Конечно, хочется рассказать о тех людях, которые — кто давно, а кто последние годы — помогают мне в моем очень серьезном возрасте жить достаточно хорошо, не всегда вспоминая, что мне почти век… Это мои замечательные врачи, без которых мне было бы гораздо труднее ходить, слышать, дышать…
Почти до 90 я не ощущала свой возраст больше, чем на 75, я еще с легкостью ходила, могла много гулять, сидеть, не опираясь на спинку стула, для меня не составляли труда лестницы. И вдруг после 90 все как-то вмиг изменилось: заболела нога в коленке, да так, что это было не только больно, но видно, а для нашей профессии второе гораздо важнее. Мы с Дашей много ходили по разным врачам, делали какие-то компрессы, чем-то мазали, но ничего по сути не помогало. И наконец по протекции мы попали в ЦИТО к Анатолию Корнеевичу Орлецкому, который сразу понял, в чем проблема, и вот уже несколько лет мне регулярно он делает уколы в колено, которые укрепляют меня настолько, что несколько месяцев после я могу ходить, вообще не вспоминая, какая нога у меня не совсем здорова. Анатолий Корнеевич довольно суров и крайне серьезен, я его даже немного боюсь: как правило, он молча заходит в кабинет, в котором я его уже жду, благодаря заботе чудесной медсестры Оли, молча берет шприц, молча делает укол, говорит одно слово «поработаем», это значит, я должна пару раз согнуть ногу в колене, и молча уходит, едва я успеваю сказать слова благодарности… Иногда, правда, бывают исключения — мы перекидываемся двумя-тремя фразами, несколько раз он даже улыбался… Но чаще все происходит молча. Причем это ничуть не умаляет ценности его огромного вклада в мою полноценную жизнь в этом возрасте. Я ему очень признательна за то, что до сих пор на своих ногах.
С возрастом все приходит в умаление. Вот я стала значительно хуже слышать, особенно страшно это на сцене, когда реплики партнеров падают в пустоту, а ты теряешься в догадках, что сейчас было сказано и не пора ли отвечать… Какое-то время я так промучилась, думаю, что и партнеры мои мучились со мной вместе, и поняла, что если я хочу продолжать оставаться действующей актрисой, нужно что-то делать. И опять долго я ходила по разным врачам, пока случай не привел меня к удивительной Елене Ивановне Шиманской. Ее клиника находится в районе метро «Калужская», и три приезда туда, три встречи с Еленой Ивановной, тонкая настройка слуховых аппаратов, а параллельно разговоры об искусстве, о последних спектаклях и музыкальных концертах, сделали свое дело: я не просто слышу звуки, я разбираю слова, я слышу почти все и близко, и на расстоянии. И тем, кто не в курсе, даже не очень заметно, что у меня слуховой аппарат. Пишу это не только для того, чтобы поблагодарить Елену Ивановну, а сказать моим сверстникам, да нет, даже тем, кто значительно моложе: не теряйте качество жизни в угоду красоте, пользуйтесь достижениями цивилизации, в частности, медицины. Если вы работаете, то это просто необходимо, а если нет, то подумайте, как прекрасно слышать вечером в темноте шепот ребенка: «Спокойной ночи, бабушка! Я тебя люблю», жаль было бы такое не расслышать…
Я бы перечисляла многих и многих, включая бригады врачей, приходивших ко мне домой делать прививки от ковида, кто в свое время и сейчас деликатно занимался мной и моими родными. Не могу не поблагодарить Абрама Львовича Сыркина и Михаила Эдуардовича Соркина, Алексея Васильевича Шабунина и Наталью Юрьевну Ермошкину, Алексея Владимировича Сергеева и Валентину Сергеевну Остапенко…
Но самые главные отдельные слова сердечной благодарности хочу сказать врачу от Бога, человеку, который не раз спасал от верной гибели меня и моего мужа и сейчас лечит меня и моих девочек, — Валентине Васильевне Артемовой. На моих глазах почти за 30 лет знакомства кареглазая шатенка, звонко стучавшая каблучками по этажам поликлиники на Гагаринском, превратилась в степенную седовласую гранд-даму — находишься рядом с ней и уже здоровеешь, то, что она профессионал своего дела в высшей степени, даже и говорить не стоит, но она находит такие добрые и точные слова и так одновременно властно и деликатно осматривает, что ей абсолютно веришь. А с весны 23-го года мы почти не расстаемся — в середине апреля, дело было как раз на Пасху (мы традиционно отмечаем этот праздник в нашем большом семейном кругу), — случилось у меня очередное воспаление легких, и каждый день до нашего отъезда на дачу ко мне приходила Валентина Васильевна. Вот так просыпаешься утром, а тебе — укол, сил нет, но ползешь умываться, потом завтрак, хорошо, если каша, пшенная, например, с каким-нибудь домашним вареньем и кофе, иногда яичница, иногда творожники, потом горстями таблетки (уже давно не вникаю какие — Даша дает, значит, так надо), потом чуть-чуть полежать, а к часу дня надеваю красивый синий бархатный халат, подкрашиваю глаза и губы и, — когда есть силы, выхожу в коридор встречать Валентину Васильевну. Она слушает меня: «дышите — не дышите», измеряет пульс, давление, делает кардиограмму, разговаривает со мной, как будто никуда не торопится, хотя я знаю, как много людей ждут ее врачебного и — что важно! — человеческого внимания и заботы, от нее веет таким покоем, такой уверенностью и таким желанием помочь, что невольно собираешь оставшиеся силы. Я уверена, что Валентина Васильевна будет с нами всегда, как член семьи, как неравнодушный человек, как удивительный доктор.
После «эпохи ковида» вновь открылись театры, и наш в том числе. Перерыв в работе дался мне довольно трудно, я вообще не привыкла ничего не делать, если не давали ролей в своем театре, ехала в другие, где-то снималась, что-то читала по радио, но и с возрастом возможностей поубавилось, и этот вынужденный перерыв будто бы лишил меня куража. Я ведь действительно каждый сезон о чем-то мечтала, искренне интересовалась, не будет ли чего нового, пусть маленького, для меня. Ведь даже маленькая роль — это мечты, это новая судьба, которую можно домыслить, это новый костюм, который обязательно должен идти, это новые отношения с партнерами. Мне очень хотелось вернуться и к любимым ролям и любимым партнерам, например, в «Талантах и поклонниках» последние годы играла мою Сашеньку роковая красавица Любочка Козий, и так она была убедительна в этой роли, так хороша собой, такая была в ней искренность и чистота, что, пожалуй, она являлась самым точным попаданием в роль Негиной в нашем спектакле. Мне легко было с Любой в наших общих сценах, особенно я любила момент, когда моя Домна Пантелеевна произносит: «Сашутка, а ведь мы с тобой ни разу еще всерьез не говорили, а вот он, серьез-то начинается…», а Сашенька, противореча мне по роли, поднимала на меня свои по-детски чистые, нежные, ясные глаза, и в эти секунды я — Вера Васильева — именно ей — Любочке Козий — желала большого женского и творческого счастья. Пусть у нее все сложится!
Кстати, и о новых партнерах. В начале 2022 года, подчиняясь своим творческим планам, ушел из нашего театра мой соавтор спектакля «Вера» Сергей Борисович Коковкин. Расставаться со спектаклем не хотелось, я думала о разных вариантах: о Юрочке Васильеве, которому не пришлось бы даже текст учить, он 40 лет со мной бок о бок на сцене, да и в жизни мы близки, о Саше Воеводине, который прекрасно играл Автора в «Воительнице», а начинал как Керубино в «Женитьбе Фигаро», а театр мне предложил неожиданную для меня кандидатуру — красивого, талантливого, толкового, но уж очень молодого Антона Буглака. С Антоном мы встречались в «Радамесе», но и то по касательной — он был партнером Оли Аросевой, а меня в прямом смысле на руках носил очаровательный Сережа Колповский. Мы встретились с Антоном дома за чашкой кофе и… испугались друг друга. Он — моей старости, чего уж там говорить, а я — его молодости, но рискнули. У Антоши есть хороший режиссерский потенциал, мы немного изменили мизансцены, он не говорил со мной на равных, как Коковкин, он спрашивал, слушал, впитывал. У нас получалось как будто напутствие от старшего уходящего поколения — молодым, ведь я рассказывала не только про свою жизнь, но и про тех замечательных, уникальных людей театра, кто был до меня, кто был в мое время, кто еще остался рядом с нами. Мы рассуждали о том, как сохранить себя, свои мечты, свои идеалы, свою любовь во всех смыслах этого слова. Я очень благодарна Антону за те несколько спектаклей, которые мы сыграли вместе, и надеюсь, что не очень подводила его, когда немного путала даты, когда в разговоре переходила на другие темы, жизнь-то большая, а спектакль — два часа. Я очень хочу, чтобы у него было хорошее творческое будущее, чтобы он не опустил руки, если вдруг какая неудача или обида, чтобы он не продешевил свой талант на сериалы.
С Антоном как с режиссером мне удалось с удовольствием еще раз встретиться в ушедшем сезоне, когда у нас задумали поставить что-то вроде некогда очень популярного «Кабачка „13 стульев“». В 2021 году к нам в театр пришел новый художественный руководитель — Сергей Газаров, Шура Ширвиндт остался президентом театра, и появилось одновременно тревожное и приятное ощущение молодой жизни. И получился такой спектакль — концерт-феерия, состоящий из разных номеров очень многих артистов театра. Кажется, одновременно на сцене в финале было человек 50, а то и больше. От самых юных, лихо отплясывающих чуть ли не латиноамериканские танцы, до нас — самых старых, которых — о, это же режиссура! — вывозили на круге в креслах, чтобы зритель не ахал, если мы вдруг пошатнемся, да и правда, стоять-то уже без опоры тяжеловато. Меня, как это часто бывает, присоседили к Шуре, мы как будто бы даже ни о чем не договаривались заранее, а свободно говорили о том, как он — его герои, изменял мне — моим героиням, но я все равно его прощала и до сих пор люблю. Когда помнила слова и было к месту в нашей беседе, я читала ему стихи Цветаевой, а потом мы пели с ним простенькую песенку, которую кто-то нам сочинил еще 10 лет назад — к 90-летию театра:
Все, как прежде, все та же гитара