И откуда Дина, только о ней узнала…здесь уже или Артём что-то сболтнул или тот прыщ — Веник постарался!
Хотя, теперь это уже не важно!
Рано или поздно, она бы всё равно услышала о моём прошлом. Многие знаю мой сдвиг, но делают вид что забыли. В своё время я поднял половину города на ноги, чтобы найти того, по чьей вине случилась авария. Нашёл! И отомстил сполна. Упивался этим, как больной маньяк…
А теперь, волею судьбы мне был дан ещё один шанс, и я с такой легкостью его профукал!
Ну, наказал я Дину и что? Легче почему-то не стало.
Только сейчас, понемногу отходя от вспыхнувшей агрессии, понимаю что облажался!
Выпеваю ещё один стакан виски, рывком поднимаюсь на ноги и направляюсь в комнату. Я хотел поговорить с ней, решить сложившуюся проблему, изменить всё и вернуть её вновь. Ещё не поздно!
Ещё можно все обратить…исправить. Знаю… Верю…
Очень быстро преодолеваю расстояние коридором, открываю дверь и замираю в проёме. Вижу Дину на полу, среди кучи всякого хлама и белых листов формата А4. Она сидит тихо, слышно лишь её прерывистое дыхание и шелест бумаги. По очереди собирает листы дрожащими руками, и внимательно разглядывает их.
Не сразу понимаю что она делает, а когда подхожу ближе, вижу знакомые наброски моего лица, сделанные простым карандашом, которые когда-то рисовала Мадина.
Я знаю каждую чёрточку из всех ста восьмидесяти двух листов! Изучил. Было достаточно времени очертить взглядом, каждый прорисованный контур.
Этими рисунками я жил, поддерживал себя, упитывался. Забрал их себе, как только узнал о смерти своего котёнка и держал всегда рядом, в безопасном месте. Чтобы сберечь и сохранить.
А сейчас, наблюдая за Диной, я не мог понять, как она нашла эти рисунки и почему так тщательно изучала.
Я шёл в комнату с настроем, встретить слёзы, истерику, нападки, но не это…безвольное поведение, колышущего хрупкого тельца, в разные стороны.
Приседаю около неё на корточки, легонько беру за подбородок и заставляю посмотреть себе в глаза. Она поднимает на меня свой взгляд и мою грудь, словно колом пронизывает. Её глаза застилает некая пелена, зрачки расширены, как будто у наркомана, после принятия дозы и она вообще, как-то плохо реагировала. Мне не нравилось её обрывистое дыхание, словно она не могла вздохнуть, задыхалась. А ещё меня настораживало её сердцебиение, частоту которого я определяю по пульсирующей жилке на шее.
— Что с тобой? — спрашиваю, и она кренится ко мне, падает в мои руки, не отрывая взгляд от моих глаз. — Дина, тебе плохо? — уже взволнованно.
— Ты…, - с трудом выдавливает она, словно на последнем дыхании, — Никон Барсов?
А дальше начинается настоящий Ад…
Дина теряет сознание на моих руках и все мои попытки привести её вновь в чувство тщетны. Я мгновенно вызываю своих парней, они готовят машину и, не раздумываясь, везу её в больницу.
Держу её в своих руках и не пойму что произошло. Почему-то был страх, что она что-то нашла у меня в шкафу и приняла. Какой-то яд, наркоту, таблетки…
Я знал, что ничего из перечисленного не могло быть в моей комнате, но… а вдруг?
Мне тысячу раз приходилось видеть одурманенных людей, сам баловался, и знаю этот взгляд. А ещё, этот же взгляд, напоминал мне одуревшего под пытками человека, который мне тоже не раз приходилось видеть.
Так что?
Сжимаю Дину в руках и кричу Макару, чтобы жал на газ иначе прострелю ему башку. Другие парни, сработали на отлично, ещё до того как я покинул свое поместье, расчистили путь от других машин, всего лишь позвонив нужным людям.
Мы летим как сумасшедшие, и так же сильно бьется моё сердце. Я не хочу терять Дину! И только сейчас, начинаю понимать, насколько сильно она важна для меня.
Я винил себя за обиду. За то, что не сдержался, вышел из себя. Что не решил всё по-другому, ведь совсем не хотел причинять ей боль.
А теперь, когда она без сознания лежала в моих руках, понял что поступил с ней как последний подонок.
Родных людей не обижают, а Дина стала для меня такой, за этот короткий промежуток времени. И по правде сказать, я забыл, как нужно правильно заботиться, о дорогом себе человечке. Их просто не было…стал сам по себе, черствым. Привык к власти и мгновенному исполнению моего приказа.
А она…одна пошла наперекор и до сих пор осталась жива.
Да, обычно те, кто смел перечить, долго не жили. Я не люблю этого, не приемлю и не попускал свою планку. Держал все в жёсткой схватке, решал мгновенно, без вторых шансов.
Но Дина, как-то всё изменила…
Только сейчас это понимаю, когда вспоминаю каждое мгновение с ней, её взгляд, улыбку, прикосновения. Она хотела быть со мной, но по-другому. Не так как я привык. А для неё, это оказалось недопустимым.
Мы доезжаем к больнице за полчаса. Нас уже ожидала активно-собранная группа моих врачей, которые всегда срабатывали оперативно. Во время перестрелок, разборок, часто получается, что меня или кого-то из моих парней ранят, поэтому быстрая подготовка врачей — залог жизни.
Беру Дину на руки и иду следом за Борисовичем, который по пути, начинает меня расспрашивать о случившемся. Я ничего не знаю, выказываю только свои предположения о таблетках или наркоте. Ещё предупреждаю его, что мы поссорились, и она была немного расстроена.
После чего, Дину у меня забирают и все шестеро врачей, начинают возле неё суетится. А я выхожу в коридор и нервно топчусь на месте, поймав себя на мысли, что ужасно волнуюсь. Впервые.
Минут двадцать проходит, как мне звонит Артём и сообщает, что Гвоздя доставили. Его поместили в мой подвал, в специально отведённую комнату для пыток, стены которой были полностью покрыты клеенкой.
Приказываю ничего не предпринимать, а ждать моего возвращения.
Я не хочу бросать Дину, для начала мне нужно было знать, что с ней. Но Гвоздь…его предательство слишком сильно задело меня, и я сдерживал себя из последних сил, чтобы не помчатся к нему сразу же, и не разорвать в клочья.
Сдерживал, потому что знал, что ещё успею. Теперь он никуда не денется! Поэтому оставался на месте и ждал!
Проходит ещё час и наконец-то ко мне выходит Борисович. Он тяжело вздыхает, но в глазах не вижу того волнения, которое возникало всегда, перед тем, как он хотел сообщить мне тревожную новость.
— Отравления или каких-либо наркотических веществ в крови, мы не обнаружили, — уведомляет и я облегчённо выдыхаю. — Стресс. Нервы. Волнение. Возможно, даются в знаки, обретённые в прошлом травмы…
— Какие травмы? — обрываю.
— Об этом я и хотел вас спросить, — задумчиво говорит Борисович. — В области ключицы и правого предплечья есть рубцы, которые говорят о том, что в прошлом у девушки были переломы в этих местах. А так же, есть незначительные рубцы в теменно-затылочной области черепа. Пока, я ввел ей дозу успокоительного, чтобы стабилизировать её состояние, вызванное слишком частым сердцебиением. А для более подробного анализа пациентки, мне нужна её медицинская карта, чтобы знать, что произошло в прошлом и насколько сильным могло быть повреждение головного мозга. Главной причиной её состояния, могут оказаться уже имеющие травмы.
— Сейчас, как она себя чувствует? — нервно спрашиваю. Мне было жизненно необходимо узнать её теперешнее состояние, хотя теперь и прошлое вызвало интерес. Я всё о ней узнаю. И даже найду медицинскую карту.
— Она спит. Успокоилась. Всё будет хорошо, — обнадёживает меня доктор. — До утра она точно не очнётся, так что можете ехать, Никон Григорьевич. Мы вам сообщим, как только девушка придет в себя!
— Оставляю под твою ответственность! — грозно приказываю, с трудом заставляя себя уйти. — Если с ней что-то случится — урою! И чтобы всё в лучшем виде! — предупреждаю. — Она ни в чём не должна нуждаться если проснётся!
— Я понял. Сделаю, — убеждает меня Борисович, и я ухожу.
Глава 27.
Артём.
Глухой удар. Брызг крови. Мат.
Это всё, что я слышу и вижу уже второй час. Ник беспощадно лупил тело Гвоздя, вздернутое к потолку, связанное вверх руками.
Он знал как, где и насколько сильно ударить, чтобы не убить, но принести сильнейшие муки, и сейчас упивался состояние поверженного, полностью погрязнув в своём втором облике монстра!
В такие моменты даже я его боялся.
Его взгляд менялся, становился зверским, движения были резкими, тело напрягалось, настолько сильно, будто бы в него вселялся другой человек. В таком состоянии он редко удерживал здравые мысли, поэтому все кто знал его и находился рядом, старались не приближаться, пока он не закончит.
Меня удивлял только один момент…почему во время расправы с братом Смирнова, посмев вмешаться, Дина осталась живой? Кроме того, сумела изменить его мнение, не дав завершить задуманное?
Совпадение, или она действительно слишком глубоко засела у Ника внутри?
У него есть вспышки агрессии, когда она слишком много себе позволяет, но они контролируемые, обдуманные. Словно он просто её пугает. А, в общем, я бы сказал, что он относится к ней бережно…
Однажды мне пришлось видеть, как он расправился со шлюхой, которая посмела вывести его из себя. Девушка осталась жива, но ожидаемая её участь, была хуже смерти! Он пустил её по рукам, между десятью, своими лучшими бойцами, которые хорошенько её отодрали. Девушка не только оказалась послушной, но и для других стала отличным показателем.
Повезло только Миле, он никогда её не бил и относился вполне нормально. Но это не касается секса и его БДСМ предпочтений. После их развлечений, девушка часто выходила с красными полосами на теле или синими пятнами, но счастливая, с улыбкой на губах.
И если Дине удавалось задеть живую часть Ника, значит, в ней, он увидел слишком много от своего котёнка.
Да, об этой девушке знает вся страна. Поговаривают, что Ник перехоронил тело Мадины в особенное место, поставил памятник из серебра и золота, на котором ежедневно менялись цвет