Он был какой-то не такой. Непривычный. Задумчивый. Ласковый. Я то и дело ловила на себе его взгляд. И смотрел он как-то… незнакомо. Не могла отвести глаз от его рук, от пальцев — длинных, немного шероховатых, с мозолями на ладонях. От рук, которые впервые за всю мою жизнь так открыто, при других людях, сжимают мои пальцы. У меня перехватывало дыхание от мысли, что еще могут сделать со мной эти руки. А обещание того, что сделают непременно, я видела в его карих глазах.
Он улыбался. В уголках глаз собирались морщинки-лучики… Я сдерживалась из последних сил… Мне мало было его пальцев на моих ладонях. И в какой-то момент (благословенна Юлька, болтающая без умолку!) я, неожиданно для себя, подхватилась со стула, зашла за спину Матвею и обняла его за плечи. Он замер. Я поцеловала его в коротко стриженную макушку. Он расслабился. Боже, какое счастье, что он сидит на табурете, а не на стуле! Я могу запросто прижаться всем телом к его спине. Это было странно, но даже такое простое действие доставляло мне удовольствие. Я даже чувствовала возбуждение, легкими, сладкими волнами поднимающееся, накатывающее откуда-то снизу.
— Лиза! — возмущенный Юлькин голос, кажется, проник не только в мои уши — он иголкой воткнулся в мой мозг.
Я испуганно взглянула на нее.
— Что?
— Мы вас не смущаем?
Мне стало стыдно. Я прямо чувствовала, как краска заливает мои щеки. Я не знала, что ответить. И очень обрадовалась вначале, когда Матвей сделал это сам.
— Ребята, вы очень милые, и я буду рад… то есть, мы с Лизой будем рады, общаться с вами. Так сказать, дружить семьями. Но сейчас будет лучше, если вы поедете домой.
Блин! Юлька же обидится! Я не могла даже поднять глаза, чтобы посмотреть на ее реакцию. Но неожиданно они с Владом рассмеялись. Влад сквозь смех сказал:
— Я же говорил тебе, что у них все хорошо. И ты проиграла!
— Хорошо. Я проиграла. Но это не значит, что ты теперь будешь подкалывать меня!
— Буду-буду! Ты считала себя непревзойденным психологом! Ха! Я же говорил, что они выставят нас за дверь!
Влад поднялся, протянул руку Матвею. Тот пожал ее, чуть привстав со стула.
— Извините! Я уже давно пинаю ее под столом, чтобы закруглялась. Но эта женщина просто невыносима!
И, сопровождаемый возмущенными Юлькиными криками, он быстро зашагал к двери. Я пошла провожать. Уже у самой двери Юлька поманила меня пальцем, прижалась губами к самому уху и прошептала:
— Он потрясающий! Такого мужика можно было ждать целую вечность, не то что два года! Я позвоню!
— Ты не обиделась?
— Вот еще! Влад говорил, что вам не до нас пока, но я должна была увидеть… Ну, и я переживала за тебя. В общем, я очень рада, что у вас все хорошо.
— Вообще-то, я еще сама не знаю, как у нас…
— Зато я знаю.
Она поцеловала меня в щеку и выпорхнула на лестничную площадку вслед за Владом. Когда я замкнула дверь и повернулась, Матвей стоял, прислонившись к дверному проему.
— Лиза, нам, наверное, нужно поговорить?
Да, конечно, нужно было. Мне очень хотелось понять, чего ждать от него, каким он видит наше будущее. Но ещё больше мне хотелось обнять его. Что я и сделала. Прижалась, вдохнула родной запах и прошептала:
— Поговорим, только потом… Завтра.
Он отстранился и заглянул мне в глаза.
— А сегодня?
— Я хочу тебя.
Он со стоном подхватил на руки и понес в спальню. И так нетерпеливо, так нежно целовал в шею… Но мне не давала покоя одна мысль. И я понимала, что если сейчас не спрошу, потом просто забуду обо всем на свете.
31
Никогда бы не подумал, что несколько слов способны выбить почву у меня из-под ног. А у Лизы получилось. А ведь она просто озвучила то, что хотела и одновременно то, чего безумно желал я сам. Но знать о том, что и она меня хочет… это просто… Подхватил на руки — чтобы не передумала. Целовал куда-то по пути в спальню. Ну теперь-то я могу не торопиться! Пусть хоть камни с неба!
Положил свою ношу на кровать и хотел было поцеловать, но она ладонью закрыла мне рот.
— Матвей?
— Угу, — нельзя в губы, так я с радостью и пальчики эти поцелую!
— Подожди!
— Не могу.
— Матвей, а куда ты Даню дел?
Вот ведь! Переживает о нем. Как настоящая мать!
— Он с Алей. Она предложила оставить на ночь.
— Он больше любит дома ночевать. Может быть, заберем его?
Я взглянул на часы. Восемь вечера. В принципе, еще не поздно — полчаса всего ехать. Разочарованно вздохнул и сразу же почувствовал себя мерзавцем, который не желает видеть своего собственного сына.
— Да. Давай заберем. Собирайся!
Лег на спину, стараясь в который раз успокоиться. Прикрыл глаза, надеясь, что получится сосредоточиться на мыслях о Дане. Слышал, как Лиза встала с кровати. Когда открыл глаза, сразу же посмотрел в ее сторону и увидел, как она в метре от меня снимает последнюю деталь своего наряда — трусики. Дразнит меня, девчонка!
Во все глаза, с пересохшим от волнения, ртом, с наполняющимся кровью членом, твердеющим буквально на глазах, я, замерев, наблюдал за ней. И не поверил тому, что вижу, когда вместо того, чтобы шагнуть к шкафу за одеждой, Лиза шагнула ко мне и остановилась совсем рядом, так близко, что если я захочу, вполне могу протянуть руку и коснуться маленькой грудки с розовым, сжавшимся, задорно торчащим вверх сосочком.
И протянул руку. Но не дотронулся, немного совсем оставалось — сантиметр какой-нибудь.
— Лиза, я не хочу быстро. Я хочу долго-долго ласкать. Целовать тебя. Не пятнадцать минут, которые у нас есть, а всю ночь.
— У нас будет эта ночь?
Я сел. Притянул к себе поближе свою красивую девочку за тоненькую талию. Поцеловал животик. Не удержался и легко лизнул, соблазнявший меня до потери пульса, сосок.
— У нас будут сотни ночей.
— Ты меня не прогонишь?
Вот о чем она таком говорит? Как я могу? Я с ума по ней схожу! Да, главное, чтобы она сама, по своему собственному желанию, не ушла, не бросила меня!
— Я тебя не отпущу. Моя.
— Смирился, наконец-то! А-то "разница в возрасте — разница в возрасте"!
Она со счастливым смехом оттолкнула меня. И полетела к шкафу. Тут же скрылась за дверцей. Правда, через секунду из-за двери показалась немного растрепанная, но от этого не менее красивая, головка с лукавой улыбкой на губах.
— Смотри мне! Если обманешь, я тебя накажу.
— Интересно, каким образом?
Она снова скрылась из виду. Но из-за двери раздавался весёлый голос:
— Димочка однажды у Сергея нашёл наручники — не знаю уж с какой целью Пылёв их в спальне прятал. Так вот я их по-тихому себе забрала. Вот и пристегну тебя ими… к кровати. Будешь послушным, голым и на все согласным!
— Лиза, все это я могу и без них. Вот вернёмся через час, Даньку спать уложим… Впрочем, если ты хочешь поиграть таким образом, то я не против!
Она вышла уже в белье и даже в джинсах, и с пунцовыми щеками — видимо, представила себе то, о чем сама же первой и заговорила. Но выдержала мой взгляд и тихо спросила:
— Матвей, ты скучал по мне хоть немного?
Мне даже думать не нужно было. Я ответил сразу же:
— Не-е-ет, — выдержал небольшую паузу и добавил. — Я не просто скучал. Я подыхал там вспоминая о тебе, о той ночи, о том, что был у тебя первым. Каждую секунду о тебе и Даньке думал. А еще с ума от ревности сходил — думал, что пока я в тюряге чалюсь, ты с этим хмырем… то есть с Владом, встречаешься.
Как она оказалась рядом я даже не успел понять. Встала между моих раздвинутых коленей. Обхватила за голову. Подняла мое лицо вверх и сказала:
— Никого у меня не было. Ни с кем не встречалась. Тебя ждала, несмотря на то, что ты не разрешил. Тебя одного люблю и всегда любила.
— Лиза… — прошептал внезапно севшим голосом. — Я знаю, я — сволочь, я — эгоист и собственник. Но ты даже не представляешь, насколько твои слова важны для меня. Хотя я был готов отвоевывать тебя у Влада, правда! Я бы не отдал тебя ему. Но когда представлял, что его руки, и не только руки, касались МОЕЙ девочки…. Я с ума сходил! Я был уверен, что ты с ним…
Не знаю, был ли кто-нибудь в мире в этот день счастливее меня! Мне казалось, что после его слов о чувствах ко мне, после слов, сказанных таким тоном, таким голосом, я была самой-самой счастливой женщиной на земле. И пусть он не признавался мне в любви, пусть! Я чувствовала, что любит!
И в машине по дороге к Авериным-старшим еще в самом начале пути он положил свою ладонь на мою и сжимал до самого пункта назначения. И мне было так замечательно, что, поглаживая его ладонь своими пальцами, я без умолку болтала о Даниных занятиях и успехах. Рассказывала ему о своей работе, о том, что мечтаю свозить ребенка в Москву специалисту, которого мне посоветовали в нашем центре. А еще сказала, что хочу научиться водить машину — чтобы Даню повсюду возить самой и не ждать ни от кого помощи.
— Послезавтра я выхожу на работу. А вот завтра с утра поедем в автошколу, договоримся. Ну и потом, у меня на счету есть некоторая сумма денег, получишь права, купим тебе машину. Какую-нибудь маленькую.
Это уже было похоже на какие-то совместные планы, на семейную жизнь.
— То есть, ты хочешь, чтобы мы жили вместе, втроем? Чтобы я и дальше с вами жила?
Он удивленно взглянул на меня:
— Само собой. Я думал, это и так, без объяснений, понятно!
А-а-а! Ура-а-а!
32
Я проснулась. Но глаза открывать не спешила. Ждала, когда Данька начнет крутиться под боком. О-о, планам Матвея (и моим надеждам!) на ночь не суждено было сбыться. Мы забрали ребенка с температурой. Я как чувствовала, что нужно ехать к нему. Данечка сидел в кресле, плакал и никого к себе не подпускал. Расстроенная Аля пыталась сама дозвониться нам.
Дома мы сбивали ему температуру, светили фонариком в горло — но видеть там какую-то красноту я так и не научилась за эти годы. Давали сироп. Брызгали лекарство от горла. Потом по-очереди носили на руках — убаюкивали.