– Хорошо, а бичерин – это что? – спрашивает Ленц уже подуставшую официантку.
– Это эспрессо с добавлением темного и белого шоколада, а сверху взбитые сливки и вишенка.
– Погодите, марочино тоже был с шоколадом.
– Да, но без белого шоколада и сливок, – теряя терпение, говорит девушка.
– А мокко тогда что?
– Шоколад, эспрессо, молоко и взбитые сливки.
– Как марочино?
– Нет, в марочино взбитое молоко, а в мокко сливки и молоко.
– А корретто?
– Эспрессо и виски.
– Дайте мне корретто, – встревает Виктор. – Только виски двойной и со льдом и в отдельном стакане.
– Сейчас десять утра, – предупреждает девушка.
– Так, а что такое фредо? – продолжает изнасилование мозга официантки Ленц.
– Сейчас принесу корретто.
– Только виски отдельно, – напоминает Виктор.
Мы договорились о съемке очередного видеоролика с владельцем этого кафе. Приятного вида итальянцем. Если бы не эта договоренность, официантка бы нас шваброй отсюда выгнала и бичерином в лицо Ленцу зарядила бы.
Спустя полчаса в кафе входит компания подростков. Они рассаживается за два столика возле окна. Для всех остальных кафе закрыто на ближайшие полчаса. Мы выходим на улицу и начинаем ждать появления Джереми Флемми. Вскоре он выходит из здания телестудии и переходит дорогу. Он одет в хороший костюм с пиджаком и галстуком. По дороге его останавливает какая-то девушка. Она о чем-то долго ему говорит, а потом буквально вкладывает ему в руки стопку бумаг. Флемми отстраненно улыбается и кивает. Он открывает дверь кафе «Бриош». Презрительно смотрит на компанию подростков в противоположном углу кафе и выбирает столик перед окном. Прямо рядом с выходом. Флемми отодвигает черное плетеное кресло и садится за хлипкий стеклянный столик. Заказывает тривиальный американо, которого даже нет в меню. Камеры у подростков на столике, за одной из витрин с выпечкой и у Виктора в руках.
Ленц с ноги открывает дверь, и мы начинаем привычный спектакль. Владелец кафе думает, что все это постановка. Подростки – что все взаправду. А я перестала понимать, что постановка, а что реально.
– Деньги! – орет Микки и хватает испуганную до полусмерти официантку за локоть.
– Деньги, я сказал! – орет Виктор и поворачивается в сторону стеклянных витрин. Видит Джереми Флемми и стреляет. По витринам. В другой руке у него камера. Получатся очень эффектные кадры с пистолетом и разбивающимися стеклами.
– Нужно было лучше объяснять разницу между марочино и биречином, – вежливо улыбается Ленц и отпихивает официантку от кассы. Подростки с восторгом наблюдают за происходящим. У меня в руках пистолет. Он вообще-то очень тяжелый. Его нужно держать двумя руками. Палец на затворе. Я вижу Джереми Флемми и иду к нему.
– Доброе утро, – говорит он. Его руки дрожат. Кофе выливается из чашки, оставляя некрасивые подтеки на белом фарфоре.
– Верена, нет! – орет Микки. Я не видела, как он от кассы переместился в этот угол кафе.
– Ты лучшее, что есть у меня в этой жизни! Убивать должен я. Не ты. Он… Он выиграет, если ты его застрелишь. Если он умрет, выиграет.
– Это не кино, – говорю я и продолжаю целиться в Джереми. Виктор истратил все свои патроны. Ему ничего не остается, кроме как снимать происходящее на камеру.
– Банда подростков с камерами и пистолетами – не понимаю, почему ваши видео популярнее моих, – говорит Джереми Флемми. Капля кофе сползает по чашке, но Флемми успевает брезгливо убрать руки. – Видели Луизу? – спрашивает он и с каким-то исследовательским интересом смотрит на Микки. – Люблю восемнадцатилетних девушек. Они такие послушные, – расплывается он в улыбке. Микки выдыхает, разворачивается на девяносто градусов и целится в витрины за спинами подростков. Спустя шесть оглушительных выстрелов от кафе практически ничего не осталось, а пистолет есть только у меня. По лицу текут слезы. Как кофе по белому фарфору. Они уродуют кадр.
– Дыши, просто дыши, – тихо говорит Микки.
– Джерри! – слышится крик откуда-то с улицы. Это Луиза. Черт. Микки умудряется вывернуть руку и подхватить мой пистолет. – Джерри! С тобой все в порядке?
– Знаешь, как мне отец всегда говорил? Выбирай восемнадцатилетних девушек. Те, что старше, они либо просрочены, либо испорчены.
С этими словами Джереми Флемми поднимается из-за стеклянного столика. Единственного предмета из стекла, который пока еще не разбился. Берет со столика телефон. Демонстративно нажимает конец записи и идет к выходу. Руки Микки крепко держат меня за плечи. Когда я начинаю вырываться, он прижимает ладонь ко рту. Как в день, когда мы познакомились.
– Ей шестнадцать, – тихо произносит Виктор и нажимает конец записи. На последних кадрах Джереми Флемми в ослепительно дорогом костюме переходит дорогу в обнимку с маленькой рыжей Луизой Джейкобсон в цветной утепленной куртке.
Микки
9669:Правильно этот тип сказал, обычные подростки с пистолетами и камерами. Не понимаю, что ими все восхищались.
Killer:Тоже не знаю. Они казались крутыми. У них ни черта не было. Банда неудачников, которая покорила мир. Делали, что хотели.
Черная Луна:А убить этого Флемми не смогли… Даже Микки не смог.
Killer:Это силу духа надо иметь. Одно дело – в драке кого-то замочить, а другое – вот так вот, глядя в глаза.
9669:Ну да, это вам профессионал говорит.
Killer:Сарказм не замечен. Иди к черту. Я бы убил.
Черная Луна:Я бы тоже.
– Что в нем такого особенного, ты можешь объяснить? – Я сижу напротив Луизы. Бостон. Самое начало дня. Студенты за окном уже спешат на занятия. Луиза Джейкобсон в драной майке сидит передо мной. Она немного дергается. Вообще, я пока не понял: это ломка или отходняк? Ей шестнадцать лет. Она даже, по-моему, не понимает, что все это всерьез. Она вообще сейчас мало что понимает. Я повторяю свой вопрос. Что в нем такого особенного?!
– Он Бог, понимаешь?! – взвизгивает она.
– Нет. Я атеист вообще-то, – говорю я и смотрю на нее. Она рассказывает о том, что Джерри невозможно умный, красивый и талантливый. Настоящая звезда, не то, что я. Вот эта фраза, кстати, льстит. Не спорю. С другой стороны, Луиза Джейкобсон не очень адекватна. Даже с точки зрения психопата со стажем.
– Хочешь сделать ему подарок? – спрашиваю, наконец, я.
– Какой? – настораживается девушка.
– Для настоящего мужчины, – говорю я. – Пойдем, купим подарок твоему Богу.
Если вы хотите купить оружие, Бостон – хороший выбор. Конечно, я слышал, что в Детройте его вместо леденцов детям на Хэллоуин раздают, но и в Бостоне купить проблем не составит. В одном только центре города заметил штук шесть магазинов оружия. Они все напоминают старые видеопрокаты. Грязные павильоны, до краев наполненные самым разным огнестрельным оружием. Его можно купить безо всяких проблем и разрешений. Просто кладете сто долларов сверху.
– Нужен самый дорогой и модный пистолет в подарок, – говорю я продавцу.
– Ей? – спрашивает толстый чернокожий мужчина, указывая на Луизу пальцем.
– Нет. Мужчина. Около тридцати. Самый дорогой пистолет.
Продавец выкладывает на стол несколько моделей. Указывает на один и говорит:
– Из такого и застрелиться не жалко, – говорит он.
– Подходит, – говорю я и выкладываю сумму, вдвое превышающую стоимость «подарка».
Верена ждет возле здания общежития. Она стоит, сложив руки в полумолитвенном жесте. Мимо нее проходят люди. Оборачиваются и показывают пальцем. Кто-то смеется. Она, кажется, снова в своем пуленепробиваемом стекле. Я последний человек в ее мире. Остальные – персонажи на экране. Хочется так думать, но это не так. Я тоже персонаж, которого рано или поздно она уберет из кадра. Но пока нам нужна смерть в эфире. Фанаты не простят, в конце концов. Я ее фанат. Я себе не прощу, если Флемми будет продолжать жить.
Прошло две недели с того дня, как кафе «Бриош» стало самым модным местом города. После того как Флемми ушел, приехала полиция. Верена так и стояла в оцепенении. Сбежать удалось только благодаря Виктору, который тут же начал разговаривать одновременно и с полицией, и с журналистами. Туда половина офиса Флемми прибежала. Как потом Виктор рассказывал, все спрашивали только одно:
– Убили все-таки?
Вообще, не знаю, что случилось бы, если бы Флемми все-таки застрелили. Нас бы посадили, обвинили, осудили, но фанаты были бы довольны. Луиза стала бы чуть адекватнее, а Верена была бы счастлива.
В тот день я привез ее на пустырь и вложил в руки пистолет.
– Ори и стреляй, пока не станет легче.
Она послушалась. Я держал ее за плечи, а она орала так, как я не слышал никогда. В тот момент я очень сожалел, что не убил Флемми.
– Мы сделаем так, что он сам себя уничтожит, – говорю ей я.
Тогда я еще понятия не имел, что буду делать. Когда возвращаемся в отель, вижу Стивена.
– Сам виноват, – бросаю я, когда он начинает кричать мне, что мы все тут психи.
Луиза Джейкобсон, самая чокнутая девушка из всех, что я когда-либо знал. А я знал много чокнутых девушек. Маленькая и рыжая, умная и красивая, она как мартовская кошка влюблена в своего Джереми Флемми. Сейчас уже, правда, не очень понимаю, что она любит больше: Флемми или наркотики, на которые он ее подсадил. В любом случае, Флемми выиграл. Наши ролики неизменно теряют популярность. На форумах обсуждают только одно: «Почему, раз они такие смелые, они не убили Флемми?»
Ненавижу все эти форумы и видеоролики. Они привели нас сюда. В дешевый мотель Бостона. Верене здесь нечего делать. Я буквально вижу, как она сходит с ума.
– Ты помнишь тех парней, которые были на видео? – спрашиваю я на следующий день.
– Конечно. Я даже знаю, когда у кого день рождения и что они ели на обед, – говорит она.
– Как?
– Нашла их страницы в соцсети и следила. Дело не в них. Я ненавижу Флемми. Он уничтожил меня.