ты ведь сама меня убеждала!
– Я п-понимаю.
Он твердо произнес:
– Ты бледная как смерть. Давай остановим квест.
– Нет! – возмутилась я – Ни за что!
Постаралась взять себя в руки. Сказала:
– Все, я уже успокоилась. Не трать время. Нужно искать оружие.
Паша взглянул с сомнением:
– Ты дрожишь.
– Значит, хороший квест, – вымученно улыбнулась я. – Смогли напугать.
– Ну, ладно, – и потер руки. – Ты права. Даже в идиотских ситуациях нельзя сдаваться.
Присев на корточки, он начал простукивать пол.
– Паш, это не реальная жизнь. Традиционных тайников тут нет, – осмелилась встрять я. – Чтобы спрятать, в квестах выбирают самое мерзкое место. Загляни, например, вон этому в брюхо, – оборачиваться к повешенному я не стала.
Синичкин послушался. Подошел, пощупал, оценил:
– Да, кукла качественная. И кишки со знанием дела исполнены.
Засунул руку мертвецу в живот, обрадовался:
– Опа! Ты права. Винтовка.
Он осмотрел оружие:
– Пейнтбольная. Десять патронов. Не густо. Давай вторую поищем.
Однако в этот момент в комнате сгустился сумрак. А в углу засветились контуры двери.
– Раз дверь – значит, второй винтовки нет. Закон жанра. Надо с одной идти, – предположила я.
– Наверно, – согласился Синичкин. – Как они так быстро реагируют?
– Кругом камеры. Администратор видит и слышит каждое наше слово.
Паша быстро обвел глазами комнату, увидел красный глаз, что смотрел на него с потолка, обратился к нему:
– Я справлюсь. А девушку мою больше не пугай, ясно?
Ответом нам стал демонический хохот.
– Сейчас только разозлишь еще больше, – проворчала я. – Пойдем лучше быстрее. Маньяка убивать.
Паша приблизился к подсвеченной двери. Приоткрыл, выглянул (я подсматривала из-за его спины) – узкий, хило подсвеченный коридор.
– Он нас сможет подстрелить в любую секунду. А пейнтбольный шарик с близкого расстояния – это весьма неприятно, – пробормотал Паша. И велел мне: – Останься лучше здесь.
– С трупом и кишками?! Нет.
– Винтовка все равно только одна. Вентиляция закрыта. На двери засов. Запрешься.
– А эта дырка в полу?
– Задраим.
Паша вернулся в комнату. Взгляд его уперся в скелет, возлежащий на сундуке. Синичкин решительно сбросил труп на пол – кости противно щелкнули. Подтащил и поставил поверх люка тяжеленный сундучище.
– Пашенька, они все равно как-нибудь сюда проберутся! Давай лучше я за твоей спиной буду прятаться!
Синичкин выглядел озадаченным и в коридор не выходил. Но тут откуда-то издалека донесся отчаянный Ольгин крик:
– Паша, спаси! Он меня убивает!!!
– Это подсказка, – вздохнула я. – Значит, по сценарию идти должен только ты.
– Ладно, жди. Я сам его возьму, – Синичкин окончательно вжился в роль.
И исчез в темноте. Я захлопнула за ним дверь, заперла ее на засов. В сумраке комнаты видела: тело на крюке слегка покачивается. Из коридора донеслись выстрелы. Один, второй, третий.
Я забилась в угол. Взгляд метался с окошка вентиляции на сундук, закрывавший люк. Пока все тихо. Только человеческие органы в банках начали подсвечиваться отвратительным синим цветом. Я присмотрелась внимательнее – и сердце окончательно обратилось в ледяной ком. Две наполненные жидкостью емкости оказались пусты. Но на обоих имелись наклейки. На первой значилось: «Павел Синичкин». А на второй – «Римма Парсунова»!!!
Проклятые сценаристы! Да не будь я частным детективом – давно бы свалилась с инфарктом.
И, кстати, почему мы так уверены, что в эту комнату только три входа? Стены черные, освещение слабенькое. Запросто может быть еще один, который мы с Пашей не заметили.