— Это зачем же?
Подумала Аксинья — говорить, не говорить, махнула рукой:
— Нужна мне помощь толкового человека. Хочу я замуж за Пшебыевского выйти.
— При живом муже? — удивился Нестерка.
— Э-э, какой он мне муж, отдали родители. Мы и в костеле не были, только в управе записаны. А судья мне уже и грамоту разводную выдал.
— Вижу я, тебе пальца в рот не клади.
— Пан сам обещал жениться, в Варшаву, сказал, повезет.
— Пока баба горячая, ей чего не пообещаешь… Да ты, видать, не промах, несладко ему придется, если в твоей уздечке окажется.
— Ну, это уже мое дело. Накинуть только уздечку. А то год уже крутит. Да и слыхала я, что к Катьке, писаревой дочке, сватов посылать хочет. Так и прозевать недолго.
— Мне такое дело устроить, что ус покрутить, — говорит Нестерка, — не такие орехи щелкал. Только за «даром» и собака не почешется, а за «дешево» и мужик к черту не пошлет.
— Не бойся, устроишь свадьбу — заплачу.
— Чем же это?
— Бабе всегда есть чем расплатиться.
— Э-э, с такой монеты у меня сдачи нету.
Долго они так препирались, наконец договорились, что заплатит Аксинья тысячу рублей, если все выйдет по ее.
— Но меня не проведешь, деньги только после костела.
— И меня не надуешь: пиши расписку, — говорит Нестерка. — А еще сходи к пану, расскажи ему, что, мол, если бы не я, то вам бы обоим крышка. Попроси, чтобы на службу меня к себе взял.
На той и договорились. Назавтра после обеда, чтоб под хорошее настроение попасть, отправился Нестерка к Пшебыевскому. Пришел во дворец, пан в кресле сидит, турецкую трубку курит.
— Эге, спаситель мой явился. Думаешь, забыл я, как ты мой театр на ярмарке со скоморохами обсмеял? Но твое счастье: нужен ты мне. Поможешь мне с Катериной, прощу, а нет — пеняй на себя. Здесь от моих слуг никуда не денешься, рассчитаюсь за все.
«Вот тебе и курицын хвост, — думает Нестерка, — загадал загадку, что и самому гадко, дернула нелегкая в сваты лезть. Одному обрежь, другому надточи». А вслух говорит:
— Так разве пан не на Аксинье женится?
— Ты что, с ума сошел? Заглядывал я к ней по грешности тела, она баба сладкая — но чтоб жениться, мне, пану Пшебыевскому, на соломенной вдовушке?
— А что ж за трудность пану на Катерине жениться? Послал сватов — и под венец.
— Если бы так просто, тебя бы не звал. Забила она себе голову каким-то голодранцем. Отец ее не против, он мне полтысячи задолжал, а дочка ни в какую.
— Эге, девка не конь, упряжь не накинешь.
— А надо. Мне бы только до костела, а там как разодену, как прокачу в Варшаву — поласковеет. Но помни: за месяц все успеть надо.
Объяснил пан все как есть и отправил Нестерку к невесте — подвенечное платье передать. Платье редкой работы, из Франции прислано, все в кружевах да бархате, золотом и дорогими каменьями отделано.
Приехал Нестерка к дому писаря — хатка незавидная, набок наклонилась, вошел — комнатки маленькие, темные, прошел в зал — а там словно светлее, будто солнышко веселее в доме, — Катерина за столом сидит. Личико что утро раннее, глаза как две вишенки, брови что серпочки, губки как малина-ягода, зубки точеные, день стоял бы да смотрел не отрываясь и есть бы не попросил. Узнала она, в чем дело, опустила голову на белые руки и как зальется горькими слезами. Тут бы и камень растаял, не то что наш Нестерка. Рассказала ему красавица, что любит она молодого Андрея, и тот в ней души не чает. Отправился он на заработки, чтобы уплатить долг пану за ее отца. А пан замуж идти заставляет, отца в острог посадить грозит. Раньше, думал, что погибнет Андрей. Но вот пришла весть, скоро вернется ее любимый, всего месяц ждать осталось. Пан прослышал про это и тянет в костел, а она скорее в воду, чем с немилым под венец.
— Эх, — говорит Нестерка, — садись в панскую тройку, что во дворе стоит, и езжай к жениху навстречу. Вернетесь — пан уже ничего вам не сделает.
Долго не соглашалась Катерина отца родного оставлять, но Нестерка переговорил с ним, и все уладилось. Полетела она к своему милому навстречу, а Нестерка пешочком к пану во дворец.
Так и так, говорит, невеста утопиться грозит, ничего с ней поделать нельзя.
— Где же твоя хваленая хитрость? — разозлился пан.
— При мне, паночек, придумал я один выход.
— Говори скорее!
— Пусть пан напишет ксендзу записку, чтобы венчал сегодня же вечером, как люди после службы разойдутся. И чтобы ничему не удивлялся. А вам, паночек, надо одеться, как Андрей раньше одевался, и пока все дело, не давать невесте себе в лицо заглянуть. А там уже после разберетесь. Мое ж дело будет сделано, невесту в костел я вам доставлю.
— Понял, понял! — закричал пан и ногами задрыгал от радости. — А ты и правда хитер, шельма!
Раздобыл пан простую одежду, пробрался потихоньку вечером в костел. Поставил его Нестерка рядом с невестой, платье на ней так и блестит, так и сверкает, фата пышная как облако. Пан и так и этак повернется, чтобы глазами с ней не встретиться. Нестерка справа шагает, отец Катерины слева идет. Стал ксендз венчать — глаза на лоб от удивления, понять ничего не может, но свое дело делает. Отчитал что положено: «Да будете мужем и женой, поцелуйтесь, дети мои!» Глянул пан на невесту и обмер. А Аксинья закрепила дело жарким поцелуем и под руку пана поддерживает: известно, жена мужу поддержка, а то пан чуть не падает. Пришел он в себя и на Нестерку:
— Ты что это сделал?!
— Что и обещал, — говорит тот, — невесту пану в костел привел.
— А ты, может, не рад? — зыркнула на пана Аксинья. Была она характером крутовата, а теперь и при всех правах — не кто-нибудь, пани Пшебыевская! — Может, пану какая другая нужна?
— Что ты, что ты, — замахал руками тот.
— Так чем же пан недоволен? — смеется Нестерка.
— Ты мне зубы не заговаривай, — не выдержал Пшебыевский. — Тройку моих лучших коней где подевал?
— За коней я заплачу, паночек.
— А его долги тоже заплатишь? — кричит пан на отца Катерины.
— Тоже заплачу, — отвечает Нестерка, — только векселем.
И показывает расписку, что Аксинья писала.
— Полтысячи долг, полтысячи за коней. Квиты, паночек?
Покосился пан на жену: «Квиты», — говорит. А Нестерка смеется:
— Так уж этот свет устроен, знай не зевай, на ярмарке и бык тельный, а купил мыло, ешь, хоть и не мило.
А вскоре была в Старых Козах свадьба. Выходила красавица Катерина за своего любимого Андрея. Все местечко веселилось, только пана Пшебыевского с женой не было. Их давно уже не видели. То ли пани боялась, что Егор с ружьем вернется, то ли ей в Варшаве шибко понравилось. За первого свата гулял на свадьбе Нестерка. Рассказывали люди, что трое лаптей стоптал, так танцевал. Оно и правда, где потанцевать, как не на свадьбе.
НЕСТЕРКА И ЦАРЬ
Много лет бродил Нестерка по разным дорогам, мерз зимой, месил грязь весной, пыль глотал да на солнышке жарился красным летом. В панские хоромы случалось заглядывать, и в мужицких халупах гостить, и на стогу под цыганской крышей — звездным небом — ночевать. Везде побывал, всего повидал, никогда не унывал. Одна неувязочка — в столице не пришлось пожить, с царем побеседовать. А был Нестерка человек любопытный, дай, думает, схожу.
Недолгие сборы, лапти сплел, котомку за плечи, табачок в кисет, и горя нет. В те времена уже по железной дороге ездили, но простому человеку пешочком по старинке сподручней. То отдохнуть на обочину присядешь, то земляка встретишь — время и быстрее летит. А в столицу ведь напрямки, плутать не нужно, дорога известная, оттого и короче. Одним словом, шел Нестерка, шел да и пришел. Смотрит, город, что муравейник, людей не сосчитать, и все копошатся, каждый спешит, каждый своим делом занят. Один бежит, другой кричит, третий продает, четвертый покупает, пятый тебе в карман залезть норовит. Подивился Нестерка на всякие столичные чудеса да и стал царские палаты искать. Где сам, где люди подсказали, улочками, переулками добрался, наконец до царского жилья.
А там народу собралось видимо-невидимо. И все больше люди видные, в панских кафтанах, знатных шапках с красным верхом. Но и простой люд промеж них попадается. Поговорил Нестерка с одним, который шустрее других толкался, расспросил, в чем дело.
Оказывается, украли у царя алмаз из короны. И не какой-нибудь там, а самый главный. На весь мир такой был один, и тот у нашего царя-батюшки. И вот на тебе — стащили воры, они, вишь, везде водятся. Царь сна лишился, есть не может. Что это за корона без главного алмаза? И на люди не покажись. А не ровен час, узнают иностранцы — засмеют. Стыда не оберешься. Потому и объявили: кто вора найдет, тому тысяча червонцев награда. А кто алмаз отыщет — царь любое желание выполнит. И многие хитроумные сыщики уже пробовали, но все напрасно. Правда, желающих не убавилось — вон сколько народу собралось, кто просто потолкаться, а остальные — алмаз искать.
Решил и Нестерка удачи попытать. День толкается на площади, второй, третий, а как до порога доберется, так то князь какой, то боярин или ученый иностранец с толстой книгой — их пропустят, а Нестерку взашей. Но время идет, а алмаз так никто найти и не может. Серчает царь, он хоть и нрава спокойного, но царское дело, известно, нервное. Ко всему, новые хлопоты — одни придворные на других наговаривать стали, жалобы, сплетни, голова кругом идет. Увидал царь, как носатый немец линейкой следы меряет, подошвы нюхает, и сказал в сердцах:
— Черт бы побрал этих умников. Вот, чтоб как в старинные времена, нашелся мужичок, пошептал, поплевал по углам да и показал, где воры алмаз спрятали!
А слуга ему:
— Стоит у порога мужичок, только не пускают его, лапотника.
— Эй, кто там, пустить мужика немедленно! — крикнул царь.
Так и оказался Нестерка в царских палатах. Вошел, осмотрелся — золота, камней-изумрудов, что грязи по осени. Ковры дорогие, ступить боязно. Даже растерялся немного. А тут навстречу старичок бежит — росточка небольшого, халат меховой сзади по полу волочится. Бородавка как у козла, сам лысый, хоть бобы молоти, ну совсем не такой, как на картинках.