– Я учился с ним в одном классе. Мы были друзьями. Я был его единственным другом, если уж честно. С ним боялись связываться…
А дальше были годы, проведенные в Индии. Мать мальчика решила, что экзотическая страна с ее буддистским спокойствием способна излечить зарождающееся чудовище. К сожалению, несчастная женщина не смогла остановить своего сына. Сегодня она проходит лечение в клинике, в которую мы сейчас и отправимся.
На экране возникает лицо моей мамы. Она сидит в кресле посреди комнаты. Ну, вроде как начальные кадры «Пролетая над гнездом кукушки». У нее совсем чужое лицо, на котором нет ни грамма косметики. Уголки губ опущены, а взгляд пребывает где-то там, куда я очень боюсь попасть.
В кадре появляется Джереми Флемми.
Здесь мы должны вести себя максимально тихо. Об этом нас попросил персонал больницы.
– Марика, вы слышите меня?
Мама никак не реагирует на вопрос.
– Марика, мы просто хотим поговорить о вашем сыне. Вы помните его?
Он показывает ей экран телефона. Глаза мамы на секунду теряют это отрешенное выражение. В них рождается ужас. Она начинает дико орать.
Ведущий медленно и патетично показывает экран телефона, на котором моя фотография.
Около ста тысяч просмотров за пару часов.
На пару минут я выпадаю из действительности. У меня перед глазами это рождение ужаса. Глаза моей мамы после того, как она увидела мою фотографию. В моих руках что-то вздрагивает. Я пытаюсь понять, где нахожусь. Вижу Верену. По ее лицу текут слезы. Она пытается их остановить. Она плачет из-за меня, понимаете, да?
– Обидно, что он заработал на нас больше, чем мы сами на себе, – говорит Виктор.
– Пойдем отсюда, – говорю я. Как будто если мы окажемся где-нибудь еще, то ролик останется позади. Здесь, на площади. Я знаю, что это не так. Он будет преследовать нас, как и все остальные видео, которыми сопровождается вся моя жизнь последние несколько месяцев.
Мы поднимаемся и уходим с площади. Идем в проулок, в котором больше всего людей. Улица Рокин. Переулок превращается в широкий проспект с барами и кабаре. А вот и знаменитый секс-театр. Там пара несчастных актеров чуть ли не круглосуточно занимаются сексом на глазах у изумленной публики. Возле театра всегда очереди из туристов. Во всяком случае, сколько ни проходил здесь, столько и наблюдал эти очереди.
Проспект заканчивается небольшой площадью. Здесь на удивление спокойно. Большая часть площади заставлена столиками одного из кафе. В центре площади фонтан с фигурами сказочных персонажей. По бортикам фонтана сидят люди. Курят и разговаривают по телефону. Другая половина площади – сплошные магазины, пекарни и сувенирные лавки. Прямо перед нами большое офисное здание. Оно очень нестандартно для этого города. Этажей на десять, коричневое и невзрачное. Никак не подходит ни игрушечным крышам, ни гигантским небоскребам. Нечто промежуточное и очень громоздкое. На первом этаже отделение банка. Перед входом мигает табло с информацией о часах работы. Там написано, что сегодня и завтра банк работать не будет. По техническим причинам.
– Пора спасти Иссэя Сагаву, – говорит Верена. Я не понимаю этой фразы, но в ней столько злости, что становится не по себе.
– Что? Ты правда сейчас думаешь о том же, что и я? – спрашивает Виктор.
– Нам нужно ограбление, – говорит она.
– Вы оба двинулись? – спрашиваю я.
– Мы его инсценируем, – говорит Виктор. – Черт. Это круто. Это так круто. Это миллионы просмотров. Миллионы. Ограбление банка в режиме реального времени. Это как раз то, чего нам не хватало.
– Тебе придется сниматься, – предупреждаю я Верену.
– Ты потренируешь меня, – говорит она. В ее голосе больше нет страха. Обида, отчаяние, гнев, что угодно, но она уже не боится. Судя по всему, все самое страшное, по ее мнению, уже произошло.
– Я пошел договариваться, ждите меня здесь, – говорит Виктор.
Ночь проходит в репетициях ограбления. Ощущение того, что все вокруг происходящее немного напоминает бред, усиливается с каждым часом. Виктор вытаскивает в центр снятой нами студии стол и садится за него, кокетливо поправляя рубашку. Он изображает операционистку. Мы выходим за дверь квартиры. Я протягиваю ей пистолет без обоймы. Она смотрит на него и не решается взять.
– Все нормально?
– Может, лучше я буду изображать сотрудника банка? – жалостливо спрашивает она.
– Тогда завтра меня весь Интернет обвинит в гомосексуализме.
– Станешь иконой гей-сообщества.
– Мы можем вообще этого не делать. Никто не заставляет.
– Пока мы известны, мы вне подозрений. Для того чтобы исчезнуть, все равно нужны деньги.
– Поверь мне, для того чтобы исчезнуть, деньги не нужны.
Я все еще держу в руках пистолет. Со стороны сцена выглядит, думаю, подозрительно. Двое стоят перед входом в квартиру на первом этаже и не могут решить, у кого будет пистолет. Спасает одно. Это Голландия. Здесь на такое никто не обращает внимания. Здесь никогда ничего не происходило. Кроме гей-парада.
– Готова? – спрашиваю я.
Она кивает и берет из рук пистолет. Я толкаю дверь, и та противно скрипит на петлях.
Делаю шаг вперед, и дальше начинается дикий треш. Верена идет вслед за мной. Она расставляет ноги на ширину плеч, вытягивает руки с пистолетом в стойку и выдыхает:
– Деньги на бочку, – после чего руки у нее вздрагивают, и пистолет с диким грохотом падает на пол.
Я и Виктор просто не можем сдержаться от хохота.
– Как там звали ту комментаторшу, которая с тобой хотела пойти банки грабить? – сдавленно спрашивает у меня Виктор.
– Черная Луна.
– Может, лучше ее позовем? Вибек, ну ты хоть объясни, причем здесь бочка?
– Микки лучше идти одному, – дрожащим голосом выдает она и делает шаг назад. Пистолет так и лежит на полу. Я поднимаю его. Пытаюсь не смеяться. Протягиваю ей его рукояткой вперед. Она делает еще один чертов шаг назад. Подхожу, вкладываю ей в руки пистолет и поворачиваю рукояткой вбок.
– Приставляешь к человеку, и все. Так вес не будет чувствоваться.
– Может, все-таки Черная Луна?
– Ты представляешь, сколько лет человеку с таким именем? Меня пока хоть в педофилии не обвиняли.
– Похоже, ты еще многого о себе не знаешь…
– Откуда ты будешь снимать? – спрашивает вдруг Верена у Виктора.
– Ну как договаривались. Рядом стоять буду. Общие планы с камер наблюдения пойдут, – уже почти серьезно говорит Виктор.
– Это будет смотреться глупо. Мы ворвались в банк, грозимся всех убить и разрешаем снимать крупным планом? Может, в конце еще на поклон выйдем?
– А ты что предлагаешь?
– Будешь стоять в углу и снимать. Если нужно, приблизишь, но лучше не лица снимать, а общий план.
– Кто из нас корреспондент, а? Разберусь, Вибек, ты сначала пистолет в руках научись держать, – зевает Виктор.
Заканчиваем мы ближе к четырем утра, когда до начала предполагаемой съемки остается всего несколько часов. Под конец все-таки удается научить ее более или менее по-человечески держать пистолет в руках. Засыпаем все трое вповалку на диване.
Утро начинается с писка будильника. Пытаюсь прийти в себя после вчерашнего экспресс-мастер-класса по ограблениям. До этого банка нужно идти минут двадцать. Перейти по мосту и оттуда еще пару кварталов до площади. По дороге все отчаянно зевают.
– Может, кофе выпьем? – жалобно спрашивает Виктор.
– Все воры обязательно пьют чашечку макиато перед ограблением банка, – хмыкает Верена.
– Маки… что? – спрашивает Виктор, глядя на меня.
– Я только про чай масала знаю, в Индии рос, – пожимаю я плечами.
– Вибек, слишком ты далека от народа, – заключает Виктор и решительно идет к окну «Макдональдса» на площади. – Три кофе с собой, – говорит он девушке за кассой. Я вижу, как он изучающе рассматривает ее. С какого ракурса удачнее всего будет снимать похожую сцену – примерно такой взгляд. – Знаешь, что про тебя Черная Луна пишет? Что ты заносчивая богатая выскочка, – говорит он Верене, когда девушка на кассе протягивает нам три стакана с кофе, аккуратно поставленных в специальный картонный поднос.
Мы подходим к зданию банка и задумчиво останавливаемся перед входом. Каждый пьет из своего стаканчика кофе.
– Если бы я снимала кино, это был бы отличный кадр, – говорит Верена.
– Из другого фильма, – отвечаю я.
К нам выходит охранник. Он тоже пока еще не совсем проснулся.
– Вы, ребята, здесь снимать что-то будете? – спрашивает он.
– Будем, – отвечаю ему.
– Только недолго, ладно? У нас сегодня какую-то проверку проводят, лишние люди ни к чему.
– Так потому и договорились на сегодня. Посетителей не будет. Нам нужно всего-то в зале поснимать, проверка же не в зале будет! – возмущается Виктор.
– Ладно уж, проходите, – морщится охранник. – Вы, кстати, похожи на этих, ну, из Интернета, – говорит он нам.
– Потому и снимаем, что похожи, – очень тихо отвечает Верена. На ней сегодня зеленые линзы. Черная футболка с глубоким вырезом, белая куртка и джинсы. Самый невзрачный вид из возможных.
– У той только глаза страшные, красные такие, как у вампира, – продолжает охранник.
Отделение банка самое обычное. В таком же я был, когда еще Бонни была жива. Когда еще все было хорошо и мир не полетел с катушек. Серая плитка на полу. Четыре операционные кассы. Электронное табло, на котором должен высвечиваться номер обслуживаемого клиента. Оно сейчас не работает. К нам навстречу выходит полная женщина в форменной рубашке.
– Вы кино снимать будете? – расплывается она в добродушной улыбке.
– Да. А нельзя табло включить? – спрашивает Верена.
– Нужно у начальства спросить. Она скоро подойдет. Вы правда будете ограбление банка у нас снимать? – Женщина буквально подпрыгивает от радости.
– Будем, – отвечаю я и достаю два пистолета в качестве доказательства.
Женщина приходит в еще больший восторг.