Я рядом и всегда буду тебя оберегать.
Я счастлив(а), что ты у меня есть, и хочу, чтобы ты всегда был(а) со мной.
Можете придумать свои утверждения – или спросите своего Внутреннего ребенка, что он хотел бы услышать. Запишите все утверждения, которые особенно отзываются в вашем сердце при диалоге с ним.
Внутренний ребенок в чистом виде – часть вашей психики, та часть, которая все еще напрямую связана со своей детской природой. Обратите внимание на то, какие черты характера и душевные качества присущи вашему Внутреннему ребенку. Запишите их.
Любой ребенок имеет право на физическую и эмоциональную безопасность. Если ребенок в семье чувствует себя защищенным, если его границы уважают, а потребности последовательно удовлетворяют, то он счастлив. Ребенок, воспитанный в безусловной любви и безопасности, всегда чувствует, что может быть ребенком: смеяться, играть, исследовать, экспериментировать, рисковать, учиться и расти. Ваш Внутренний ребенок – невинный, любопытный, умеющий удивляться, – остается с вами по мере взросления.
Если вам было сложно войти в контакт со своим Внутренним ребенком в ходе этого упражнения, не ругайте себя: значит, за этой сложностью что-то кроется. Вы не ущербны, с вами все в порядке. Просто вам больно. Возможно, эта обида уходит корнями в прошлое глубже, чем вы думаете. Ваше более юное (слишком юное) «я» пережило стресс, хаос, отторжение и пренебрежение – еще до того, как у вас появились инструменты, чтобы бороться со всем этим. В результате вам пришлось научиться справляться с болью раньше, чем ваша психика достаточно созрела.
А теперь внимание: вы сделали все, что могли, используя те возможности и знания, которые у вас были на тот момент.
Что происходит, когда нашему Внутреннему ребенку не дают быть свободным, радостным и невинным? Теряем ли мы любовь к игре, теряем ли мы веру в волшебство и чудо, если наше детство было омрачено постоянным стрессом или абьюзом? В детстве мы порой теряем связь с этими поистине бесценными составляющими нашего «я». Мы не чувствуем себя достаточно защищенными, чтобы исследовать и играть, – вместо этого мы вынуждены учиться выживать теми способами, которые нам доступны.
Слова и действия, которые унижают или пугают детей, провоцируют у них чувство вины и стыда, могут оставить глубокие эмоциональные шрамы: иногда они остаются на всю жизнь. Я приведу несколько примеров небезопасных посланий, которые вы, возможно, получили от своих родителей (опекунов) в виде слов или действий, травмировавших вашего Внутреннего ребенка.
● Вам не разрешали иметь собственное мнение.
● Вас высмеивали даже за самые пустяковые ошибки
● Ваши интересы, способности и увлечения зачастую игнорировали (или же вы не получали должной поддержки).
● Вам не разрешали играть, смеяться и веселиться.
● Вам запрещали проявлять сильные эмоции (или же вы должны были тщательно выбирать «приемлемые» эмоции, которые можно испытывать и демонстрировать).
● Вас наказывали за высказывание собственного мнения.
● Над вами смеялись за мелкие ошибки.
● Вас часто стыдили или заставляли чувствовать себя никчемным.
● Вас сурово наказывали за пустяки, но редко хвалили за хорошие поступки.
● Вам запрещали вести себя непосредственно.
● К вам относились несправедливо по сравнению с другими членами вашей семьи.
● Вам не хватало нежностей – поцелуев или объятий.
● Вас лишали любви и ласки в качестве наказания за плохое поведение.
● Вам не уделяли достаточно внимания (или же вы не получали достаточно эмоциональной поддержки).
● Вам самому приходилось быть эмоциональной опорой для кого-то из родителей (или сразу для обоих).
Наш Внутренний ребенок способен интерпретировать эти послания и хранить в памяти все детские воспоминания и эмоции – положительные или отрицательные. Эти послания усваиваются в раннем возрасте – когда мы еще беспомощны и полностью зависим от тех, кто обеспечивает нашу безопасность. К сожалению, именно Внутренний ребенок впитывает в себя все вредные впечатления от слов и действий родителей.
Получив травму, Внутренний ребенок как бы распадается на разнообразные роли, которые он теперь должен играть, и задачи, которые он вынужден выполнять, чтобы обезопасить себя от угрозы, исходящей от непосредственного окружения, или уберечь себя от дискомфорта. Если у нас с вами похожие шрамы, то, возможно, ваше раненое внутреннее «я» – подросток, который сломался под давлением обязательств, некогда возложенных на вас.
Когда мы вырастаем, наш травмированный Внутренний ребенок, изо всех сил стараясь обеспечить нашу безопасность и нормальную работу нашей психики, порой действует неосознанно и мешает нам жить – принимать решения, общаться с другими людьми. Как это происходит? Мы взрослеем и оставляем в прошлом многие детские модели поведения, но глубоко в подсознании у нас живет эмоционально травмированный Внутренний ребенок: он как бы застыл во времени и испытывает одни и те же повторяющиеся страхи и реакции, знакомые ему давным-давно. Столкнувшись во взрослых отношениях с конфликтами, которые напоминают вам о предательстве, унижении, несправедливости и о других неприятных детских переживаниях, мы часто вынуждены возвращаться к схожим эмоциональным моделям из детства и к поведенческим стратегиям, которые помогали нам справиться с опасными ситуациями.
Изначально Коул обратился ко мне из-за проблем, связанных с эмоциональным выгоранием и чувством обиды на друзей и романтического партнера. Кроме того, он страдал от бессонницы и тревожности.
Коул поделился со мной своими переживаниями по поводу отношений с девушкой (ее звали Аня):
– Я люблю Аню, не поймите меня неправильно. Она, наверное, самый добрый человек в мире. Но иногда мне кажется, что она не думает своей головой. Она буквально плывет по течению, и это вначале казалось мне очень милым. Но как же она иногда раздражает! – Он глубоко вздохнул. – Очень тяжело всегда держать руку на пульсе, всегда все контролировать, всегда находить ответы на все вопросы. Я понимаю, что это мой природный талант, но неужели я один такой? Неужели это никогда не закончится?
Я сделала паузу перед ответом, чтобы дать эмоциям улечься.
– Может быть, я ошибаюсь, – начала я, – но мне кажется, что речь не только о вашей девушке.
Он на секунду задумался и усмехнулся:
– Хм… А ведь вы правы.
– У вас в сознании сейчас всплывает какой-нибудь образ? Человек или воспоминание из прошлого?
– Я думаю о матери, – признался он. – Я пытаюсь понять, как долго я это чувствую… И как похоже мое раздражение по поводу Ани на то чувство, которое я в детстве и юности испытывал к матери… Честно говоря, я думаю вот что: черт возьми, может быть, дело не только в моих отношениях с Аней? Может быть, все это, я не знаю, разочарование, раздражение по отношению к ней и ко всем, с кем я сейчас общаюсь… как-то связано с мамой?
Я спросила:
– Вы хотите это обсудить со мной?
Он кивнул и слегка улыбнулся.
– Да. Хотя, пожалуй, неудивительно, что я уже знаю ответ…
Это не редкость. Иногда достаточно задать человеку самый простой наводящий вопрос («А раньше вы испытывали подобные чувства?»), чтобы его сознание провело эмоциональную параллель между настоящим и прошлым. Но чаще необходимо как минимум подталкивание. Определенные чувства, которые вы испытываете, и роли, которые вы играете в жизни тех, кто вам дорог, стали для вас нормой, своеобразным автопилотом. Как видно на примере Коула, от него по-прежнему ждут, что он будет играть роль мистера Совершенство, ставшую ему такой привычной в детстве.
Как только мы с Коулом открыли эту дверь, нам удалось разглядеть эту глубокую, еще кровоточащую эмоциональную рану.
– Меня воздвигли на пьедестал, как будто я был единственным, чем могла гордиться моя семья, – сказал он. – Я должен был всегда притворяться счастливым. Мне не разрешали делать ошибки, не разрешали иметь свои интересы, если их не разделяла мама… Я даже дышать должен был правильно. Представляете себе, какое давление? Чувствуешь, как будто все у тебя внутри буквально парализовано. Как будто ты играешь роль для зрителей, как будто тебе нельзя быть собой. Честно говоря… я до сих пор не знаю, кто я на самом деле.
– Думаю, именно это непонимание вместе с тем, что у вас долгое время не было выбора, кроме как делать все идеально, как-то повлияло на вас и ваши отношения с другими людьми.
– Конечно! Я выхожу из себя, когда об этом думаю. Я постоянно в каком-то раздражении. Я обижаюсь на друзей, потому что или я беру все в свои руки, или ничего не получается. Аня делает ошибки, и я автоматически считаю, что она какая-то бестолковая… неспособная… ну, что-то вроде того. Это вызывает досаду. И как бы отгораживает меня от других.
Я заметила:
– Значит, этот травмированный Внутренний ребенок считает, что он должен быть воплощением совершенства, и ему противны другие – те, кому можно ошибаться.
– Можно ошибаться… – повторил он. – Моим друзьям можно ошибаться… а мне нет.
Он на миг задумался над этим утверждением, и я продолжила:
– Послушайте! А если это одна из ваших подсознательных договоренностей с самим собой? Вас приучили, что для своей семьи вы должны быть совершенством, а все остальные люди – либо неполноценные, либо в каком-то смысле недостаточно компетентные, и поэтому им можно совершать ошибки. Как вы думаете?
– Это означало бы, что я прожил жизнь, считая, что у меня нет другого выбора, кроме как всегда быть на высоте. У меня не было даже возможности взять паузу или отклониться от плана… А если это так, то, наверное, получается, что все остальные люди в моей жизни по умолчанию действительно должны быть менее полноценными, менее способными… Как будто чертишь линию на песке: вот я, а вот все остальные. О Господи!