– Могу освежить тебе память, – устало отозвалась я. – В центре реабилитации, где ты работала, убили троих подростков. Одного из них звали Костей Кулаевым.
– А… этот. Который картинки рисовал? – наморщила лоб балерина. – Ну и что? Он же не танцор. Я его вообще почти не знала – на занятия ко мне он не ходил.
– Могли бы хотя бы актера по-другому назвать.
– Зачем? Он и по жизни – Костя. Так удобнее.
Я метнула взгляд на маньяка. Тот хмурился – разговор, несомненно, не пришелся ему по душе.
Псевдоаутист тоже слегка смутился.
Паша обнял меня за плечи, примирительно произнес:
– Римма просто очень переживала.
– В Пскове – да, переживала. А сейчас – мне было за тебя стыдно, – я взглянула на Ольгу, словно злая учительница на прогульщицу.
Та поджала губы. С мольбой взглянула на актера с язвами – тот, видимо, был здесь главным.
Маньяк (палец, зажатый его щипцами, болел до сих пор) немедленно выступил вперед. Велел Косте:
– Кофейку нам организуй.
Ольге сказал:
– Пойди, отдохни и освежи грим. Следующий сеанс через двадцать минут.
А мне доброжелательно улыбнулся:
– Римма. Вы молодец. Хорошо держались. Честно. Мне есть с чем сравнить. У меня в пыточной и штанишки часто мочили от страха. А истерикам, обморокам – вообще несть числа.
Он обернулся к Паше:
– А вам понравилось?
Синичкин врать не стал:
– Увлекает, ничего не скажешь. Но повторять не хочу.
– И не надо, – кивнул маньяк. – Этот квест вы прошли, а лучше нашего в Москве все равно не найдете.
Он протянул Паше руку, представился:
– Я Роман.
Предложил:
– Хотите маленькую экскурсию? Покажу вам, как все здесь устроено?
– Давайте, – заинтересовался Синичкин.
Мне тоже ничего не оставалось, как снова тащиться в пыточную, комнату-морг, репетиционный зал. При обычном освещении выглядели они совсем не страшными. Роман с удовольствием демонстрировал Синичкину работу датчиков, подъемных механизмов, показывал мягкие участки зеркала и встроенные в него 3D-картинки.
Паша разглядывал, кивал, уточнял. Потом спросил:
– Давно занимаетесь квестами?
– Лет пять, – с удовольствием отозвался Роман. – Со всех ракурсов изучал. Админ, актер, техник, помощник сценариста. Плюс все знаковые перфомансы тестировал. Ну а этот сам придумал и осуществил. С нуля.
– А тему кто подсказал?
– Тоже сам нашел. Чертову тучу уголовных историй перечитал – ничего не вдохновляло. А потом раскопал – про расстрел в доме инвалидов. И сразу понял: будет самый топ.
– Особенно если актрису привлечь именно ту самую. Что в доме инвалидов работала, – усмехнулся Паша.
Роман насупился:
– Слушайте, я перед Ольгой уже сто раз покаялся. И перед вами могу. Я не скрываю: познакомился с ней специально. Хотел с живым участником тех событий поговорить. Просто поговорить. Что поделаешь, если Оля меня с первого взгляда зацепила? Она тогда такая больная была. Несчастная. Одинокая. Мне захотелось ей помочь. Начал тренировать, благо опыт есть – у самого когда-то тяжелая травма была. Поставил на ноги. Еще больше привык, привязался. А когда Ольга поправилась, решил позвать ее на работу.
– Чтобы использовать на полную катушку, – подсказал Синичкин.
– Нет. Я Ольгу по-настоящему люблю, – твердо отозвался Роман. – И работает она здесь по своей воле. С удовольствием.
– А как вам ее вообще отыскать удалось? – встряла я.
Он закатил глаза:
– Вот уж эти частные детективы! Ну, как… свое расследование провел. Сначала в доме инвалидов всех расспрашивал. В Псков звонил, в больницу. Но она уже в Москву оттуда сбежала.
– И как вы нашли ее здесь?
– Через матушку ее. Однокашником по балетному училищу прикинулся. Но вы Олечке детали не рассказывайте, пожалуйста.
– Я тебя, между прочим, тоже просила палец мне не ломать, – мстительно улыбнулась я.
– Что-о? – Паша немедленно схватил мои руки в свои.
Роман залепетал:
– Да я совсем легонько!
– До сих пор болит, – я капризно надула губы.
Но никаких видимых повреждений на моей руке не имелось, поэтому Синичкин бить маньяку морду не стал. Лишь взглянул внимательно на Романа и предупредил:
– Смотри, парень. Не заиграйся.
Тот надменно вскинул голову:
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Все ты понимаешь, – отмахнулся Синичкин.
Пить кофе вместе с недавними палачами мы не стали.
А когда покинули зловещую «Школу танцев», Паша задумчиво произнес:
– Накликают они оба на себя реальную беду.
– С чего ты решил?
– Еще когда опером был, научился потенциальных жертв вычислять.
Римма
В конце августа мы с Пашуней слетали на недельку в Ниццу, а потом лето закончилось, и вместе с осенью на нас навалилась куча дел.
Попадались среди них необременительные. Например, установить (за хороший гонорар), как ведет себя в Москве студент, сын богатых нефтяников из Екатеринбурга. Парень проводил вечера в ресторанах, ночами зависал в крутых клубах, и мы – не без удовольствия – ходили за ним и приглядывали, попивая коктейли в шикарных местах.
В середине сентября в агентство вдруг заявился Ярик.
О том, что приедет, не предупредил, охрану на входе в офис тоже как-то смог миновать.
Рухнул на стул в моей приемной.
Я немедленно вызвала из кабинета Пашу. Ярик перевел взгляд с него на меня и заговорщицким тоном сказал:
– Говоруша опять приходить.
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Но Паша серьезным тоном спросил:
– Что сказал?
– С Ольгой беда опять.
– Что конкретно случилось?
– Не знать, – тяжко вздохнул Дорофеев. – Видеть только: вода, она тонуть, звать помочь.
Синичкин обернулся ко мне:
– Набери ее.
Хотя время шло к часу дня, Польская отозвалась только с восьмого гудка. Голос – сонный и недовольный:
– Римма? Чего так рано?
Паша перехватил из моих рук трубку. Включил – добрый человек – на громкую связь. Бодрым голосом произнес:
– Доброе утро! У вас все благополучно?
Пауза. Потом пробормотала с удивлением:
– А вы откуда узнали?
– Расскажите, пожалуйста, что случилось, – попросил Синичкин.
Ольга досадливо отозвалась:
– Да на квесте вчера бочку проклятую глюкануло. Перегородка сломалась, сигнал тревоги не сработал. Вода в сухую часть хлынула, а Роман ничего не заметил. Чуть не утопил меня к черту. Считал, ору и бьюсь потому, что в роль вошла.
– С вами все в порядке?
– Да. Нахлебалась только.
– А причину поломки выяснили?
– Кругом одни халтурщики, – пригвоздила Польская. – Когда заказывали конструкцию, специально оговорили: чтобы перегородка неубиваемая. Ну а у нас как делают? Все на соплях. Шуруп вылетел, и привет.
– Может, кто-то специально выкрутил? – предположил Паша.
Ольга удивилась:
– Мы про такое даже не думали. А кому это надо?
– Возможно, Роману захотелось еще больше острых ощущений, – предположил Паша.
– С ума сошли, – обрубила балерина. – Это ж не игра. Он больше меня перепугался. Чуть не плакал.
– А остальные сотрудники доступ к бочке имеют?
– С ума сошли! У нас коллектив – все друг другу родные! Одна семья.
– В семье, как говорят, не без урода.
– Только не в нашей. И вообще, что вы всполошились? Ничего страшного не произошло. Обычный рабочий момент. Но я хочу знать, – тон стал подозрительным, – кто вам сказал?
Ярик умоляюще закатил глаза, но Синичкин его выдавать и не думал. Ответил туманно:
– Слухами земля полнится.
Пожелал Ольге всего наилучшего, положил трубку, с интересом взглянул на Дорофеева:
– Ты продолжаешь следить за ней?
– Нет! Я уже сказать. Говоруша приходить. Предупреждать.
– Когда?
– Вчера вечером. Но я Стелле не говорить ничего. И вы не говорить! – молитвенно сложил на груди руки.
Улыбнулся – в глазах плескалось счастье:
– Я Ольга всегда оберегать. А Говоруша мне помогать.
И ушел.
– Ты ему веришь? – набросилась я на Синичкина, когда Ярослав удалился.
– А что остается? – Паша выглядел озадаченным.
– Он мог болтаться рядом, наблюдать. Дождался, допустим, когда сотрудники с квеста вышли. Подслушал, о чем они говорят.
– Квесты далеко за полночь заканчиваются. Вряд ли бы его Стелла отпустила так поздно.
– Можно позвонить. Спросить.
– Зачем? – отмахнулся Синичкин.
Лично я – исключительно для интереса – собиралась в инциденте все-таки разобраться. Но не успела.
В тот же день на нас навалилось дело колумбийца Маркоса Гонзалеса.
Богатый иностранец работал в Москве на очень хорошей должности. Дождливым сентябрьским вечером он уехал на своей непростой тачке «БМВ-7» и домой не вернулся. На работе не появлялся, оба мобильника оказались вне зоны доступа и пеленгу не поддавались – похоже, сим-карты были уничтожены.
Брат Маркоса, Васко, поднял на уши полицию, поисковый отряд «Лиза-алерт». И для пущей надежности обратился еще и к нам.
Ярослав, Говоруша, Ольга немедленно отошли на второй план. Мы рьяно бросились на поиски колумбийца.
Для начала воспользовались доступом к «Безопасной Москве», проследили часть пути Маркоса по городским видеокамерам. Накануне очередного рабочего дня колумбиец с непонятной целью отправился прочь из столицы – по Варшавскому шоссе, в сторону Тулы. Но в районе съезда на город Чехов машина с экранов исчезла – судя по всему, попала в «черную дыру».
«Черные дыры» – одна из многих нескладностей нашей родины.
У ГИБДД Москвы – свои камеры, а у Московской области – свои. И за МКАД имеется достаточно много «мертвых зон», где наблюдения нет вообще. Если машина именно в этом месте сворачивает куда-то на проселочную дорогу, установить ее дальнейшее местонахождение потом вообще невозможно.
Мы с Пашей проработали множество версий. Опросили сослуживцев, и сразу двое из них сказали: в последние дни Маркос выглядел взволнованным. Несколько раз, не очень к месту, странную фразу произнес: «За все в жизни надо платить».